Повесть о Ферме-На-Холме - Алберт Сюзан Уиттиг (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Маргарет обратила на свою начальницу испуганный взор.
— Но мисс Краббе! Ведь Комитет фонда для ремонта крыши еще только-только приступил к работе. Вряд ли они успели собрать деньги.
— Насколько я понимаю, мисс Нэш, соответствующее ходатайство было заявлено, — произнесла мисс Краббе с упреком.
Маргарет знала, что спорить не имеет смысла. На память мисс Краббе уже давно нельзя было полагаться, но директриса была слишком горделива, чтобы признать наличие проблемы, а потому любая попытка поправить ее могла лишь вызвать раздражение. Неделю назад она не положила на место классный журнал, и пришлось перевернуть всю школу вверх дном, пока злосчастный журнал не был обнаружен под стопкой нотных листов в шкафу для хранения географических карт. А до того счастливого момента вина была возложена на Берту Стаббс, производившую ежедневную уборку. В школе властвовал дух вражды и недоброжелательства.
— Вы, кажется, упоминали, что собирались встретиться с мисс Толливер вчера вечером, после ужина, — сказала Маргарита, осторожно возвращая разговор к прежней теме. — Она не показалась вам больной?
— Мы не встречались, — сухо ответила мисс Краббе. — Было слишком поздно, и у меня оказалось много дел.
— Увы, — Маргарет вздохнула. — Нам всем будет ее так не хватать!
Это мнение Маргарет Нэш разделяли буквально все. На почте в Зеленой Калитке царили печаль и смятение.
— Просто не верится, — горевала Люси Скид, пухленькая почтальонша с ангельским личиком. — Да ведь и не такая уж старая она была, мисс Толливер, и больной-то ее не видели. И кто ж теперь за нее будет в Союзе матерей?
Матильда Крук, заглянувшая на почту за маркой для письма в Брайтон, своей сестре, ответила почтальонше с тяжелым вздохом:
— А майский праздник? Ведь она-то, мисс Толливер, почитай тридцать пять лет там всем заправляла. — И добавила решительно: — Если кому взбредет на ум меня об этом просить, сразу скажу — ни в кои веки. Там и вдвоем не управиться, а у меня в Зеленой Красавице полно гостей, с ними хлопот невпроворот.
— Как всегда преувеличивает! — негромко заметил Плут, маленький терьер с жесткой светло-коричневой шерсткой. Он обращался к Пышке, миловидной полосатой кошечке с серым мехом и красным ошейником. Плут питал страсть к деталям и не терпел неточностей. — Гостей всего-навсего двое, а две комнаты пустуют.
— Ох, Плут, не время придираться к словам, — строго ответила Пышка и передернулась, так что крошечный золотистый колокольчик на ошейнике звякнул. Кое-кто из кошек не любит, когда хозяева (в данном случае — Берта Стаббс) вешают им на шею колокольчики, но Пышка не из их числа. Она, напротив, полагала, что этот источник мелодичного звука придает ей вес в обществе. — Главная проблема заключается совсем в другом — что после смерти мисс Толливер станется с Табисой Дергуньей?
Следом за Матильдой заговорила Ханна Брейтуэйт, супруга местного констебля. И голос ее был печален:
— А уж как добра и щедра была мисс Толливер. Прошлым Рождеством моей Салли дала пару башмаков, а Джеку — вязаную шапчонку. — И добавила: — Уж викарий-то небось дал телеграмму ее племяшу в Кендал?
— Этому-то? — Матильда презрительно фыркнула. — Да он ни разу к ней не приехал, ни одного письма не прислал. А все же дом к нему отойдет, другой-то родни нет. — И Матильда принялась отчитывать собаку, вздумавшую зайти следом за ней. — У тебя все лапы в грязи, Плут. Жди на улице, да не вздумай удрать!
— Да будет тебе, Плут, — Пышка увидела, что пес повесил нос, и решила его подбодрить. — Выйдем вместе, нам все равно надо поговорить.
— Родня не родня, а в Манчестере живет одна женщина, — сказала Люси Скид. — Сара Барвик ее звать. Так та дважды в год пишет, а на Рождество и в день рождения мисс Толливер подарки кой-какие присылает. Да вот позавчера, к примеру, кексы прислала, домашние. Надо думать — с миндалем.
Люси, которая всегда и всюду совала свой нос, уж точно знала по именам родню любого жителя деревни, да как часто кому пишут — ведь все письма, все открытки и посылки проходили через ее руки. Кое-кому это пришлось не по душе, но тут уж ничего не поделаешь: скорее солнце откажется от привычки заглядывать в окна, чем Люси забудет, кто кому и когда написал.
Тем временем Пышка и Плут уже немного отошли от почты.
— Думаю, нам следует навестить Табису, — сказала Пышка, на мгновение остановившись, чтобы по достоинству оценить аромат низенького кустика мяты. — Бедняжка осталась в Доме-Наковальне совсем одна. После смерти мисс Толливер ее и покормить некому. Мы просто обязаны помочь ей найти другое пристанище.
Пышка была отличным организатором и в сложной ситуации неизменно брала дело в свои лапы. Покажите ей бездомного котенка, и она найдет для него хозяина, прежде чем кто-нибудь из Большой Родни успеет сказать: «Никак кто-то избавился от лишнего кота».
— Что ж, — рассудительно заметил Плут, — в Зеленой Красавице нынче есть место. К тому же Круки держат корову, а стало быть, в молоке недостатка не будет. После смерти Клюковки мыши там совсем совесть потеряли, так что Табиса без работы не останется.
— Отличная мысль, — согласилась Пышка. — Я передам это Табисе.
Плут посмотрел через плечо, не вышла ли Матильда Крук из почты. Нет, не вышла.
— Я догоню тебя, Пышка. Хочу заглянуть в столярку — мистер Доулинг всегда оставляет мне кое-что из своего завтрака.
А в столярной мастерской Роджера Доулинга хозяин и его племянник Дэвид уже трудились над гробом для мисс Толливер. Владелец похоронного бюро и гробовщик в одном лице, Роджер гордился тем, что гроб у него всегда был готов к тому времени, когда члены семьи приходили обряжать покойника. В данном случае, поскольку ближайший родственник усопшей, ее племянник, жил в Кендале, эту обязанность предстояло выполнить женщинам деревни.
— Что-то теперь станется с Домом-Наковальней, — сказал дяде молодой Дэвид Доулинг, когда они прилаживали последнюю гладко оструганную доску из мореного дуба. — Домик-то хорош, — добавил он с ноткой зависти, — и сад при нем, и пчелы. Уж наверно кто-нибудь догадался рассказать им, что стряслось.
Роджер взял рубанок и принялся за окончательную отделку края гроба. Тонкая стружка золотистыми кольцами падала на усыпанный опилками пол.
— Дом, знамо дело, продадут, — проворчал Роджер. — Всей родни там один этот племяш из Кендала, мануфактурой торгует, у него там лавка, да не одна, за ними пригляд нужен. Не захочет он с этим домом маяться. Продаст за что дадут, да и дело с концом. — Он взглянул на песика, только-только вошедшего в открытую дверь. — Привет, Плут. Небось за костью своей пришел?
Роджер заглянул в ведерко, где лежали остатки его завтрака, вытащил небольшую кость от окорока и кинул собаке. Плут ловко поймал ее зубами.
— Весьма признателен, — пробормотал он, не выпуская кости.
— Пустяки. — Роджер усмехнулся, глядя, как Плут повернулся и выбежал на улицу. — Чудно, до чего этот пес старины Джорджа на человека смахивает. Иной раз больше, чем сам старина Джордж.
А Дэвид все размышлял о доме:
— Да, жаль будет, коли дом уйдет кому-то со стороны, чужаку то есть.
В голосе его звучала неприязнь, поскольку сам Дэвид прекрасно знал, что ему такая покупка не по карману. Но чувства Дэвида можно было легко понять: мисс Толливер владела Домом-Наковальней с незапамятных времен, когда Сорей только-только появился, и жителям деревни, уж правы они или нет, казалось, что и они в какой-то мере владельцы этой усадьбы. А чужаков никто из них особо не жаловал, тем более в самой деревне. Дома были небольшими, стояли довольно тесно, будто все принадлежали одной семье, что в некотором смысле соответствовало действительности: ведь обитатели Сорея, за редким исключением, считали свою деревню одной большой семьей, и это тоже было недалеко от истины. Пришельцев же со стороны здесь не привечали.