Множественные сны Эльфины Рейн (СИ) - Вальц Карина (читать книги онлайн .txt, .fb2) 📗

– А Гай? Моргайд Харли, он… как?

– Они вместе. Моргайд тоже сдался.

– Боже мой, – пробормотала Эль, не веря, что все так быстро закрутилось. Они ведь даже проснуться не успели… хотя вон Фаустино успел. И проснуться, и покаяться, и при этом даже не попрощался. Он говорил об этом плане, но так давно… или это было вчера? Казалось, это только фантазии о будущем, наметки плана. Но у Фауста, видимо, так не бывает. Придумал, утвердился в гениальности идеи, осуществил. И действовал по обстоятельствам, разумеется, ведь изначально в извлечениях он сознаваться не планировал.

– Завтра утром я тоже улетаю, – продолжил Шарль, – давать показания. Рядом быть не смогу, но Генри тебя навестит. И, возможно, Комиссия, хотя… для них ты – случайная жертва, которой не повезло шататься возле замка в момент падения ледника. Ты попала в ловушку, замерзла и заснула, потому что нахождение в Сомнусе порой может спасти жизнь в таких условиях. Умное решение, хорошая девочка. Никому не интересная и не причастная к происходящему, – как ни странно, де Крюссоль говорил без издевки, просто объяснял ситуацию. Это коробило, казалось странным.

Возможно, что-то такое отразилось на лице Эль, потому что Шарль наконец усмехнулся и лукаво покачал головой:

– Не падай в обморок от моей доброты, Рейн. Раз уж Фауст ради тебя так подставляется… значит, видит в этом великий смысл. Кто я такой, чтобы чинить вам препятствия? У вас и без того будет их предостаточно.

– Ты оказался лучше, чем я думала, Шарль.

– Давай без дурацких признаний, Рейн. Я лучше всех, мне не нужно об этом говорить или напоминать. Обойдусь, – он вдруг нахмурился, наклонился к Эль и указал на ее грудь: – А это что такое? Синяк? – и, когда Эль опустила взгляд, паршивец-Шарль щёлкнул ее по носу. Между прочим, очень болезненно получилось.

Де Крюссоль придурочно заржал:

– Так и знал, что поведешься! И что Фауст в тебе нашел? – он подвинул Эль к краю и улегся рядом, все еще смеясь. А потом рассказал обо всем, что Эль пропустила: о нападении Кими и остальных, об обороне, о проснувшемся Гае, о потасовке, захватившей Глетчерхорн целиком… даже девчонки подтянулись. Никто не понимал, с чего все началось, но все подозревали Шарля, ведь это он начал «войну зубной пасты».

– Кстати, это был не я, – весомо заметил де Крюссоль.

Из основного корпуса прибежали преподаватели, охрана… все вышло из-под контроля и превратилось в фарс. В такой суматохе кусок льда позади замка заметили не сразу, а Шарлю надавали по шапке, когда он сообщил, что Фаустино может быть внизу. Он не знал, стоит ли вообще это озвучивать, но не поверил, что и здесь у Фауста все схвачено. Была проведена спасательная операция, двух человек нашли в снегу. Обоих спустили на вертолете в Фиш, но как только Фауст очнулся и сделал пару звонков, его запихнули в очередной вертолет и повезли в Берн. В Глетчерхорне до сих пор неспокойно, а вертолетная площадка ломится от желающих там сесть. Комиссия, родители, преподаватели… этой ночью никто не будет спать.

– И я тоже не буду спать, ведь мне приказано тебя охранять, – хмыкнул Шарль. – Будешь об этом детям потом рассказывать: тебя охранял сам мсье де Крюссоль! Тот самый, единственный и неповторимый.

– И скромный.

– Фу. Банально и точно не про меня.

Эль улыбнулась, но в душе поселилась тоска. Она хотела поговорить с Фаустино и Гаем, услышать их голоса… хотя бы во сне. Но боялась их навещать, они же в Комиссии. Но они хотя бы вместе, а Эль… Эль тоже не одна.

– Спасибо, что помог нам, – тихо сказала она Шарлю.

Он завозился рядом и выдал:

– Раз ты вся такая благодарная, то… полагаю, это делает тебя моей должницей. Требую долг прямо сейчас. Ты слышала, что Эрих наведался в Глетчерхорн? Он планировал свалить вечером, но так неудачно застрял после всех событий, так что… заглянем к нему в окно ночью? Вот прикол будет…

ЭПИЛОГ

Эль волновалась.

Почему нельзя было встретиться в аэропорту Бангкока? Почему парни выбрали какой-то мелкий остров, до которого лететь дополнительные полчаса? Решили продлить ее мучения? Да еще и рейс Эль по злой иронии задержали… в итоге самолет приземлился на острове после заката, но даже в темноте Эль разглядела все прелести местного аэропорта: множество пальм, да небольшое бунгало, до которого полагалось добраться на тук-туке. Эль летела бизнес-классом, поэтому для нее выделили отдельный тук-тук. Бунгало-аэропорт был в трех шагах от самолета, добежать своим ходом намного быстрее, но Эль пришлось выдержать изнурительную поездку вокруг самолета и чуть ли не всего острова. По крайней мере, так это ощущалось.

Бунгало она пробежала насквозь секунд за десять, невыносимо долгое время! Но все испытания того стоили, ведь на выходе Эль поймали в медвежьи объятия. Это был Гай, родной и свободный от нежеланных «соседей» по разуму. Она знала, что с ним все в порядке, в Комиссии извлекли Марту Рейн без остатка, но это не сделало Гая свободным сразу. На время расследования он обязан был оставаться в Швейцарии.

Как и Фаустино.

Он терпеливо стоял в стороне и мять Эль в объятиях не рвался. Такое вообще не в его характере, Эль знала… поэтому, закончив с Гаем, сама сжала парня, да так, что у него кости захрустели. Он засмеялся и поцеловал Эль в нос, и это, пожалуй, говорило о том, как сильно он скучал.

Ни у кого не было слов, все молча разглядывали друг друга и по-дурацки улыбались. Безумная история с Бланкой, сектой и множественными соседями подсознания подошла к концу, и опять Фауст угадал с финалом. Конечно, ему гадать было проще, с таким-то отцом, готовым за сына сражаться, но… все получилось! Гай свободен, Фаустино нашел свою правду, а Эль… у Эль не может быть так, как у парней. У нее все сложнее, но какая разница? Она начнет сначала, сама. Как материалист, не нарушающий законов.

И первокурсница.

В этой части Фауст с прогнозами ошибся, решил, что перевод из Глетчерхорна – слишком нагло. А вернуться на первый курс можно и даже нужно, у Эль достаточно пробелов в знаниях. Учитывая ее посещаемость раньше, там один большой пробел, который в этот раз девушка собиралась заполнять со всей тщательностью и усердием. По-другому бы и не вышло: за материалистами всегда бдят.

Из-за спины Гая вдруг вывернула красавица-блондинка. Эль уже видела ее в многочисленных снах друга. Сага преподавала латынь в Глетчерхорне и, кажется, Гай запал на нее всерьез. Или она на него, раз оказалась аж на тайском острове перед началом занятий.

– Привет, я Сага, – она по-мужски протянула руку и дождалась рукопожатия.

– Вы…

– Лучше на «ты», – улыбнулась Сага.

– Договорились, – улыбнулась Эль. Она постарается привыкнуть.

Гай приобнял Сагу и погрозил Эль:

– Только не увлекайся с этими «ты», Сага – новый преподаватель в Ватнамтоке. Они чуть с ума не сошли от счастья, когда она подала заявку… в Ватнамтоке виаторы давно забросили латынь. В целом тут не Глетчерхорн… но какова погода, а? – почему-то Гай указал на небо, хотя звезд там не было. Летом на островах всегда облачно, не сезон, но все равно очень жарко. Море теплое и прозрачное, а людей почти нет.

Весело переговариваясь, Гай и Сага ушли вперед.

Эль осталась с Фаустино наедине впервые за много месяцев и неожиданно засмущалась. Не знала, что сказать, не понимала, что у них теперь… они мало общались из-за расследования, Эль все время находилась где-то за бортом. Непривычная роль для той, кто всегда в центре внимания. Порой Эль изнывала от тоски, ей хотелось сорваться с места и что-то сделать, навесить на Комиссию свое ненужное признание, мысль о том, что Гай и Фауст отдуваются за нее, отравляла существование.

Словно чувствуя это, Фауст звонил Эль и говорил держаться подальше, уступить и довериться. А она как раз пыталась этому научиться… в Ватнамтоке она даже завела подругу. Для Эль это было настоящим прорывом, хотя не сказать, что она приложила немыслимые усилия. Подруга сама завела Эль, так было бы правильнее. Это неизменно смешило, а Тая не давала Эль повесить нос, все время болтая о себе, своем идеальном парне и такой замечательной сестре Зое, которая тоже была материалистом. Эль впитывала истории о чужой жизни и ей нравилось. А Тая, кажется, не замечала, что Эль свойственно цедить слова и думать над ними дольше положенного.