Слон Килиманджаро - Резник Майкл (Майк) Даймонд (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
— Чего это ты так разоделась?
— Компания дает бал для сотрудников.
— Так его же устраивали совсем недавно.
— Год тому назад.
— Правда?
— И ты не присутствовал.
— Я, должно быть, болел.
— Ха!
Надолго повисла тишина.
— Что ж, желаю тебе хорошо отдохнуть, — наконец выдавил я из себя.
— Ты тоже пойдешь, Дункан. Я покачал головой.
— Мне надо поработать.
— Дункан, прошло уже четыре года с тех пор, как ты в последний раз побывал на балу для сотрудников.
— Все напиваются и затевают какие-то глупые игры, — ответил я. — Мне это неинтересно.
— Поверишь ли, мне тоже, — ответила она. — Но я туда иду, потому что этого от меня ждут, а сегодня пойдешь и ты.
— Не могу. Мандака обещал вечером связаться со мной.
— Мандака не платит тебе жалованья, не принадлежит ему и твой компьютер, — заметила она. — Ты работаешь в «Уилфорде Брэкстоне», и руководство настоятельно просит тебя прийти.
— Перестань, Хильда. Они даже не знают, есть я или нет. У меня очень важное дело.
— Ничего более важного на сегодня у тебя нет, — отрубила Хильда. — Наши работодатели полагают, что постоянное отсутствие на балу руководителя одного из департаментов подрывает корпоративный дух.
— Мои сотрудники приходят сюда, чтобы разыскивать и подтверждать подлинность охотничьих трофеев, а не ходить на балы и выслушивать нудные речи начальства. Если оно действительно хочет укрепить моральный дух, пусть поднимет им жалованье.
Она сверлила меня взглядом.
— Дункан, я обещала им, что ты придешь, и я не дам и повода считать меня лгуньей.
— Тебя за язык никто не тянул. А мне, между прочим, ты назначила предельный срок, помнишь?
— Я дам тебе еще шесть часов. Я покачал головой.
— Не пойдет. В последний раз, когда меня туда занесло, жена старика Хэммонда вцепилась в меня как клещ и четыре часа что-то бубнила на ухо.
— Жена мистера Хэммонда уже три года как умерла. Так что нечего ссылаться на нее.
— Так давно? — удивился я.
— Ты ходил на похороны.
— Я думал, не прошло и нескольких месяцев.
— Три года, Дункан.
— Ты уверена?
— Дункан, я никак не могу понять, почему я трачу на тебя время. Ты так погряз в работе, что не замечаешь ничего вокруг.
— Я этого тоже не понимаю, — искренне ответил я. — Может, тебе оставить это зряшное занятие и не мешать мне разыскивать бивни?
— Дункан, перестань думать только о себе! — Она по-настоящему разъярилась. — Тебя не убудет, если ты пойдешь на бал, а мне ты облегчишь жизнь! Твои работодатели хотят, чтобы ты пошел, твои сотрудники хотят, чтобы ты пошел, и я настаиваю на том, что ты должен пойти. И спорить тут не о чем.
— Мне нечего надеть.
Она подошла к стенному шкафу, просмотрела, что там висит, достала костюм.
— Этот подойдет.
— Все будут одеты лучше меня. Я буду неловко себя чувствовать.
— Сам виноват, — бросила она. — Ты не один месяц знал, что сегодня у нас бал.
— Услышал только от тебя.
— Ерунда. Компания направляла приглашения всем сотрудникам.
— Я его не получал.
— Компьютер? — воскликнула она.
— Приглашение получено сто восемь дней тому назад, — услужливо ответил компьютер. — После чего четырежды поступали просьбы подтвердить присутствие, проигнорированные получателем.
— Спасибо тебе, друг. — Я одарил кристалл злобным взглядом.
— Всегда рад помочь, Дункан Роджас, — последовал ответ.
— Раз всем все ясно, я хочу, чтобы ты переоделся и ровно в пять покинул кабинет.
— Почему ты меня мучаешь? — взмолился я. — У тебя есть муж. Разве ты не можешь пойти с ним?
— Гарольд встретит нас там.
— Тогда иди с миром, хорошо проведи с ним время, передай ему мои наилучшие пожелания и оставь меня в покое.
— Гарольд идет, потому что он взрослый человек и не чурается тех обязанностей, которые накладывает на него общество. Тебе тоже пора взрослеть.
— Я вот-вот найду бивни.
— Бивни подождут. Опять же, компьютер никто не выключает. Он будет работать, а ты — веселиться на балу, — Компьютер топчется на месте. Я должен задать ему новое направление поиска.
— Вот и задашь после окончания бала.
— Мы потеряем восемь часов!
— Сердце у меня обливается кровью, — Хильда саркастически усмехнулась. — С чего у тебя такая предубежден кость? Может, тебе там понравится.
Я не счел нужным отвечать.
— А вдруг ты встретишь на балу интересную молодую женщину? Хотя я и не понимаю, что может увидеть в тебе интересная молодая женщина.
— А что видишь во мне ты? — спросил я. Она задумчиво посмотрела на меня, вздохнула.
— Если б я знала! Когда-то я видела умнейшего молодого человека с тонким чувством юмора. Чуть эксцентричного, но мне такие всегда нравились. — Она помолчала. — Но с годами эксцентрик стал маниакальным трудоголиком, а чувство юмора полностью атрофировалось.
— А ум?
— Ум остался, но этого недостаточно, Дункан. Ты нигде не бываешь, на все, кроме работы, тебе наплевать. Ты стал обижать людей, не по злой воле, но своим безразличием, а я не уверена, что есть меньшее зло.
— Тогда почему ты по-прежнему волнуешься обо мне?
— Потому что я знаю тебя полжизни, а полжизни нельзя вычеркнуть из памяти, даже если все повернулось не так, как ожидалось и хотелось бы. Опять же, если Гарольд и я не будем заботиться о тебе, то кто позаботится?
Я пожал плечами, не находясь с ответом.
— Я понимаю, ты был бы счастлив, если бы все оставили тебя в покое, но в этой жизни нельзя получить всего, что хочется. Так ты переодеваешься или я закрываю тебе доступ к компьютеру?
— А ты можешь?
— Могу, — А может, ты еще десять минут покричишь на меня и уйдешь?
Она покачала головой.
— От юности тебя отделяет меньше тридцати лет. Я надеюсь, что ты все-таки повзрослеешь.
— В пять часов? — Я признал свое поражение.
— Да. — И она погрозила мне пухлым пальчиком. — И что б ты был готов, Дункан!
Я кивнул, она ушла, и до назначенного ею срока я едва успел дать компьютеру все необходимые указания.
В кабинет я вернулся к одиннадцати, получасом раньше решив, что Хильде слишком хорошо, чтобы она заметила мое отсутствие.
Бал, как я и ожидал, получился на удивление занудным. Все, включая и наследников Брэкстона, хором пели песни, демонстрируя единение и добрую волю, от которых у меня сводило челюсти. Наконец появился оркестр, и Хильда буквально заставила меня танцевать с ней, хотя я упирался изо всех сил, ссылаясь на то, что не занимался этим уже много лет. Народу, однако, бал нравился, и я поневоле задумался, а вдруг они правы и я чего-то недопонимаю в жизни, но тут я вспомнил Мандаку, сидящего на полу, одетого в древних одеждах и разыскивающего бивни Бог знает с какой целью, и решил, что с головой не все в порядке у остальных, ибо никакие танцы и болтовня по остроте ощущений не шли ни в какое сравнение с розысками бивней во времени и пространстве. Я понял, что у меня куда больше общего с этим загадочным черным человеком, который воспитывался в хижине и никогда не играл с детьми, чем с Хильдой и другими сослуживцами. Они жаждали общения, нас больше прельщала охотничья тропа, по которой толпами не ходят.
Вернее, поправился я, по этой тропе шел я один. Даже Мандака, будь у него право выбора, предпочел бы жизнь обычного сотрудника «Брэкстона». Меня же больше всего устраивало одиночество охотника. Я смотрел на Хильду и Гарольда, видел, что они питали друг к другу все те же любовь и нежность, но не завидовал им. Они придут домой, поболтают о пустяках, посмотрят голофильм, и так пройдет еще один вечер. Никто не бросит им вызова, они не узнают ничего нового, не испытают сладостного чувства, знакомого лишь охотнику, выслеживающему добычу. Через восемь часов они откроют глаза, счастливые и умиротворенные, я же проснусь, еще на шаг приблизившись к бивням. Нет, ни за какие коврижки не поменяюсь с ними местами.