Перепутанные судьбы (СИ) - Грудина Артелина (версия книг .TXT) 📗
— Нашла, — тихо воскликнула Милли и принялась быстро листать книгу, едва взглянув на оглавление.
— Вот оно, — прошептала подруга, разглаживая нужный лист.
«Родственная нить — сложный ритуал третьего уровня, практиковать только в присутствии магистра».
Первая строка не внушала оптимизма, и мы переглянулись.
— Мы уже здесь, книга у нас в руках. Давай перепишем ритуал, а там разберемся.
Милли достала камень из сумки.
— Что это? Артефакт для записи? Где ты его взяла?
Если она одолжила его у магистра, я ее сама отругаю!
— Не бойся, он мой, я у папы украла перед побегом.
— Милли…
— Ну чего ты стонешь? Я убегала в другую страну, он мог мне пригодиться, а у папы на работе их куча, так что не волнуйся. Он вообще, наверно, и не заметил, что я взяла этот булыжник.
— Милли, это артефакт, а не булыжник.
— Без разницы, — отмахнулась девушка и принялась зачитывать текст.
Я молчала и сопела, и не сразу заметила, как вырос шар в моих руках. Сейчас он был уже размером с большой мяч. Я попыталась сдавить стихию, но она сопротивлялась. Малышкам — молниям нравилось расти.
— Милли, — позвала я подругу, когда паника полностью охватила меня. Что делать? Что же делать? Я смотрела по сторонам, не зная, куда запустить шар. Я понимала, что сжать мне его не удастся, а если позволить расти им еще сильнее, то от библиотеки мало что останется.
Подруга, скороговоркой дочитав ритуал, крикнула мне:
— Окно.
В ту же секунду с моих ладоней сорвался шар и полетел в окно. Стекло осыпалось мелкими осколками на пол, а вот сеть шар не пропустила, и шаровая молния полетела в нас. Я застыла не в силах пошевелиться. Мозг кричал, что надо что — то делать, но я словно окаменела. Когда между мной и молнией осталось меньше метра, из — под ног встала стена из камней и земли. Она вновь оттолкнула шар, тот пробил магическую защиту и вылетел на улицу.
— Бежим, — схватив за руку, Милли потянула меня к окну.
— Куда?
Я не поняла, почему мы бежим не в ту сторону.
— Прыгаем! — скомандовала Милли и дернула меня с собой.
Возле окна стояло ветвистое дерево, которое поймало нас, едва мы только оттолкнулись от подоконника. Его ветки аккуратно опустили нас на землю, и мы что есть сил побежали в общежитие. Оглянувшись назад, я заметила, как зажигается свет в окнах.
— Быстрее! — Мы подбежали к нашему окну, и оно тут же открылось. Из него выпала веревочная лестница — наш пропуск в комнату.
Взбираясь на второй этаж, я радовалась, что рядом со мной оказалась Милли. Пока я паниковала и растерянно глядела вокруг, она действовала: спасла меня от моего же шара, спустила нас во двор и связалась с фамильяром, чтобы тот помог нам. И все это за считанные секунды! Мне никогда не стать такой же, как Милли.
Так быстро я никогда прежде не переодевалась, на нашем этаже уже был слышен голос леди Фриллиан. Она шла по коридору, заглядывая в комнаты и делая перекличку. Наша комната была предпоследней.
— Быстрее, — шикнула я Милли, ложась в кровать и укрываясь одеялом. Мне тут же под бок легла мисс Вайлет и свернулась клубочком.
В последнюю минуту подруга успела засунуть под кровать сумку и веревочную лестницу.
— Девушки, вы спите?
Дверь открылась, и комендантша включила свет, заставив нас зажмуриться. Несмотря на позднее время, она была одета строго и изысканно: платье было застегнуто на все пуговицы под самую шею, а сверху был одет белый кружевной воротник с большой камеей посередине. Ее прическа была идеальной — ни одна волосинка не выбивалась из тугой косы.
— Уже нет, леди Фриллиан, вы же нас разбудили, — недовольно буркнула Милли, подтягивая одеяло. — А мне такой сон снился. Адепт Рудвел пригласил меня на танец, и играла такая мелодия, а звезды…
— Довольно, адептка Флеминг! — оборвала комендантша рассказ подруги. — Вместо того чтобы предаваться мечтам об адепте с довольно сомнительной репутацией, лучше бы вы думали об учебе.
— Извините, леди Фриллиан, но ведь это сны, я не могу им приказывать.
Улыбка Милли была невинной, но в глазах плясали искорки. Как же она любит нервировать женщину, заставляя ее каждый раз сокрушаться, что нынешние девушки слишком легкомысленные и совсем не придерживаются правил этикета.
— Зато вы вполне можете приказать своему языку не болтать о ваших снах! — Женщина окинула подругу осуждающим взглядом и, покачав головой, вышла из нашей комнаты.
Выдохнув, я упала на подушку и уставилась на потолок. Не могу поверить, что все закончилось!
— Милли, — позвала я подругу.
— Что?
— Я и не знала, что ты так можешь. Ну, с этой стеной из камня и земли и с деревом. — Я повернулась на бок и посмотрела на подругу. Она лежала на подушке и глядела вверх, на ее губах играла шаловливая улыбка.
— Я и сама не знала, просто вспомнила все, чему учил отец.
— Мой папа почти все свое время проводил в кабинете или в разъездах. — Я вспомнила образ отца, его глаза, улыбку. Вспомнила, как мы путешествовали все вместе. Прикрыв глаза, я погрузилась в воспоминания. Звездное небо и костер. Мы с мамой греем руки и следим за рыбой на вертеле, а папа ставит вокруг лагеря защитный купол. Как же хорошо с ними: они оба такие счастливые и влюбленные. Папа так бережно гладит маму по руке, и ее глаза светятся любовью, глядя на него. Почему счастливые воспоминания так болезненны? Сжав руки в кулаки, я прогнала непрошеные слезы. Говорят, время лечит — неправда. После смерти отца мама так и не взглянула на другого, хотя многие одаривали ее своим вниманием. Даже виконт приходил свататься. Я бы многое отдала, лишь бы увидеть в ее глазах то счастье и стереть грусть с улыбки.
— Лили, ты меня слышишь?
— Что? Нет, прости, я задумалась.
— О Ронде? — хихикнула подруга, и в ее сторону сразу же полетела маленькая подушка.
— Ты объявляешь мне войну? — Моя подушка вернулась ко мне, ударив мисс Вайлет.
Фамильяр недовольно посмотрел на нас и спрыгнул с моей кровати.
— Прости, — громко прошептала Милли, — я не хотела тебя задеть.
— Вы обе просто ужасны.
— Вот что значит чрезмерная любовь! — поддержал Вайлет мистер Пятнышко, тоже спрыгивая с кровати.
— Детей нужно воспитывать в строгости.
— Полностью с тобой согласен.
— А я буду ваших малышей баловать, — заявила Милли, перебивая лекцию фамильяров. Оба леопардика переглянулись и, смутившись, разошлись в разные концы комнаты. Вайлет устроилась на подоконнике, а Пятнышко — на стуле у стола Милли. В комнате наступила тишина. Несмотря на ночной переполох, все уже давно спали, и меня тоже клонило в сон.
Все утро я не находила себе места в преддверии встречи с Рондом. Меня знобило и кидало в жар, я нервничала и откровенно трусила.
— Может, не идти? — наверно уже в десятый раз спрашивала подругу, надеясь увильнуть от встречи или, наоборот, набраться решимости, чтобы пойти на нее.
— Не иди.
— Ну как же не идти, если он будет ждать?
— Значит, иди.
— Милли, я боюсь.
— Значит, оставайся дома.
Милли недовольно взглянула на меня, отрываясь от своих записей.
— Но он же, возможно, узнал что — то о моей болезни…
— Значит, ты обязана пойти.
— Милли, ты мне совсем не помогаешь!
Перестав вышагивать по комнате, я остановилась возле девушки и топнула ногой.
— Это ты мне совсем не помогаешь! — отбросив ручку, повернулась ко мне подруга. — Я, между прочим, пишу письмо нашему заместителю ректора. Если ты не забыла, в понедельник придет ответ из Совета. Значит, нам нужно подбросить письмо сегодня.
Милли прожигала меня взглядом, и весь мой пыл исчез.
— А может, не надо? — Затея была опасной, да и вторую часть плана мы так и не придумали. Милли решилась довериться судьбе и надеяться на анонимное письмо, написанием которого она и была сейчас занята.
— Вот тут сомнений нет — надо. Не можешь помочь — не мешай.
Подруга вернулась к своему занятию. Ручка быстро порхала по листу, то зачеркивая фразы, то дописывая слова.
