Возвращение доктора Фу Манчи - Ромер Сакс (читать книги полные .txt) 📗
Как обычно, трубка моего старого друга погасла не вовремя, и, пока он ее снова разжигал, я продолжал барабанить пальцами по столу.
— В полдень наш парнишка, — продолжал Найланд, — как и было ему приказано, угостил Карамани чаем. Он нашел ее в куда более спокойном состоянии духа, чем утром. Я вернулся с наступлением сумерек, и туземец бодро отрапортовал, что в последний раз он был у пленницы полчаса назад. Он застал ее в кресле за чтением газеты. (Замечу, что все более-менее ценное в конторе надежно запиралось.) К этому времени я уже достаточно четко представлял, что буду делать, поэтому неторопливо поднялся по лестнице, открыл дверь и вошел в темную комнату. Включив свет, я обнаружил… Вернее, никого не обнаружил. Контора была пуста.
— Пуста?
— Птичка упорхнула в открытое окно. А между прочим, упорхнуть было не так-то просто. Вы бы это сразу поняли, увидев местоположение дома. Противоположная сторона улицы, на которую выходило окно, представляла собой глухую стену длиною метров до сорока. А поскольку в это время шли ливневые дожди, по улице нельзя было ни пройти, ни проехать. Кроме того, мальчик, которому, я препоручил свою пленницу, сидел все время у входа, расположенного как раз под окном конторы. И после последнего посещения пленницы он все полчаса не сходил со своего поста.
— Так она же могла подкупить его, — сказал я с горечью, — или уговорить, использовав все свои дьявольские способности.
— Клянусь, это было невозможно, — парировал Смит решительно. — Я прекрасно знал этого парня, и готов поклясться, что он ей не по зубам. В грязи под окном я не обнаружил никаких следов лестницы, да ее и не могло быть, потому что наш привратник неотлучно находился у входа. Короче, она не могла спуститься из окна и тем более выйти через дверь.
— А за окном не было никакой галереи?
— Нет, было совершенно невозможно вскарабкаться откуда-нибудь справа или слева от окна. Я постарался лично в этом убедиться.
— Но, дорогой мой, — вскричал я, — вы таким образом исключили все естественные возможности побега. Получается, что птичке действительно ничего другого не оставалось, как упорхнуть.
— Нет, в самом деле, Петри, я и по сей день понять не могу, каким образом она выскользнула из комнаты. Знаю только, что она проделала это в высшей степени виртуозно.
— А что потом?
— Я увидел в этом невероятном побеге деятельное участие нашего дорогого доктора Фу Манчи. Кого же еще? Наше перемирие кончилось, и я без промедления начал добывать информацию по своим каналам. Действуя таким образом, я вскоре напал на след и узнал, что, вне всякого сомнения, наш любезный доктор не только живее всех живых, но и вполне благополучно снова отбыл в Европу.
Некоторое время мы молчали. Затем Смит опять подал голос:
— Я думаю, что мне когда-нибудь удастся узнать эту тайну. Однако на сегодня это все еще загадка.
Он взглянул на часы.
— У меня сейчас встреча с Веймаутом, поэтому я оставляю эту проблему вам. Попробуйте поломать голову над тем, что не удалось мне. До скорого.
Поймав мой вопросительный взгляд, Смит добавил:
— О, я слишком долго не задержусь. Думаю, что отправиться на такое дело в одиночку особой опасности не представляет.
Найланд Смит отправился наверх одеваться, оставив меня за письменным столом в глубоком раздумье. Мои записки по поводу возобновившейся активности доктора Фу Манчи лежали стопкой по левую руку, и, открывая их новый раздел, я начал с того, что добавил некоторые подробности удивительного события в Рангуне, которые можно считать отправным моментом второй военной кампании нашего китайца. По дороге на улицу Смит заглянул ко мне, но, увидев, как я поглощен своим делом, не стал меня тревожить.
Кажется, я уже оповестил читателя о том, что моя врачебная практика на тот период не была особенно велика. Таким образом, когда пришло время принимать пациентов, у меня было лишь двое больных.
Когда эта работа закончилась, я посмотрел на часы и решил посвятить остаток вечера небольшому самостоятельному частному расследованию. Найланду я ничего об этом не говорил только лишь потому, что боялся его насмешек. Я нисколько не забыл, что видел или в худшем случае вообразил, что видел, лицо Карамани в лавке антиквара буквально в нескольких шагах от Британского музея.
В голове у меня сложилась некая теория, которую я стремился проверить практикой. Я вспомнил, что два года тому назад встретил Карамани как раз неподалеку от этого места. Кроме того, инспектор Веймаут утверждал, что Фу Манчи недавно перенес свою штаб-квартиру из Ист-Энда. Все это указывало на то, что, вполне возможно, новое логово доктора находилось где-то поблизости, если не в самой лавке антиквара, под самым носом у ничего не подозревающих властей. Быть может, я придавал слишком большое значение своему новому заблуждению. Возможно также, что моя теория покоилась всего-навсего на желании верить, что именно Карамани я увидел в лавке антиквара. Если ее появление там было всего-навсего видением, плодом моего Воспаленного воображения, то, конечно, все мои вышеприведенные предположения должны были лететь ко всем чертям. Поэтому я и положил сегодняшней ночью их тщательно проверить и в зависимости от результата выработать стратегию на будущее.
ГЛАВА XVIII
СЕРЕБРЯНЫЙ БУДДА
Из всех лондонских улиц Мюзеум-стрит выглядела наименее подходящей для штаб-квартиры доктора Фу Манчи. Однако, если только воображение не сыграло со мной злую шутку, именно в окне почтенного антиквара, торгующего под именем Дж. Саламан, передо мной мелькнули удивительные, подобные полночному бархату восточной ночи глаза Карамани.
По мере того как я медленно подходил к освещенному окну, мое сердце билось все чаще, и я уже проклинал ту навязчивую идею, которая, наперекор всему, не оставляла меня и продолжала отравлять мне жизнь. В этот час Мюзеум-стрит, которую и днем-то не назовешь оживленной магистралью, казалась совершенно безжизненной, и, если не считать огней какого-то магазина уже по ту сторону музея, коммерческая активность на ней уже полностью прекратилась. Дверь жилого дома, расположенного как раз напротив антикварной лавки, бросала свет на тротуар. По обеим сторонам улицы мне попались навстречу всего два-три человека. Оглядевшись, я повернул дверную ручку и зашел в антикварный магазин. Тот же самый темноволосый и малоподвижный субъект неопределенной национальности вышел из-за занавешенной двери приветствовать меня — единственного покупателя.
— Добрый вечер, сэр, — проговорил он монотонно, сопровождая свои слова легким кивком головы, — не желаете ли что-нибудь посмотреть?
— Я хотел бы взглянуть на все, что у вас выставлено для продажи, — было моим ответом. — Я не ищу какую-то конкретную вещь.
Лавочник снова поклонился, сделал широкий приглашающий жест желтой рукой и сел на стул за прилавком.
Я закурил сигарету с такой беспечностью, как если бы меня вызвали на самую заурядную операцию, и с интересом стал разглядывать предметы, от которых ломились полки и столы вокруг меня. Должен признаться, что впечатления от этого своего турне у меня остались достаточно расплывчатые. Я брал в руки вазы, статуэтки, египетских жуков-скарабеев, бусы, ожерелья, молитвенники, подборку старых литографий, опаловые украшения, бронзу, фрагменты редких кружев, книги, напечатанные двести и более лет назад, ассирийские таблицы, кинжалы, римские кольца и сотни других редкостей. Все это я делал крайне медленно, демонстрируя свой чрезвычайный интерес, и тем не менее не составив ни об одной вещи ни малейшего представления. Исподтишка я продолжал наблюдать за своим лавочником. Я был весь внимание и слух; особенно меня привлекло то, что скрывала занавешенная дверь в задней стене лавочки.
— Должен вас предупредить, сэр, — обратился ко мне человек за прилавком все тем же лишенным чувств монотонным голосом, — что вскоре мы закрываем.
Я положил обратно на стеклянный прилавок тщательно вырезанный и ярко раскрашенный секхекский кораблик и поднял глаза. Действительно, все мои методы были любительскими — я абсолютно ничего не узнал, да и в будущем вряд ли что узнаю. Я старался угадать, как бы Найланд Смит на моем месте провел расследование, изнурял мозги поисками какого-либо средства, чтобы проникнуть во внутренние покои этого замечательного заведения. Я уже полчаса ломал над этим голову, однако ничего мало-мальски подходящего придумать не смог. Почему я не хотел признать свое поражение — трудно сказать, но вместо этого я изо всех сил напрягал свою голову, чтобы оттянуть время.
