Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Ффорде Джаспер (читать книги онлайн полностью TXT) 📗
– До начала падения осталось две минуты, – объявил пилот. – Просим вас занять места, пристегнуться и проверить, пристегнуты ли дети.
– И что теперь? – спросил Ньюхен.
– Вы правда ничего не знаете о гравиметро?
Мой собеседник огляделся по сторонам и понизил голос.
– По мне, в вашем мире все какое-то странное, Нонетот. Я прибыл из страны наглухо застегнутых черных пальто и глубоких теней, запутанных сюжетов, запуганных свидетелей, криминальных боссов, любовниц гангстеров, баров с сомнительной репутацией и пугающих развязок за шесть страниц до конца.
Наверное, вид у меня был растерянный, потому что он еще понизил голос и прошептал:
– Я выдуманный, мисс Нонетот. Я из детективного сериала о Перкинсе и Ньюхене. Надеюсь, читали?
– Боюсь, что нет, – призналась я.
– Ограниченный тираж, – вздохнул Ньюхен. – Но у нас хороший отзыв в «Книжном обозрении». Меня там назвали «хорошо выписанным и забавным персонажем… с несколькими запоминающимися чертами». «Крот» поместил нас в списке «Книг недели», но «Жаб» был не столь благосклонен… впрочем, кто станет слушать этих критиков?
– Вы – из книги? – наконец сообразила я.
– Только никому об этом не говорите, ладно? – поспешно сказал он. – А теперь расскажите мне про гравиметро.
– Ну, – ответила я, собираясь с мыслями, – через несколько минут капсула войдет в воздушный шлюз и начнется разгерметизация…
– Разгерметизация? Зачем?
– Трение необходимо свести к минимуму. Никакого сопротивления воздуха. Сильное магнитное поле не дает капсуле касаться стенок шахты. Мы просто пробудем в свободном падении все восемь тысяч миль до Сиднея.
– Значит, из любого города можно «глубинкой» добраться до любого другого?
– С Сиднеем и Токио связаны только Лондон и Нью-Йорк. Если вы хотите попасть из Буэнос-Айреса в Окленд, вам надо сначала надмантиевым рейсом добраться до Майами, затем до Нью-Йорка, нырнуть до Сиднея, а потом снова в надмантиевой капсуле до Окленда.
– И как быстро движется капсула? – чуть нервничая, спросил Ньюхен.
– Четырнадцать тысяч миль в час, – отозвался мой сосед из-за журнала, – не больше и не меньше. Мы будем падать все быстрее, но с уменьшающимся ускорением до самого центра Земли, где достигнем максимальной скорости. Как только минуем центр, скорость начнет снижаться, а в Сиднее упадет до нуля.
– Это не опасно?
– Нисколечко! – заверила я его.
– А что, если нам навстречу попадется другая капсула?
– Такого не может быть. В каждой шахте только одна капсула.
– Это верно, – подтвердил мой занудный сосед. – Беспокойство может внушать только потенциальный отказ магнитной системы, которая не дает керамической шахте и нам вместе с ней расплавиться в жидкой магме.
– Не слушайте его, Ньюхен.
– А такое возможно? – спросил адвокат.
– Прежде никогда не случалось, – мрачно ответил технарь, – а если и случалось, нам об этом точно не рассказывали.
Ньюхен некоторое время сидел в задумчивости.
– До начала свободного падения осталось десять секунд, – снова послышалось объявление.
Трансляция сообщений из кабины прекратилась, и все напряглись, подсознательно отсчитывая секунды. В первые мгновения спуска кажется, будто на огромной скорости съезжаешь с горбатого моста, но легкая тошнота, сопровождавшаяся охами пассажиров, вскоре сменилась странным и почему-то даже радостным ощущением невесомости. Многие только для этого и «ныряют». Я повернулась к Ньюхену.
– Как вы?
Он кивнул и выдавил слабую улыбку.
– Немного… странно, – сказал он наконец, глядя на плавающий у него перед носом кончик собственного галстука.
– Значит, меня обвиняют во вторжении в художественное произведение?
– Вторжение второго класса в художественное произведение, – поправил Ньюхен, громко сглотнув. – Не такое тяжкое обвинение, как в случае намеренного вмешательства, но даже если мы сумеем доказать, что вы улучшили сюжет «Джен Эйр», возбудить дело все равно придется. В конце концов, мы не можем позволить людям вламываться в текст «Маленьких женщин», чтобы спасти Бет, правда?
– А вы способны им воспрепятствовать?
– Конечно нет. Они все равно пытаются. Когда предстанете перед судом, отрицайте все и притворитесь, что даже не понимаете сути обвинения. Я постараюсь добиться отсрочки по причине горячего одобрения читателей.
– А это поможет?
– Помогло, когда Фальстаф незаконным образом проник в «Виндзорских насмешниц» и подгреб под себя весь сюжет, изменив повествование. Мы думали, его вышлют назад во вторую часть «Генриха IV». Но нет, его поведение оправдали. Судья оказался фанатом оперы, может быть, это и повлияло. А про вас случайно оперу никто не написал, Верди там или Воан-Уильямс [13]?
– Нет.
– Жаль.
Ощущение невесомости длилось недолго. Скорость торможения возросла, и мы постепенно начали снова ощущать собственный вес. Когда сила тяготения достигла сорока процентов нормальной, в кабине погасли предупредительные огни и нам разрешили передвигаться по салону.
Технарь-зануда справа от меня опять забубнил:
– Но настоящая красота гравиметро – в его простоте. Поскольку сила тяжести всегда одинакова, вне зависимости от наклона шахты, поездка в Токио занимает ровно столько же времени, сколько и до Нью-Йорка, и точно столько же мы добирались бы до Карлайла, не будь удобнее обычным поездом. Да что там, – продолжал он, – если бы мы могли использовать волновую индукцию для разгона капсулы на всем протяжении туннеля, мы вылетали бы из него на скорости свыше семи миль в секунду, на второй космической!
– А потом полетели бы на Луну, – сказала я.
– Уже летали, – заговорщически прошептал технарь. – На темной стороне Луны уже построена база для секретных правительственных экспериментов. Там установлены передатчики, контролирующие наши мысли и действия путем трансляции излучения на Эмпайр-стейт-билдинг по межпланетным каналам, а принадлежат они инопланетянам, которые хотят завладеть нашим миром и для этого заключили специальное соглашение с корпорацией «Голиаф» и вступили в тайный сговор с мировыми лидерами, известный как «ложковилка».
– Только не говорите мне, что в Нью-Форесте живут настоящие диатримы.
– Откуда вы знаете?
Я отвернулась, и через тридцать восемь минут после отправления из Лондона мы прибыли в Сиднейский док. Еле слышно щелкнул магнитный замок, не давая капсуле соскользнуть обратно в туннель. Когда погасли предупредительные огни и давление в шлюзе достигло нормального уровня, мы вышли наружу и убрались подальше от технаря, а то он уже вознамерился поведать всем желающим, что корпорация «Голиаф» виновна во вспышке оспы.
Ньюхен, которому, видимо, по-настоящему понравилось «нырять», проводил меня до багажного отделения, потом посмотрел на часы и заявил:
– Что же, мне пора. Спасибо за беседу. Мне надо вернуться и в очередной раз защищать Тесс. В оригинальном замысле Харди ее оправдывают. Послушайте, постарайтесь придумать какие-нибудь смягчающие обстоятельства. Если не получится, соврите как-нибудь покрасочнее. Чем невероятнее, тем лучше.
– И это ваш лучший совет? Давать ложные показания?
Ньюхен вежливо кашлянул.
– Сообразительный адвокат может потянуть за разные ниточки, мисс Нонетот. Они собираются выставить свидетелями против вас миссис Фэйрфакс и Грейс Пул. Расклад не ахти, но пока дело не проиграно, оно не проиграно. Говорили, что у меня не получится снять с Генриха Пятого обвинение в военных преступлениях – это когда он приказал перебить французских военнопленных, – но мне это удалось. Та же история с Максом де Винтером и обвинением его в убийстве. Никто и не думал, что он вообще сумеет отмазаться. Кстати, а вы не передадите вот это письмо той самой красотке, Торпеддер? Очень буду вам благодарен.
Он достал из кармана мятый конверт и уже собирался уйти.
– Постойте! – окликнула его я. – Где и когда состоится слушание?
