Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир (читать онлайн полную книгу .txt, .fb2) 📗
— Нет, он не погиб. Он чудом выжил во время крушения, долгое время провел в диких местах, но смог выбраться и однажды вернулся в Габен. Отойдя от потрясения и восстановив силы, он продолжил свое обучение, чтобы стать аптекарем. Я обучал его.
— Прямо как меня?
— Верно.
— Но зачем вы мне все это рассказываете? — недоуменно спросил Джеймс. — Почему вдруг вспомнили про кузена Лаймона?
— Его история очень похожа на вашу.
— Я, конечно, очень рад, Лемюэль, но вообще-то мне нужно с вами поговорить. Зачем вы меня усыпили? Вы что-то подмешали мне в чай?
— Видимо, это традиция Лемони — подмешивать снотворное в чай родственникам, — многозначительно сказал Лемюэль, и Джеймс потупился — видимо, он имел в виду случай с мадам Клопп. — В любом случае хорошо, что вы проснулись, Джеймс. Я уже собирался вас будить. Нужно открывать аптеку — нельзя заставлять посетителей ждать.
— Лемюэль, о чем вы говорите?! Какие еще посетители?! Вы собрались… — он понизил голос: — вы хотите умереть.
— О, не драматизируйте, кузен, — ответил Лемюэль. — Я не хочу умирать. Мне придется, и только. Все рано или поздно умирают — мое время пришло.
Он сказал это так буднично, едва ли не равнодушно, что Джеймс по-настоящему разозлился, но Лемюэль предвосхитил уже готовую вырваться гневную тираду:
— Я знаю, что вас мучают вопросы, и я все вам расскажу. Но не сейчас. После закрытия аптеки. Вам предстоит важный день, кузен. Мы устроим вам проверку — сегодня именно вы встанете за стойку. Поглядим, готовы вы, или нет.
Джеймс опешил.
— Вы спятили! Я не готов!
— Если вы внимательно меня слушали, то готовы, — убежденно сказал Лемюэль. — Вы ведь все еще хотите стать аптекарем в «Полезных Ядах Лемони» в Раббероте? Если мне не изменяет память, именно за этим вы и приехали сюда, а дядюшке Людвигу нужен надежный помощник — он слишком стар и уже не справляется…
Джеймс ничего не понимал.
— О чем вы говорите, Лемюэль? Дядюшка Людвиг ведь умер.
Лемюэль поглядел на него так, будто не узнавал. Кажется, он сейчас был мыслями где-то далеко. Покивав своим мыслям, кузен сказал:
— Не трусьте, Джеймс. Это всего лишь работа за стойкой. Посетители не кусаются. Если, конечно, не брать в расчет миссис Пурвинкль. И мистера Клауха. И близнецов Доулзов с улицы Пчел. И младенца четы Брексли…
Лемюэль развернулся и направился в сторону лестницы, продолжая перечислять кусающихся посетителей:
— И мисс Пикок. И мистера Бреннерли. И Уолтера, племянника мадам Сноркли. И старого ветерана Враньего полка Гарбишема, хотя у него почти не осталось зубов. И миссис Лепшер. И…
Он скрылся на лестнице.
Джеймс глядел ему вслед, не представляя, что предпринять. С пылью, которая должна была подняться от того количества пыльных мешков, которыми его прихлопнули, не справился бы даже пневмоуборщик Хелен Лемони.
Джеймс возмущенно глянул на портрет кузена Лаймона.
— Этот безжалостный человек над вами тоже измывался? Или это он на меня за что-то взъелся?
Лаймон Лемони многозначительно промолчал.
***
— Аптекарь не на месте! — воскликнула дама в годах, вытерев губы платком. — Что за времена! Этот город обречен!
Джеймс вздохнул.
— Мадам, но я ведь выдал вам ваши лекарства.
— Это ничего не меняет! Я привыкла к мистеру Лемони — где он?
«Готовится к собственной скоропостижной кончине», — подумал Джеймс, но вместо этого сказал:
— У него возникли неотложные дела. К тому же я ведь тоже мистер Лемони.
— Вы — не настоящий мистер Лемони! Вы даже не сказали: «Добро пожаловать в “Горькую Пилюлю”, чем могу быть полезен?»!
Джеймс и правда не озвучил традиционное приветствие — забыл. И неудивительно, учитывая, сколько на него свалилось работы. Стоя за стойкой, он переживал свои худшие мгновения. Уж лучше, считал Джеймс, снова спуститься в клоаку или выйти в туманный шквал! Он даже с легкой ностальгией вспоминал сжимающие его горло пальцы Хорошего сына — даже тогда все казалось не настолько беспросветно.
Вот она, настоящая работа аптекаря! Лемюэль будто вытолкнул его на цирковой манеж с табличкой «Мясо» на шее, отдав на растерзание голодным львам. Одно дело помогать кузену, бегать по различным поручениям, и совсем другое — в одиночку управляться с тем, с чем, по словам Лемюэля, справится и ребенок. Что ж, ребенок, может, и справился бы, но он, Джеймс, делал аптекарскую работу из рук вон плохо.
Он не знал, который час — не было времени даже оглянуться и взглянуть на часы. Посетители сменялись посетителями, раздражение сменялось новым раздражением, а еще ворчанием и упреками.
В воздухе за стойкой висело густое облако мелованной пыли. Голова шла кругом и едва ли не дымилась. Джеймс весь взмок, лицо и руки были перепачканы уже упомянутым мелом, фартук покрывали мерзкие стекающие пятна — он то и дело что-то на себя неловко проливал. С всклокоченными волосами, красный и запыхавшийся, Джеймс метался от стойки к шкафам. Под ногами хрустели разбитые склянки — выражение «все валится из рук» сейчас образным не являлось.
Последовательность действий, которые Джеймс должен был выполнять, оказалась простой только на словах:
Узнать, что посетителю нужно;Найти лекарство;Завернуть;Проверить по книге цен стоимость;Пробить стоимость и код лекарства на кассовом аппарате;Принять оплату и выдать сдачу (если потребуется). Нанизать кассовый счет на шило. Занести проданное лекарство в книгу учета.
Затруднения начинались уже на втором пункте. И ладно, когда дело касалось простых пилюль от головной боли, сиропа от кашля или снотворного, но что-то хоть чуточку более серьезное приходилось искать, как закопанный клад, не имея ни карты, ни указаний, где этот клад может быть. Джеймс принимался выдвигать ящички и открывать дверцы шкафов и искать на полках, но этих ящичков, дверец и полок здесь было, казалось, бессчетное количество.
Наблюдая за его нелепыми поисками, посетители сопели, фыркали и велели ему поторапливаться. В итоге чаще всего их ждал ответ: «Простите, кажется, ваше лекарство закончилось», когда Джеймс понимал, что попросту не найдет те или другие пилюли, притирки, линименты или пинетки. И тогда разгневанный посетитель, не преминув отвесить парочку ругательств, уходил.
Но даже когда Джеймс находил, легче не становилось. Мало кто из посетителей знал, сколько лекарства им требуется, — приходилось действовать наугад.
Особое «удовольствие» было отмерять и разделять. Как управляться с весами, Джеймс так и не понял — взвешивать на них что-либо казалось ему настоящим таинством, и вытаскивать крошечные гирьки-разновесы из подставки он даже не стал. Вместо весов Джеймс пользовался ложечками и мерными наперстками. А вот что касается разделения…
«И как Лемюэлю удается разрезать пилюли? Это же решительно невозможно!»
Орудуя ножом, он хмурил брови и морщил нос, но сосредоточенное выражение лица никак не помогало. В итоге, спустя дюжину испорченных и улетевших куда-то пилюль, он более-менее наловчился их разрезать. Правда, аккуратненькие половинки или четвертинки так и не выходили…
Во время работы Джеймс понял, что не умеет обращаться не только с весами и ножом, но даже с ножницами.
Порой посетителям требовался бинт… Джеймс видел, как Лемюэль крутит установленную на стойке бобину с бинтом, разматывает его, а потом отрезает нужное количество ножницами. Беда в том, что у его помощника не было достаточно развитого глазомера, чтобы определить, сколько футов бинта отлелить. К тому же, как оказалось, чтобы резать бинт, также нужен опыт — ножницы цеплялись за марлю и подгибались, делали неаккуратные дыры и запутывались, не желая резать как надо…
Как ни странно, почти никакой мороки не было с посетителями, которые сами не знали, что им требуется, и просили совета. Для таких у Джеймса имелся заготовленный универсальный ответ: «Кажется, я знаю, что вам поможет». Лемюэль показал ему ящик с толченым мелом, и Джеймс без зазрения совести набирал в пакетики это вовсе-не-лекарство. Передавая посетителю такой пакетик, он неизменно добавлял: «Если не поможет, приходите завтра, и мы подыщем что-нибудь другое». Оставалось надеяться, что завтра Лемюэль вернется за стойку и все будет как всегда, а уж он знает, что чего и сколько кому нужно.
