Иск - Юрьев Зиновий Юрьевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
ГЛАВА 28
Удивительно устроен человеческий мозг, будь то серая морщинистая губка в естественном черепе или кибернетическое устройство в противоударном пластиковом корпусе. Я стоял перед редактором «Шервуд Икзэминер» Мэтью Брюгге и думал, как начать самый важный для себя разговор, а может быть, как это ни звучит выспренне, не только для себя, но и для всего человечества.
А в голове почему-то прыгала дурашливая мысль, что письменный стол редактора столь величествен и огромен, что отдельным, наиболее приближенным посетителям разрешается, наверно, влезть на стол и по нему уже подойти к самому повелителю самой большой столичной газеты.
Мистер Брюгге поднял голову, посмотрел не на меня, а на своего сына, стоявшего рядом со мной, и с выражением величайшей скуки на розовом пухлом личике сказал:
— Это и есть тот человек, Уолтер?
Меня не существовало. По сравнению с величественным редактором я был тлей. Тем человеком. Уолтер предупреждал меня, что у отца властные манеры, что я не должен обижаться, что он считает себя чуть ли не мессией, посланным господом богом для просвещения и спасения миллионов шервудцев. И разумеется, для получения с них и рекламодателей изрядной прибыли. Не знаю, как насчет просвещения и спасения, но, судя по кабинету со старинными картинами на стенах, по части, прибылей мистер Брюгге явно преуспевал.
— Отец, я уверен, что… — начал было Уолтер, но отец перебил его:
— Позволь мне самому увериться в чем-нибудь или разувериться.
Он сказал это вовсе не грубо, а, наоборот, с терпеливым смирением человека, который привык разъяснять несмышленому человечеству простейшие истины. Он медленно перевел взгляд на меня и сказал:
— У нас есть пять минут. Надеюсь, этого будет достаточно?
Я понял, что отвечать мистеру Брюгге бессмысленно. Его газета была гигантской фабрикой слов, на девяносто девять процентов бессмысленных, и слова здесь были дешевы, как нигде в мире. Кроме, разумеется, слов самого владельца фабрики, потому что только ему дано было божественное право решать, что есть истина и что полезно и что вредно Шервуду. Поэтому я спокойно снял с себя галстук, нарочито медленно начал расстегивать рубашку, снял и ее. В глазах Мэтью Брюгге мелькнула слабая искорка интереса.
— Что значит этот стриптиз? — нетерпеливо спросил он.
Я ничего не ответил. Я стянул с себя нижнюю рубашку, деловито открыл лючок подзарядки на животе и вытащил шнур. Окно рядом открылось не сразу, я им ни разу еще не пользовался, но наконец я нашел нужную точку, нажал ее, освободив защелку, и поднял крышку. Под ней были предохранители. Я посмотрел на редактора. Взгляд его был прикован к моему животу. Очевидно, он так давно ничему не удивлялся, что забыл, как это делается. Наконец инстинкты восторжествовали, он разинул рот, как мальчуган на представлении иллюзиониста, и подергал себя за нос.
— Что это? — спросил он, и голос его уже отдаленно напоминал голос простого смертного: в нем слышалось недоумение, недоверие и растерянность.
— Ничего особенного, мистер Брюгге, — как можно небрежнее ответил я. — Вы видите перед собой искусственного человека, иска, как мы называем себя.
— Как это, искусственного? В каком смысле?
— В самом прямом. Каждая частица моего тела изготовлена не матушкой-природой, а человеческими руками.
— Но вы… вы разговариваете, как человек… — Редактор подумал и добавил: — Вы вовсе не похожи на автомат…
— Видите ли, в некотором смысле я действительно человек. Я родился пятьдесят два года тому назад…
— Прошу прощения, — он взглянул на часы, — но пять минут уже прошли. Отличный номер, мистер…
— Карсон, — подсказал я.
— Мистер Карсон. Прекрасная работа иллюзиониста, но, к сожалению, у меня нет времени. Всего хорошего.
— Я не иллюзионист, мистер Брюгге. И то, что вы видите, вовсе не цирковой фокус. Если вы когда-нибудь вылезаете из-за своего стола, вы можете сделать это сейчас и своими руками потрогать иллюзию. И убедиться, что я набит моторами и микропроцессорами, что у меня нет легких, желудка, сердца и прочих деталей бедного человеческого тела.
— Но вы же сами сказали, что родились пятьдесят два года назад, — пробормотал редактор.
— Я родился нормальным мальчиком. Я года полтора дул в штаны, потом исправно переболел всем, чем полагается. Пятьдесят два года я был нормальным человеком, по имени Николас Карсон. Я закончил университет в Шервуде, стал физиком, профессором и даже удостоен нескольких премий. Иском я стал меньше года тому назад, потому что меня уверили в скорой и неминуемой смерти. Мне объяснили, что мне представляется уникальный шанс надуть старуху с косой и стать практически бессмертным…
Должно быть, слово «бессмертный» добило мистера Брюгге. Он выполз из-за своего чудовищного стола. Без стола он оказался маленьким и вовсе не величественным человеком. Он забыл о часах и молча слушал мой рассказ. Лишь изредка он качал головой и бормотал что-то. Когда я кончил, он долго молчал, потом сказал:
— Я верю в ваш рассказ о Ритрите. Этого не может быть, говорю я себе, но вы заставляете меня верить. В конце концов, это можно проверить. Но план Омега — здесь я отказываюсь верить вам. Где у меня гарантия, что это не порождение вашей фантазии? Что вы не пытаетесь привлечь внимание к себе? Вы отдаете себе отчет в том, что за обвинения вы выдвигаете против Калеба Людвига? Если на секунду действительно представить себе, что он не умер, а живет в теле иска? Кто нам поверит? Это же смехотворно. И потом, дорогой мистер Карсон, мир столько раз пугали ядерной угрозой, что у людей выработался определенный иммунитет. Газета — это чрезвычайно эфемерная штука. Достаточно один раз оказаться в глупом и смешном положении — и потом потребуются годы, чтобы хоть как-то восстановить репутацию. Если вообще удастся это сделать. Потому что, как только ты ранен, на тебя тут же набрасываются конкуренты и с восторгом вонзают в тебя клыки.
Ритрит — это само по себе грандиозно. Поразительно, как до сих пор такую штуку удавалось скрывать от публики. Ритрит мы разыграем по всем правилам. Фантастическая история. Чего стоит одно лишь бессмертие! Мы дадим серию репортажей, интервью с этими… как вы себя называете?
— Иски.
— Исками. Фото. Грандиозно. Но ядерное харакири — это совсем другое дело. Вспомните, сколько раз уже предсказывали конец света. Сегодня эти прорицания не напечатает ни одна уважающая себя газета. Даже на последней полосе.
Все было бессмысленно. Я метался в лабиринте. Я пробегал несколько шагов и упирался в очередную стенку. Я мог биться о нее лбом до тех пор, пока мой противоударный пластик не расколется и из дыр не посыплются нейристоры моего мозга. Да, они опубликуют один, два, десять репортажей о чудесах кибернетики, об искусственных людях конца двадцатого века, о Калебе Людвиге, о Ритрите.
Миллионы людей в Шервуде и за границей будут читать о городке исков и качать головами: Мэгги, представляешь себе, до чего дошли, люди как автомобили. Сходят с конвейера. Какая, интересно, у них гарантия?
А тем временем палец генерала Каррингтона уже лежит на кнопке судного дня. Еще чуть-чуть, и кнопка мягко вдавится, по электрическим цепям мгновенно проскочат ничего не подозревающие электроны, завоют моторы, сдвигающие многотонные крышки люков, начнут выдвигаться тупые и безразличные морды баллистических ракет. Вспыхнет пламя двигателей, на несколько секунд ракеты повиснут на столбах огня и двинутся к намеченным компьютерами целям.
Кто-то будет еще читать статью о городе исков в раскаленной пустыне, кто-то будет строить планы на будущее, дети будут рождаться, а мир будет уже обречен. И между ядерным пепелищем и жизнью стоял маленький заурядный человечек, который никогда и не мечтал о том, чтобы влиять на судьбы мира. Человечек, который искал покоя в тихой заводи научной речушки, а теперь стоит на пути ракет безумного генерала Каррингтона. Я почувствовал прилив слепой ярости, но подавил ее.
