Агент Их Величеств, Часть первая (СИ) - Александров Александр (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
«Так. У девицы ещё сорок минут. Я подожду до восьми часов... ладно, до девяти, шут с ним, а потом найду эту Наташу, вкачу её полтора кубика алхимического тоника, наброшу Чары правды, и пусть рассказывает, что там у неё за проблемы... И ведь именно что у неё, заметь, а не у всего города! Ты об этом даже не подумал, да? Представь себе ситуацию с её точки зрения: у девицы чёрная меланхолия: бросил парень или муж, а, может, и вообще случилась несчастная любовь. И вот она заходит в комнату к приезжему следователю – кстати, колдуну – а он дверь на замок, заклятья бормочет, а потом – вываливай всё, как есть, женщина!.. Ну, ладно, допустим, я вёл себя прилично, и всё же. Может, она решила, что я из какого-нибудь столичного Бюро Разбитых Сердец, мало ли. И сейчас ка-а-а-а-ак вывалит мне всё про свою несчастную личную жизнь. А ты будешь слушать. Внимательно слушать, и кивать головой, в нужные моменты похлопывая её по плечу, ослиная твоя башка, потому что, во-первых, девушку напугал до чёртиков, а, во-вторых, сам же подписался в защитники. «Я смогу вас защитить», ишь ты! Принц на белом козле...»
Он забил трубку, с наслаждением затянулся (после полупачки «Королевских» любой табак показался бы следователю манной небесной), и принялся неспешно мерить комнату шагами. От двери до балкона, двадцать два шага в одном направлении, двадцать два шага в другом. Если ходить так тридцать минут, то можно засчитать себе вечернюю прогулку, а если час, то и утреннюю пробежку подумал Фигаро. Однако же, как тянется время. И откуда это странное беспокойство, этот холодок в желудке, словно ты проглотил кубик льда? Ох, не любишь ты ждать, не любишь...
За окнами пели птицы, цокали по брусчатке каблуки. Вот хлопнули где-то рядом ставни, раздалось характерное шипение, с которым включается газовый фонарь – не рано ли? Ещё светло на улице. Хотя, может быть, тут фонари зажигает часовой механизм. А вот визг тормозов – длинный скрипящий посвист. Конечно, в любом городе есть свои лихачи. Даже если на весь город из транспорта всего два мопеда, то на одном из них неизбежно будет гонять какой-нибудь господин, ничего не знающий о существовании тормозного рычага, и в другого обязательно врежется. Так уж устроен мир, ничего не поделаешь... А вот дребезжит телефон за стойкой – мерный сонный звук, ничуть не похожий на душераздирающий вопль конторских аппаратов, которые орут, требуют и вопят, подпрыгивая от собственной лихости, едва не падая на пол со столешниц. А это... ну да, тоже очень характерный звук: двойное «др-р-р-рын!» жандармского колокола. Несутся стражи порядка на своей двуколке, подпрыгивая на ухабах: вязать, цеплять наручники, бить морды и...
Стоп.
Жандармы? Здесь? В Серебряной Пагоде?
Фигаро нахмурился. Ноктус говорил, что тут имеется троица жандармов, которая занимается всякими добрыми делами, вроде спасения застрявших котиков, но кто, скажете на милость, выезжает снимать кота с дерева с включённым «колотуном»? Нет, ну, в принципе, возможно, конечно...
А звук приближался: вот колокол грохочет за углом, вот уже на площади, а вот и совсем рядом... и вдруг затих – перестали крутить ручку сигнальной коробки. Почти под окнами «Ратуши». Странно.
Внизу забегали, застучали дверями, кто-то вскрикнул – протяжно и страшно, голоса тяжёлым облаком громыхнули, разбились на отдельные фразы, выплеснулись на улицу. Вспорол воздух полицейский свисток: чистый и пронзительный звук.
На площади что-то происходило, причём нечто из ряда вон выходящее.
Фигаро схватил котелок, с размаху нахлобучил его на голову и, выскочив из комнаты, ринулся к лестнице. Его обуревали самые что ни на есть мерзкие предчувствия.
Лестница, опять лестница, чёртова ваза на подставке в виде колонны, в которую следователь, конечно же, влетел, едва не уронив на пол, поворот, снова лестница, и, наконец, холл. Темно; горит только керосиновая лампа за стойкой, дверь распахнута настежь, за дверью голоса: всхлипывают женщины, ругаются мужчины, и звонкий молодой голос тихо, но уверенно командует: «р-р-разойтись! Не толпиться! Всем стать у фонаря!.. Да, кучнее, кучнее!..»
На негнущихся ногах следователь переступил порог и вышел на улице. Каким-то десятым чувством он уже знал, что увидит. Мир посерел, точно во сне, а в вечернем воздухе, напоённом ароматами цветов и листвы, разлился ощутимый привкус ирреальности, словно у Фигаро на носу неведомый зубодёр защёлкнул прищепку с веселящим газом.
У ярко горящего фонаря стояла «керосинка» – большой крытый мотофургон, похожий на фанерный ящик. Тут же, под фонарным столбом, в круге яркого света столпились люди («пассажиры, – понял Фигаро, – просто люди, что ехали по своим делам»): пара крепких мужиков в синих рабочих штанах, расстёгнутых рубахах и тяжёлых ботинках, три дамы преклонного возраста из тех, что вечно куда-то едут и вечерами и в самый ранний утренний час, напомаженный усатый господин в котелке очень похожим на тот, что был на голове у следователя, и старичок с тросточкой.
Здоровенный, просто-таки огромный мужчина в серой рубашке, тёмном жилете и «шахтёрских» штанах мерно курит тоненькую сигаретку. На боку коробка с револьвером, на груди маленький золотой щиток с имперским орлом – жандарм. Точнее, главный жандарм, судя по значку. На вид – лет под шестьдесят; седые волосы аккуратно уложены, виски выбриты, ухоженные усики чуть подкручены, но руки – руки рабочего – мозолистые и сильные.
А вот молодой человек в сливочно-белой форме с «птичкой» первого помощника на рукаве. Одет по уставу... хотя нет, не хватает шлема-шишки и каучуковой палки за поясом (в Столице их называли «клюшками), но револьвер на месте, а бляха широкого пояса начищена до блеска. Жандарм успокаивающе положил руку на плечо старой женщине, уткнувшейся в кружевной платочек – Кларисса Дейл. Хозяйка «Ратуши» всхлипывала и бормотала:
- Вышла буквально же на пять минут, на почту... Она каждый вечер выходила... Почта, а потом молочник... Я как тормоза услышала, у меня сердце оборвалось – как чувствовала...
А на брусчатке, в паре футов от колеса «керосинки»...
Наташа Филч лежала, широко раскинув руки, и, к счастью, лицом вниз. Из её уха вытекло немного крови – буквально пара капель. Униформа девушки каким-то невероятным образом всё ещё хранила девственную чистоту: ни складки, ни пылинки, точно робу с фартуком только что вынули из магазинной картонки. В футе от Наташи Филч лежала большая кожаная сумка, даже, скорее, портфель, закрытый на аккуратный латунный замок-защёлку, и сигарета. Сигарета всё ещё тлела, и это, пожалуй, было самым жутким во всей этой картине.
Чувство ирреальности усилилось: яркий свет фонаря, похожий на свет софитов, неестественный угол, под которым была повёрнута голова девушки, запах магниевой вспышки (откуда? А, у помощника главного жандарма в руке фотоаппарат – старенький «Объектрон» на алхимических кассетах, музыка – торжественная траурная фуга, то взлетающая ввысь на мрачных крыльях скрипок, то падающая на брусчатку, где она разбивалась на тысячи чёрных, как ночь осколков... А, вот: в открытом окне первого этажа «Ратуши» стоит патефон; наверное, там комнаты Клариссы Дейл. Но...
Фигаро медленно, как во сне, сделал несколько шагов по направлению к телу Наташи Филч.
- Эй, господин, – голос молодого жандарма был спокойным и приятным, но в нём тут же появились стальные нотки, – сюда нельзя. Несчастный случай.
«Они уже определили это как несчастный случай. Быстро, однако. Даже слишком быстро»
Следователь машинально достал из кармана удостоверение и ткнул жандарму под нос.
Жандарм хмыкнул; на его лице появилось растерянное выражение. С одной стороны, жандармерия и ДДД редко пересекались; их юрисдикции лежали в совершенно разных плоскостях. Однако же, если в городе не было редута Инквизиции (а его здесь нет), то старший следователь Департамента автоматически становился представителем Их Величеств во всём, что, так или иначе, связано с потусторонними виляниями. Иными словами, сейчас Фигаро, с одной стороны, был, как бы выше жандармов по рангу, а, с другой, лез совершенно не в своё дело.
