Город чудес - Беннетт Роберт Джексон (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗

Тати моргает, осознавая услышанное. Потом начинает плакать, спрятав лицо в ладонях. Сигруд полагает, что реакция не такая уж удивительная — она измучена и потрясена.

Поколебавшись, он кладет ей на спину правую руку.

— Ты сегодня была молодцом, — говорит он. — А завтра будешь еще…

И тут, к полнейшему изумлению Сигруда, Тати обнимает его и крепко прижимается. Объятие вызывает почти невыносимую боль, но дрейлинг, стиснув зубы, переносит его без единого звука.

Какое-то время они сидят вот так. Потом открывается дверь и входит Ивонна. Она смотрит на Тати, которая обнимает Сигруда и плачет, потом на «Камаль» на крыльце рядом с ними и на множество латунных гильз, усеивающих двор.

— Это что… что вообще такое? — спрашивает она.

— Прогресс, — отвечает Сигруд.

Несмотря ни на что, той ночью Сигруд долго не может заснуть.

Он все еще чувствует ее объятия, ее слезы на своем плече. Маленькая, испуганная девочка, которая отчаянно нуждается в его помощи.

Он вспоминает Сигню, и Шару, и всех товарищей и соратников, которых потерял. Он не сомневается, что то же самое может случиться с Тати, с Ивонной, с Мулагеш. Кажется, печаль следует за ним, как туман.

Он вспоминает, как смеялся во тьме Ноков, когда Сигруд поклялся, что Тати не может быть божественной: «Я почти верю тебе, когда ты это говоришь».

Он вспоминает, как Тати нахмурилась и сказала: «Они ходили в обычную школу. Я нет. Мама нанимает для меня учителей. То есть нанимала».

Сигруд сидит на краю кровати и трет лицо.

Маленькая Татьяна Комайд, выросшая в неволе, вдали от своей естественной среды, в изоляции и карантине от общественной жизни.

«Шара должна была знать, — думает он. — Она должна была знать, что такое Тати». У него начинает вырисовываться ужасная идея: «Возможно, Шара не держала Тати при себе. Возможно, она держала ее поближе к черному свинцу — единственной вещи, которая способна убить Божество…»

Он содрогается. Это не может быть правдой, не может — и все тут. Сегодня эта девочка казалась ужасно похожей на человека: испуганной и юной, но сильной. Ашара Комайд не могла замыслить убийство такого существа, которое называла своей приемной дочерью.

Он опять вспоминает, что сказала Шара двадцать лет назад в пригороде Жугостана: «Наша работа требует от нас делать ужасный выбор. И мы его сделаем».

Сигруд зажмуривается. Он всеми возможными способами пытается успокоить гул сомнений в своем разуме. Пытается заползти обратно в скорбь, в свой холодный гнев, окутать себя эмоциями, которые вели его сквозь большую часть жизни и как будто дали ему право делать много вещей, которые он делать не хотел.

«Я должен найти „Салим“. Я должен выяснить, что такое Ноков и как он действует. Я должен это узнать, и побыстрее».

Проходит день, за ним еще один. Сигруд и Тати ежедневно практикуются на пустыре, теперь уделяя особое внимание пистолетам. Иногда Ивонна помогает («Он учит тебя стрелять как трехсотфунтовый мужик, — ворчит она как-то раз, — так что давай я лучше покажу, как все делают люди меньших габаритов, прежде чем ты себе что-нибудь вывихнешь»), но ей приходится постоянно ездить в город в ожидании телеграммы, так что чаще они с Тати оказываются наедине.

Дрейлинг чувствует, как она с ним сближается, желает его одобрения, заботы, внимания. Он дает ей нужное — самую малость, чтобы протянуть еще один день.

Сигруд понимает, что прибегает к тому, чему его учили: он ведет себя как дрессировщик, которому достался капризный зверь. Он ненавидит себя за это.

Он знает, что сделал правильный выбор. Но еще он понимает, что боится с кем-то сблизиться — и снова понести утрату. Он не может избавиться от ощущения, что ему судьбой предначертано сеять в этом мире смерть, причем такую, что чаще поражает невинных, а не нечестивых. Впрочем, наверное, это малодушная жалость к самому себе.

«Я профессионал, — думает он, наблюдая, как Тати чистит револьвер, — или трус?»

В тот день Ивонна, вернувшись из города, выпрыгивает из машины и даже не снимает шоферские очки. Она тыкает в Сигруда пальцем и рявкает:

— Ты. Внутрь. Сейчас же.

Сигруд встает, слегка кивая Тати, чтобы та поняла: все в порядке. Потом следует за Ивонной в дом.

— Старушка Мулагеш наконец-то дала о себе знать, — говорит Ивонна чуть-чуть насмешливо. Она сует руку в карман жакета, достает телеграмму и швыряет ему. — Хотя я понятия не имею, что это значит.

Сигруд открывает телеграмму. Она очень короткая и простая.

Сигруд выпрямляется, чешет затылок и думает.

— Ну? — спрашивает Ивонна. — Это тебе чем-то помогло?

— Помогло. — Сигруд тяжело вздыхает. — Но мне понадобится карта. Карта мира.

— Но… постой. Какой в этом смысл? Это же… чушь.

— Военно-морской флот Сайпура не использует широту и долготу. У них своя секретная система географических координат — такие большие квадраты, из которых состоит океан. Квадраты внутри квадратов. — Он постукивает кончиком пальца по первой части телеграммы. — Это код конкретного квадрата — по первым двум буквам я могу сказать, что он расположен в Сартошанском море, к югу от гор Машев. Приблизительно вдоль границы между Жугостаном и Сайпуром. Если у меня будет карта, я смогу определить точнее.

— Значит, там в последний раз видели этот твой корабль, «Салим»?

— Если Мулагеш пишет правду, то да… в 1718-м, спустя два года после того, как он якобы затонул.

— Получается, история с затоплением — прикрытие?

— Полагаю, да. Видимо, корабль выполнял там какую-то секретную миссию, но я понятия не имею какую.

Ивонна достает из сумочки папку и садится напротив Сигруда.

— Значит, теперь ты поплывешь туда, чтобы проверить?

— Как? У меня нет лодки.

Она пожимает плечами.

— У меня есть.

— Правда?

— Конечно. У меня много лодок. Я владею небольшой транспортной компанией с центром в Аханастане. Точнее, я владею компанией, которая владеет другой компанией, которая владеет третьей компанией… ну, ты уловил суть. Я могу достать тебе лодку… если ты считаешь, что отправиться туда — действительно разумно.

Он вздыхает опять, еще тяжелее.

— Я… думаю, да.

Она бросает на него взгляд.

— Тебе велели защищать Тати.

— Как я могу защитить ее, если я не знаю, кто она такая? Куда я могу ее отвезти, если на самом деле не понимаю наших врагов? Я не знаю его пределов, его поведения, его желаний. Этот корабль, «Салим»… там все началось. Война Шары, все эти божественные баррикады — все проистекает оттуда.

— Итак, теперь ты отправишься странствовать по миру? — спрашивает Ивонна и фыркает. — Даже обсуждать это абсурдно… Сколько времени уйдет, чтобы добраться туда? И какая лодка тебе понадобится?

— Из Аханастана к северной оконечности Сартошанского моря… Это не легкая прогулка. Больше восьмисот миль, несомненно. Чтобы попасть туда, нужна по меньшей мере неделя, а то и больше. И поскольку я предпочитаю плавание в одиночку, мне нужна лодка, которой я смогу управлять сам. Может, сорока- или пятидесятифутовый кеч с бизань-стакселем.

— Не стану притворяться, будто что-то поняла, — говорит Ивонна. — Я плачу Дмитрию за то, чтобы он разбирался в лодках вместо меня. Если ты действительно уверен — если ты уверен, что должен следовать этим путем, — запиши свои требования, и я попрошу Дмитрия проверить, есть ли у нас что-то подобное. Если нет, я уверена, он разыщет нужное для тебя. — Ивонна достает портсигар и длинный костяной мундштук — одно из немногих аристократических пристрастий, которые она сохранила. — Еще две недели здесь. Это действительно безопасно?

— Нет, — говорит Сигруд. — Но я не вижу другого выхода. И я не хочу брать тебя с собой. Все это может оказаться ловушкой.