Спроси у Ясеня - Скаландис Ант (читаемые книги читать .txt) 📗
Кедр. Хорошо, кто из присутствующих знает это?
П а у з а.
Тополь. Значит, никто.
Кедр. Вывод?
Пальма. Очень простой. Ясень в тайне от всех нас договаривался с кем-то заранее об этой встрече. То есть степень важности этой встречи выходила за рамки нашей компетенции.
Верба. Или это было что-то глубоко личное, интимное.
Тополь. Чушь собачья!.. Извини, Верба.
Кедр. Пальма совершенно права. В жизни не поехал бы Ясень на встречу с человеком, просто говорящим голосом Осокоря, – это опасно и глупо. Сработал пароль и ключевое слово.
Верба. Джин «Победа».
Тополь. Какой, к черту, джин?! Я же говорил, присутствие Вербы…
Платан. Она просто вспомнила Оруэлла, «1984». Я правильно понял?
Верба. Да, это была его любимая книга. Я уверена, только сам Ясень мог придумать такую трихомудию – торт «Победа». Без торта «Победа» – наверно, это означало «только без глупостей», «прийти без охраны, без оружия»…
Тополь. Ну, без оружия-то он не пошел…
Кедр. Постой! Верба, ты это знаешь или просто догадываешься?
Верба. Я это чувствую. И я чувствую, как они чувствовали друг друга: разговор, построенный на недомолвках, понимание с полуслова…
Тополь. Хотите мнение старого матерого гэбэшника из «восьмерки»? Этот разговор больше всего похож на хорошо разученный шифродиалог, предназначенный для третьего лица или третьих лиц, то есть для тех, кто будет его прослушивать. При этом один из участников разговора, как правило не знает о его тайном смысле.
Кедр. Стоп, стоп, стоп! Вы сейчас все запутаете. Допустим, звонил не Осокорь, «артист средней руки». Ясень понимал, что разговаривает с артистом?
Платан. Нелепый вопрос!
Верба. Да нет, вопрос очень лепый. Я уже поняла, что имеет ввиду Кедр. Да и Тополь, кажется, говорил о том же. Два варианта: либо звонил действительно Осокорь, тогда он ведет двойную игру и до сих пор пудрит нам мозги. Либо это Ясень разговаривал с «Псевдоосокорем», прекрасно понимая, кто это, и соответственно, уже он забивал нам баки. В любом случае шифродиалог был предназначен для нас. В любом случае, ребята.
П а у з а.
Кедр. Кому еще звонил Ясень после того разговора?
Тополь. Только Дедушке. После чего выключил телефон и – внимание! – даже автоответчик. Запись разговора с Дедушкой, естественно, не велась. А со слов Дедушки, разговор шел о необходимости общего сбора не позднее сентября, о последних результатах «операции 71», то есть о внедрении Осокоря в блатной мир, о ненадежности генерала Григорьева и о Чечне. Все. О звонке Осокоря и назначенной встрече – ни слова. Дедушка ничего об этом не знал.
Кедр. Точнее, Дедушка говорит, что ничего об этом не знал.
Тополь. Ну, знаешь, если мы сейчас начнем подвергать сомнению слова всех и каждого, мы не только ни в чем не разберемся, но вообще сойдем с ума.
Верба. Некоторым это уже не грозит.
П а у з а.
Верба. А Кедр совершенно прав. Когда случилось такое, мы обязаны подвергать сомнению слова любого из нас. Дедушка тоже не Иисус Христос, почему он должен быть исключением? Ладно, Тополь, рассказывай дальше.
Тополь. Извольте. Семнадцатого августа утром, приблизительно в 6.30 к Ясеню подъехали вызванные раньше обычного Леша с Маратом, и шеф категорически распорядился не сопровождать его. Он попросил подать Лешины «жигули» во двор, вышел из дома через черный ход, сел за руль и укатил, пообещав скоро вернуться. Личной охране велел ждать дальнейших распоряжений у телефона в его квартире. Леша распоряжение выполнил, как-никак человек военный, но подошел к нему творчески. Странное поведение шефа не понравилось ему, и он тут же связался со мной. Я был на Лубянке. Минут семь или восемь понадобилось нам с Лешей на обсуждение проблемы и прослушивание автоответчика за последние сутки. Кроме разговора с «Псевдоосокорем» Ясень не записал ничего(!) или все записи стер. Тогда я сразу приказал организовать наблюдение. Опытный Леша успел включить в багажнике своей машины достаточно мощное радиоустройство и мы запеленговали «жигули» Ясеня на Калининском мосту. Кстати, потом Ясень выключил передатчик, очевидно, решил послушать музыку или новости с приемника и заметил радиопомехи. Но это уже не имело значения, теперь его вели гаишники. Обратите внимания, Ясень, готовился к такому варианту – едва отъехав от дома, поменял номера. Машин в тот ранний час ехало по проспекту немного, и все-таки для уверенности мы привлекли к делу следящую камеру в окне одного из банков. Затем я лично сел в патрульную машину «форд краун виктория» вместе с командой в четыре человека из нашей группы антитеррора, и когда Ясень свернул на Рублевку, отставание у нас составляло минут пять при движении со скоростью сто восемьдесят (авральные двести десять мы в расчеты пока не закладывали). Ясень же ехал просто восемьдесят, чтобы не выделяться. И вот на выезде из Москвы мы его потеряли. Первый пост ГАИ на Рублевской развязке рапортовал о движение по мосту, то есть на Рублево-Успенское шоссе, однако пост в самом начале шоссе доложил, что машина там не проезжала. Я хорошо знаю эту развязку и с трудом представлял себе, как можно изобразить такой трюк. Впрочем, с нарушением всех мыслимых правил (выезд на разделительную, на встречную, на откос), а это Ясень умел, можно было изобразить все что угодно – хоть возвращение обратно в Москву огородами. В общем мы чуть-чуть притормозили и задумались.
Кедр. Почему не задействовали вертолет?
Тополь. Не считали нужным. А может быть, боялись. Мы же не знали, кто приедет на встречу с Ясенем. Появление вертолета слишком заметно, причем издалека, и оно могло спровоцировать все что угодно, вплоть до ракетного удара.
Его обнаружили вновь ребята из охраны президента, наблюдавшие за трассой в связи с плановым движением по ней утреннего кортежа. Каюсь, не я догадался связаться с ними, но мы успели получить сигнал, и вот тут уже, визжа на всех поворотах извилистого лесного участка Рублевки, ехали на форсаже – не знаю зачем – предчувствие какое-то было, гнусное такое предчувствие. Василий, несмотря на все свое мастерство дважды почти терял управление касаясь дороги только двумя колесами. Вы понимаете, что это значит – поставить "краун викторию" – этого приземистого монстра – на два колеса?…
Мы опоздали. На каких-нибудь две минуты. "Жигули" стояли у обочины с напрочь осыпавшимся боковым стеклом, а он лежал, упав на правое сиденье, с зажатым в подломившейся руке пистолетом, лицом вверх… Впрочем, лица-то у него как раз уже и не было. Почти. Пули крупного калибра… Эксперты определили: машину Ясень остановил сам перед постом ГАИ, очевидно по знаку милиционера. Тот и оказался переодетым убийцей. Подошел вплотную и сделал три выстрела через стекло, практически в упор. Мы оставили двоих возле машины с убитым и на всякий случай двинулись дальше по трассе. Я вызвал подкрепление, чтобы оцепить и прочесать район, но чувствовал, что смысла в этом будет мало. Особенно стало невесело, когда нас вежливо прижали к обочине и попросили подождать, пока проедет президент. Мы подождали. Убийца получил еще пять минут форы. Любопытно, что охрану Ельцина совершенно не волновали прозвучавшие только что выстрелы. Знали о них заранее? Или им важно только, чтоб в президента не стреляли, а остальных пусть хоть всех покосят? Или просто не слышали, не заметили. Мы, кстати, тоже не слышали: пистолет наверняка был с глушителем.
Именно в тот момент я подумал, что надо свести к минимуму усилия всех спецслужб. Парни просто могли пострелять друг друга – место уж больно неудачное для разборок. Но история, как выяснилось, была еще не вся.
Мы миновали Раздоры и потихоньку въехали в Барвиху. Здесь я вылез из машины, огляделся и почему-то пошел пешком. Наверно, я был в полушоковом состоянии, Безумная погоня, закончившаяся убийством Ясеня, совершенно выбила из колеи. Хотелось пройтись, встряхнуться.
