Дети Ананси - Гейман Нил (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
– Желтая птица, – прошептала она.
– Что? – переспросил Толстый Чарли, испугавшись, что она теряет рассудок.
– «Желтая птица», – повторила она громче и тверже. – Они играют «Желтую птицу».
Подойдя к двери, Толстый Чарли выглянул наружу.
По больничному коридору, не обращая внимания на протесты сестер, ошеломленные взгляды пациентов в пижамах и их родных, шел очень маленький новоорлеанский джаз-банд. Тут были саксофонист и трубач. Тут был огромный детина, тащивший контрабас, туг был человечек с большим барабаном, в который он бил. И во главе этой оравы, в щегольском клетчатом костюме, фетровой шляпе и лимонно-желтых перчатках вышагивал отец Толстого Чарли. Ни на каком инструменте он не играл, но отплясывал степ по затертому больничному линолеуму, приподнимал шляпу перед каждой нянечкой и сестрой, пожимал руки всем, кто оказывался достаточно близко, чтобы заговорить и пожаловаться.
Прикусив губу, Толстый Чарли взмолился всем силам небесным, кто мог бы его услышать, чтобы земля разверзлась и поглотила его, а если нет, то пусть с ним случится быстрый, милосердный и бесконечно фатальный сердечный приступ. Не повезло. Он остался в живых, начищенная медь неуклонно приближалась, отец танцевал, пожимал руки и улыбался.
«Если есть на свете справедливость, – подумал Толстый Чарли, – отец пройдет дальше по коридору. Мимо нас. Прямо в урологическое отделение». Но на свете нет справедливости, и у двери в онкологическую палату отец остановился.
– Толстый Чарли, – сказал он так громко, что все в отделении, на этаже, в целой больнице поняли, что Толстый Чарли знает этого человека. – Посторонись, Толстый Чарли. Твой отец пришел.
Толстый Чарли посторонился. Возглавляемый отцом джаз-банд змеей потянулся к кровати матери. Когда он приблизился, она подняла глаза и улыбнулась.
– «Желтая птица», – слабо сказала она. – Моя любимая песня.
– Что бы я был за человек, если бы забыл? – спросил отец Толстого Чарли.
Мать медленно качнула головой и, протянув руку, сжала его пальцы в лимонно-желтой перчатке.
– Прошу прощения, эти люди с вами? – вмешалась невысокая блондинка с планшеткой.
– Нет, – ответил Толстый Чарли, щеки у него пылали. – Честное слово. Нет.
– Но это же ваша мать, верно? – Женщина смерила его взглядом василиска. – Будьте добры, сделайте так, чтобы они немедленно освободили палату, и, пожалуйста, без дальнейшего нарушения покоя.
Толстый Чарли сбивчиво забормотал.
– Что вы сказали?
– Я сказал, я почти уверен, что ничего не могу поделать, – внятно произнес Толстый Чарли.
Он утешал себя, что хуже уже не будет, но тут отец забрал у барабанщика пластиковый пакет и начал доставать из него банки с элем и раздавать их… музыкантам, нянечкам и пациентам. А после он закурил черутту.
– Прошу прощения, – сказала женщина с планшеткой, а увидев дым, стартовала через комнату, нацелясь на отца Толстого Чарли как боеголовка «земля-земля» с часиками на цепочке.
Толстый Чарли воспользовался шансом улизнуть. Это казалось самым мудрым.
Вечером он сидел и ждал, когда раздастся телефонный звонок или стук в дверь. Точно так же осужденный стоит на коленях под гильотиной и ждет, когда почувствует холодок от лезвия на шее. Но ничего не происходило. Всю ночь он почти не смыкал глаз и наутро проскользнул в больницу, готовясь к худшему.
Такой счастливой и здоровой мать выглядела впервые за многие месяцы.
– Он уехал, – объяснила она Толстому Чарли. – Не смог остаться. Должна сказать, Чарли, мне очень жаль, что ты ушел. Мы устроили вечеринку. Мы на славу повеселились.
Толстый Чарли не мог вообразить себе ничего хуже, чем вечеринка в палате для больных раком, вечеринка, которую устроил его отец со своим джаз-бандом, но промолчал.
– Он не плохой человек, – сказала мама Толстого Чарли, озорно блеснув глазами. Потом нахмурилась. – Нет, это не совсем верно. Он совершенно точно не хороший человек. Но вчера вечером он принес мне уйму пользы.
Тут она улыбнулась настоящей радостной улыбкой и на мгновение снова стала молодой.
В дверях стояла вчерашняя блондинка с планшеткой, которая теперь поманила Толстого Чарли пальцем. Ползя со скоростью улитки через палату, он начал шепотом извиняться, еще будучи вне пределов слышимости. Но, подойдя поближе, сообразил, что вид у блондинки вовсе не как у василиска с желудочной коликой. Теперь она выглядела шаловливым котенком.
– Ваш отец, – начала она.
– Извините, пожалуйста, – выпалил Толстый Чарли, как делал это в детстве всякий раз при упоминании отца.
– Нет, нет, – откликнулась бывшая василиск. – Не за что извиняться. Мне просто интересно… Ваш отец… На случай, если нам понадобится с ним связаться… В карте нет ни телефона, ни адреса. Мне следовало бы спросить вчера, но совершенно вылетело из головы.
– Сомневаюсь, что у него есть телефон, – сказал Толстый Чарли. – Чтобы его найти, лучше всего слетать во Флориду и проехать по шоссе А1. Это прибрежное шоссе, которое идет вдоль всего полуострова. После полудня вы, возможно, застанете его за рыбалкой с моста. Вечером он будет в баре.
– Такой обаятельный мужчина, – мечтательно протянула она. – Чем он занимается?
– Я же вам сказал. Он называет это чудом хлеба насущного.
Блондинка посмотрела на него недоуменно, и Толстый Чарли почувствовал себя глупо. Когда эти слова произносил отец его, собеседники смеялись.
– Э-э-э… Как в Библии. Чудо хлебов и рыб. Папа обычно говорил, что просто рыбачит, и истинное чудо, что ему удается добывать себе на хлеб. Шутка, понимаете?
Ответом ему стал затуманенный взгляд.
– Да, – протянула блондинка. – У него такие смешные шутки. – Потом она щелкнула языком и снова стала сама деловитость. – Итак, вы нужны мне здесь в половине шестого.
– Зачем?
– Забрать вашу мать. И ее вещи. Разве доктор Джонсон не сказал вам, что ее выписывают?
– Вы отправляете ее домой?
– Да, мистер Нанси.
– А как же… а как же рак?
– Кажется, была ложная тревога.
Толстый Чарли не мог понять, как это могла быть ложная тревога. На прошлой неделе врачи собирались послать его мать в хоспис. Врач произносил такие фразы, как «недели, не месяцы» и «их задача облегчить ей неизбежный конец».
Тем не менее он вернулся в половине шестого и забрал мать, которая как будто ничуть не удивилась, узнав, что больше не умирает. По дороге домой она сказала, что спустит сбережения на путешествия по миру.
– Врачи говорили, мне осталось три месяца. И точно помню, как, слушая их, я думала, что если когда-нибудь встану с больничной койки, то поеду в Париж и в Рим, и еще куда-нибудь. Вернусь на Барбадос и на Сан Андреас. Возможно, съезжу в Африку. И в Китай. Я люблю китайскую кухню.
Толстый Чарли не понимал, что происходит, но во всем винил своего отца.
Отвезя мать с увесистым чемоданом в аэропорт Хитроу, он помахал ей на прощание в зале международных перелетов. Проходя через контроль, она лучилась улыбками, сжимая в руке паспорт и билеты, и выглядела такой молодой, какой Чарли не помнил ее уже многие годы. Она посылала ему открытки из Парижа и Рима, из Афин и Лаоса или из Кейптауна. В открытке из Нанкина писала, что ей совсем не понравилось то, что тут, в Китае, выдают за китайскую кухню, и она ждет не дождется, когда вернется в Лондон поесть настоящих китайских блюд.
Умерла она во сне, и случилось это в отеле города Уильямстаун на карибском острове Сан Андреас.
На похоронах в «Крематории Южного Лондона» Толстый Чарли ожидал встретить отца: может, старик устроит грандиозное выступление во главе джаз-банда или по проходу за ним потянется труппа клоунов вперемежку с шимпанзе на трехколесных велосипедах и с сигарами в зубах. Но отца Толстого Чарли тут не было, только подруги и дальние родственницы матери – по большей части крупные женщины в черных шляпах, которые сморкались, прижимали носовые платки к глазам и качали головами.
А когда зазвучат последний псалом, когда была нажата кнопка и мама покатилась по линии конвейера к своему воздаянию после смерти, Толстый Чарли заметил мужчину одних с ним лет, который стоял у задней стены часовни. Совершенно точно не отец. Но кто-то, кого он не знал, даже не заметил бы среди теней, если бы не выискивал глазами отца… И вот пожалуйста, незнакомец в элегантном черном костюме, взгляд опущен, руки сложены.
