Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович (читать книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Деревья сменились домами. Сначала ветхими двухэтажками, что скромно и безобразно жались друг к другу по обе стороны дороги, перемежаемые редкими пробелами и снежными завалами, под слепящей белизной которых скрывались искореженные остовы некогда точно таких же домов. Строения повыше, что шли следом, общую картину не меняли.
«Надо было остаться дома. Зря я в это влез».
В последнее время эта мысль звучала часто. Поначалу она состояла лишь из одного предложения: «Зря я в это влез», — но сразу же после того, как Кристоф купил билеты, собрал сумки и расположился в вызванном такси, мысль дополнилась новой частью. Вся эта затея с девочкой казалась чем-то ужасным, противоестественным, неправильным. Чем-то таким, на что никогда бы не согласился Кристоф Кьорди, будь даже Сэм рядом. Но факт оставался фактом — старик прибыл в Россию.
Водитель гнусаво пробормотал несколько быстрых фраз, машина замедлила ход.
— Надо было остаться дома. Зря я в это влез, — угрюмо бросил Кристоф, протягивая пару свежих купюр иностранной валюты. — Костями чувствую. Зря.
В ответ мужчина неоднозначно кивнул и протянул сдачу. Банкнота выглядела мятой и влажной, и настолько древней, словно видела первые дни жизни старика.
— Оставьте себе, — отмахнулся Кристоф. — Лучше помогите мне с вещами.
Они говорили на разных языках, но просьбу мужчина понял. Пока старик пыхтел, извлекая небольшую сумку ручной клади, угрюмый водитель прытко разгрузил багажник и перенес все имущество Кьорди на крыльцо жалкого вида гостиницы. Продолжительных прощаний не было — скромный кивок, хлопок дверью, звук мотора. Неизвестный мужчина с непривычным именем, что не сумело удержаться в памяти старика, исчез, оставив после себя смутную ассоциацию с неровной дорогой и разрушенными домами.
Кристоф тяжело вздохнул. Его тянуло домой так, как никогда прежде. Ведь никогда прежде и ситуаций таких не было. Он аккуратно занес вещи вовнутрь и терпеливо дождался появления сутулой женщины, что минутами позже лениво взяла протянутые купюры и нехотя вручила колечко с парой щербатых ключей. Пластиковая бирка, отмеченная едва заметным номером «22», свободно болталась на тонкой петельке, то и дело норовя покинуть свое место.
Старик поднялся по лестнице в несколько подходов. Он попытался перенести все за один раз, но, как только взвалил на плечи массивный чемодан, оставил эту затею. Подъем и так предстоял непростой.
«Зря».
Прямо напротив ступеней была первая дверь. Номерная табличка «21», овал тускло блестел на фоне светлого прямоугольника изрядно облупившейся краски, выглядел неуместно, инородно. Как и старик-немец посреди узкого коридора российской гостиницы.
Он успел донести все вещи до порога комнаты номер 22, когда одна из соседних дверей распахнулась. Кьорди услышал родную речь и родной голос. Его позвали по имени.
— Привет, дорогие мои! — он повернулся, Марта стояла в дверях. Кристоф невинно развел руки и подытожил: — Я и правда приехал.
— Глазам не верится.
Женщина улыбалась. Она пошла ему навстречу, мягко ступая по истертому ковру и распахнув руки для приветственных объятий. Все происходило так, как сотни раз прежде, уже после того, как Марта и Майер переехали в новую лабораторию. Бремер частенько приходила к Кристофу, печально улыбалась и заводила диалог. Она изливала ему душу, и старик безмерно ценил каждый этот акт. Ценил и верил, что один лишь он достоин речей и монологов Марты. Он любил теплые объятья давней подруги, что в памяти Кьорди неразрывно связались с тонким запахом цитрусовых ароматов, неизменно присутствующих в духах этой прекрасной женщины. Даже в тесном коридоре, тускло освещенном мутными лампами, благоухание цитрусов ощущалось в каждом вдохе.
— Я рада, старый друг, — прошептала она. — Рада тебе.
— А я в ужасе, — хохотнул он. — Всю дорогу думал, а не повернуть ли назад. Даже кости ломить начало, и зубы загудели, клянусь.
Марта ослабила хватку, улыбнулась тепло и чисто и нежно поцеловала старика в морщинистую щеку.
— Спасибо, Кристоф. Мы очень тебе обязаны.
— Да, очень. Спасибо, друг.
Человек, заваривший всю эту кашу, виновный во всех беспокойствах и переживаниях, невозмутимо стоял за спиной Марты, расслабленно облокотившись о стену. Себастьян Майер шагнул вперед и протянул ладонь, Кристоф ответил на рукопожатие.
— Пожалуйста, — скупо ответил старик. — Не мог же я вас бросить.
— Нелегко тебе должно быть пришлось, в такую-то даль, — Бастиан улыбнулся.
— Пустяки. Самое страшное позади, теперь надо лишь…
— Ты все привез, — оборвал его Майер. — Весь пакет?
— Д-да. Все здесь, — он легонько похлопал по сумке, что не решался выпускать из рук на протяжении всего путешествия. Кожаная ручка словно вросла в ладонь, и расставаться с ней теперь не хотелось.
— Давай проверим.
— Бастиан, — вставила Марта. — Он только приехал и даже в номер еще не зашел, а ты уже накинулся с делами. Дай отдышаться.
— Ничего, — ответил Кристоф. — Я в порядке. И тоже рад тебя видеть, Себастьян. Дайте мне минут десять.
— Хорошо, — Майер кивнул, сдержано похлопал старика по плечу в жесте скупой благодарности, и удалился в номер.
Кристоф и Марта переглянулись.
— Потом расскажу, — тихо проговорила женщина. — Давай я помогу тебе расположиться.
Щелкнул замок, скрипнула дверь. Старик затащил чемодан, оставив Марте пару легких сумок, закинул поклажу на кровать и устало опустился рядом.
— Он не меняется, а? — скорее утверждение, не вопрос. — Бастиан, Бастиан…
Женщина медленно закрыла дверь, сохраняя напряженное молчание. Кристоф привык к перепадам ее настроения, привык к характеру подруги, что в редкие моменты позволял ей, Марте, почувствовать себя счастливой. И вот теперь, наблюдая за тем, как мрачная, хмурая пелена недовольства застилает ее взор, старик неуютно поежился.
— Что случилось? — прошептал он.
— Ты сам все поймешь, когда ее увидишь, — Марта прислушалась. Тишина гостиницы звенела вокруг, словно само это здание находилось за границами привычного, живого мира. — И когда увидишь его рядом с ней.
— Что это значит? Что за тайна, дорогая моя?
Марта крутанула головой и села рядом с Кристофом, по другую сторону потрепанного чемодана.
— Это правильное слово, — горячо сказала она. — Тайна. И я не могу ее разгадать одна. С этой девочкой все очень странно. С ней, и с Майером, — женщина поморщилась, будто произнесенная фамилия причиняла боль. — Он изменился, Кристоф. Постоянно говорит о Маше, делает какие-то записи, но читать их не дает.
— Так в этом все дело? — деликатно спросил старик. — Себастьян одержим новой целью?
— Нет, — простонал она. — В этот раз все не так. Он теперь совсем другой. Жуткий.
Подобной характеристики Кристоф не ожидал. Он сам мог назвать Изобретателя странным человеком — замкнутым, идейным, отрешенным от всего, что Бастиан считал второстепенным. Но жутким… Себастьян Майер раздражал многих и многих, особенно после того, как все его труды оказались правдой. Он мог вызывать гнев своей бестактностью, мог доводить до бешенства невосприимчивостью к критике и мог сводить с ума незыблемой уверенностью в собственной правоте. Но жутким Бастиан никогда не был. Кристоф знал его слишком хорошо, чтобы в этом усомниться.
— Ты же сам видел, — Марта махнула рукой в сторону двери. — Или доброжелательное приветствие показалось тебе не слишком красноречивым?
— Это ерунда, — спокойно ответил старик. — Он всегда был таким. Вспомни сама, как вел себя Майер в последние месяцы перед открытием. Он перестал разговаривать, замечать людей, отдалился так, что мне порой думалось, а не спятил ли наш добрый друг.
— Зачем ты его защищаешь? — злобно, так злобно, что старик отпрянул, прошипела Марта. — Ты же был против всего этого с самого начала, а что теперь? Теперь ты…
Женщина запнулась, замолчала. Она понуро качнула головой, сделала глубокий вдох и, слегка улыбнувшись, спокойно проговорила:
