Повесть о Ферме-На-Холме - Алберт Сюзан Уиттиг (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
Под крики кучера, щелканье бича и скрип упряжи четверка лошадей тянула громыхающий экипаж вверх по извилистой дороге на Паромный холм и затем через Дальний Сорей. Слева по ходу кареты и на некотором отдалении Беатрикс разглядела церковь Св. Петра, стоявшую на зеленом холме, и кладбище, на котором упокоилась мисс Толливер. Мисс Поттер отвела взгляд, но не смогла совладать с охватившей ее печалью. Норман лежал в свежей могиле на Хайгетском кладбище под сенью высокой ели. Единственным человеком, с которым Беатрикс могла говорить о своем горе, была Милли, сестра Нормана; что до родителей, то они весьма энергично противились их союзу, по каковой причине лишь самые близкие родственники знали о том, что Беатрикс и Норман обручились.
Все случилось так внезапно — слишком внезапно, чтобы она могла это осознать. От несказанной радости до нестерпимой боли — за такой короткий, такой малый срок, за считанные дни: двадцать пятого июля Норман попросил ее руки, двадцать пятого августа он умер. А новые сведения о Ферме-На-Холме только добавили трудностей. Вскоре после того, как Норман сделал ей предложение, Беатрикс узнала, что эта ферма (еще в начале года купленная неким лесоторговцем из Хоксхеда) снова выставлена на продажу. Цена была по-прежнему непомерно высокой, однако на сей раз ей это оказалось под силу, поскольку площадь угодий сократилась со ста пятидесяти одного акра до тридцати четырех. Беатрикс дала телеграмму, уведомляя продавца о своем намерении приобрести ферму.
Ее родители, разумеется, первоначально возражали против такой покупки. В этом не было ничего удивительного, поскольку любые действия, позволяющие предположить, что дочь желает вести независимую жизнь, вызывали их недовольство, приводили в дурное расположение духа и нередко встречали с их стороны неприкрытую враждебность. Но Беатрикс удалось настоять на своем, и теперь она была рада этому. Ферма позволит ей освободиться от несбывшихся грез о счастливой жизни, от тяжелого нрава отца, от вечных придирок матери.
Кучер издал громкий крик, и карета резко остановилась перед «Гербом береговой башни», единственной гостиницей в Ближнем Сорее. Беатрикс вышла из экипажа, извлекла оттуда миссис Тигги и других и проследила, чтобы все их коробки и клетки были аккуратно уложены на деревянную телегу, которую прикатил Спагги Причард.
— Отвезите все это в Зеленую Красавицу, — сказала Беатрикс, когда Спагги присоединил к поклаже ее сундук, чемодан и ящик, и вручила старику шестипенсовик. — И предупредите, пожалуйста, миссис Крук, что я скоро приду.
— Осторожней! — скомандовала миссис Тигги-Уинкль. — Не толкай мою корзину. И что тут делает этот пес, отгони его!
Маленький светло-коричневый терьер приплясывал у телеги и весело лаял на неведомых зверюшек.
— Пес? — простонала Мопси. — Кто-то сказал «пес»?
— Пес? Пес? Горе нам! — заверещал Мальчик-с-пальчик. Весь путь на пароме он пролежал, забравшись с головой под кучу стружек на полу своей клетки. — Куда, Бога ради, мы попали? Что за дыра? Ох, не по мне эта сельская жизнь, ох, не по мне. Я мышь городская, уж можете мне поверить.
— Мы прибыли в деревню Сорей, малыш, живо отозвалась Джози. — А по поводу собаки нет причин для беспокойства, очень дружелюбный песик.
Позади кареты остановился шарабан, и из него вышла Димити Вудкок.
— Добро пожаловать в Сорей, мисс Поттер, — сказала она. — Могу я проводить вас до Зеленой Красавицы?
Беатрикс колебалась. Она вовсе не чуралась общества мисс Вудкок, ни в коей мере, но ей хотелось полюбоваться милым деревенским пейзажем в одиночестве, не отвлекаясь на вежливую беседу. В прежние времена она, боясь обидеть мисс Вудкок, скорее всего приняла бы это предложение. Но за несколько месяцев, миновавших с того дня, когда она согласилась стать женой Нормана, Беатрикс пережила тяжелую размолвку с родителями и научилась понимать, до чего приятно говорить людям то, что ты действительно хочешь сказать, а не то, что они хотят от тебя услышать.
— Благодарю вас, — ответила мисс Поттер, — но я не хочу причинять вам беспокойство. Скоро стемнеет, а у вас наверняка немало домашних хлопот.
Похоже, Димити Вудкок поняла ее правильно.
— Конечно, конечно, — сказала она дружеским тоном. — Но, прошу вас, загляните завтра в Береговую Башню на чашку чая. Поздние розы все еще великолепны, но первый же морозец с ними покончит.
— С радостью приду, — ответила Беатрикс. Ее характер не отличался общительностью, но она подумала, что мисс Вудкок ей понравится.
— Замечательно, — сказала Димити Вудкок и рассмеялась. — Ваше согласие может подвигнуть меня на какое-нибудь сумасбродство, скажем, я выполю весь крестовник по краям дорожки. А уж если я решусь на такой подвиг, то заодно приглашу несколько друзей, чтобы вы могли с ними познакомиться. Впрочем, обещаю, мы не будем вам сильно досаждать. Четыре часа для вас удобно?
— Да, да, конечно, — сказала Беатрикс. Ей пришлись по вкусу легкая манера общения и дружелюбие мисс Вудкок. Если не считать кузину Кэролайн Хаттон и сестру Нормана Милли, у нее не было друзей в общепринятом смысле этого слова. Возможно, ей будет приятно — позже, не сегодня, не в первый день — поболтать с этими людьми. К тому же Димити Вудкок, без сомнения, знает все о деревне и ее обитателях — ведь они с братом живут здесь с давних времен.
С этими мыслями Беатрикс пустилась в путь по деревенской дороге мимо усадьбы Бакл-Йит с чудным садом и огородом за забором из сланцевых пластин, поставленных вертикально. Смеркалось. Деревня выглядела точь-в-точь как мисс Поттер помнила ее по прежним своим визитам. Она смотрела на крытые сланцевой плиткой домики, приткнутые к нежно-зеленому склону холма, и пейзаж этот веял покоем, вселял чувство чего-то родного — ну как объяснить это другим, а в особенности ее родителям, которые делали вид, что находят ее решение совершенно необъяснимым. Они наведывались в Озерный край с не меньшим удовольствием, чем в любое другое место отдыха, но, изведав все местные развлечения, неизбежно заявляли, что в Сорее можно умереть со скуки. И хотя отец, пусть и неохотно, признавал, что приобретение фермы может стать неплохим вложением для растущих доходов Беатрикс, мать приходила в ужас от одной мысли, что ее дочь поселится вдали от Болтон-Гарденс.
В сущности, ничего особенного в этой деревушке не было. Свернув с главной дороги на Рыночную улицу, Беатрикс справа от себя увидела Луговой Дом, где помещалась деревенская лавка, и — через открытую дверь — Лидию Доулинг в расшитом переднике. Та сидела за чаем со своей племянницей Глэдис, которая обычно дважды в неделю приходила помочь по хозяйству. Неширокий проход отделял от Лугового Дома Дом-Наковальню, принадлежавший мисс Толливер, и там на крыльце сидела безутешная черно-рыжая кошка. Чуть выше по склону холма стояла ферма Зеленые Ворота, а сразу за ней — Береговая Башня. По соседству с лавкой стоял Розовый Дом, в котором после смерти викария Литкоу, приключившейся десять лет назад, обитала его вдова Грейс Литкоу; дальше располагалась кузница Джорджа Крука, а еще дальше — столярная мастерская Роджера Доулинга, мужа Лидии. Если пройти по узкой дорожке направо, то окажешься у дома под названием Зеленая Калитка (не путать с фермой Зеленые Ворота), где помещалась почта. Кругом не было ни души, только Спагги Причард в конце улицы, пыхтя, толкал свою тележку. Какой-либо лужайки или парка в деревне не было, а школа и церковь находились в десяти минутах ходьбы в Дальнем Сорее. Суммируя сказанное, можно смело утверждать, что ничем особенным Ближний Сорей не отличался, хотя и был по своему уютным и сохранил атмосферу селения чуть ли не восемнадцатого века.
Однако стоило Беатрикс повернуться и посмотреть на запад, на величественную цепь холмов Конистона, вздымающихся на фоне закатного бледно-лилового неба, подсвеченного золотом, как она с особой ясностью почувствовала, что же привело ее в эти места. Стоял октябрь, Кукушкин лес сиял богатством многокрасочного убора, как старинный восточный ковер, луга вдоль Эстуэйт-Уотер, все еще зеленые, были усеяны безмятежно пасущимися овцами и черно-белыми коровами. Тут же щипали траву белоснежные гуси. Когда лет десять назад она впервые приехала сюда с отцом и матерью, это место показалось ей почти идеальным, как и здешние люди, что жили по старинному укладу и в поте лица трудились на земле. Весь облик деревни как будто взывал к сокровенному и непобедимому чувству дома, родного очага, живущему в глубине ее сердца. Вот и сейчас она испытала то же чувство — и глубоко вздохнула, с радостью подумав, что наконец и она обрела свой дом.
