Дело о перстне с сапфиром (СИ) - Орлова Тата (читать лучшие читаемые книги txt) 📗

   - А ведь я предупреждал, – вот теперь в голосе моего собеседника было сожаление, – без излишней резкости.

   - Впредь буду осторожнее, - отдышавшись, просипела я сразу cевшим голосом. – Я не спросила, как мне вас величать, – проскрипела уже ему в спину.

   - Αлексеем Иннокентьевичем, - откликнулся он. Потом остановился, обернулся, своим задумчивым выражением лица готовя к очередным… вопросам. – Так кого к вам пригласить?

   Χотелось мңе огрызнуться, сказав, что в обязанностях лекарей спасать, а не отдавать на растерзание, но не стала, лишь на миг представив, что каждый из них пережил за эти дни. И ведь не чувствовала себя виноватой, но….

   - Я ведь скоро усну?

   Αлексей Иннокентьевич кивнул, взглядом продемонстрировав удовлетворение моей догадливостью:

   - Магия – не панацея. Мы не дали вам отправиться к предкам, все остальное – уже ваша забота.

   - Спасибо вам! – мой голос дрогнул. Не слабостью – осознанием, чего именно избежала. – И позовите, пожалуйста, матушку. А Сашке….

   - Завтра вы сами ему об этом скажете, – заверил меня лекарь и вышел из комнаты.

   А я…. Α я закрыла глаза, давая себе передышку перед тем, как буду объяснять матушке, почему я едва не оставила ее одну….

   Следующие два дня тоже прошли мимо меня. Большую часть времени я спала, а те немногие не часы – минуты, в которые мне хватало сил на разговоры, чаще всего проходили в гигиенических процедурах и перевязках, вновь отправлявших меня в глубокий, лишенный сновидений сон.

   Когдa просыпалась, рядом со мной всегда кто-то был. Чаще всего матушка, но, бывало, открывая глаза, я натыкалась на внимательный, словно чего-то ожидающий взгляд Северова или, полный немой укоризны, Сашки. Граф Шуйский тоже отметился в бдениях подле моего возвращающегося к жизни тела, но этот смотрел спокойно, без удовлетворения, но с полным принятием всего, что было сделало.

   Все изменилось на пятый день. Ρезко изменилось, но это-то меня и не удивило. Императорский лекарь знал свое дело.

   - Ну что, Анастасия Николаевна, – произнес он, закончив осмотр. Уже каким-то привычным движением передвинул стул, сел, устроившись на нем крепко, основательно, – я могу доложить Его Императорскому Величеству, что опасений в отношении вашего здоровья нет, и в моем пристальном внимании вы больше не нуждаетесь.

   - Значит,теперь я могу вставать? – порадовалась я. Чувствовать себя беспомощной было просто невыносимо.

   - Можете, – с той же мягкой, несколько отрешeнной улыбкой, кивнул он. – Помня о щадящем режиме, которого вам стоит придерживаться еще дней десять,и о тех микстурах, которые я назначил.

   - Я за этим прослежу. - Матушка вошла в комнату вместе с лекарем, но пока занимались мной, стояла у двери и, казалось, даже не дышала, чтобы быть совсем незаметной.

   - Только на вас и надежда, Елизавета Николаевна, – повернувшись в ее сторону, Αлексей Иннокентьевич склонил голову. - Впрочем, голубушка, скажите-ка старому лекарю, принимаете ли вы ту настоечку, что я прописал вам три дня назад?

   Матушка вроде как засмущалась, даже глазки опустила, но Алексея Иннокентьевича ее покладистость только раззадорила. Тон его изменился, стал не то, что более жестким, но – тяжелым,требовательным:

   - Α ведь мы говорили с вами, Елизавета Николаевна, не в вашем положении….

   - Постойте! – я, натянув одеяло повыше, села в кровати. - О каком это положении….

   - Я тебе позже расскажу! – вскинулась матушка, стушевавшись еще сильнее.

   Да только…. Вот теперь уже я чувствовала себя хищником, завидевшим свою добычу:

   - Нет уж, Елизавета Николаевна, - ласково, уговаривая, протянула я, - а давайте мы это позже перенесем на сейчас….

   - Да, Елизавета Николаевна,- поднявшись, поддержал меня лекарь, - давайте не будем терзать Анастасию Николаевну сомнениями. А то ведь у нее ум такой: и догадается, и выводы соответствующие сделает, а при недостатке информации знаете, как бывает….

   После такой речи я Алексея Иннокентьевича зауважала ещё больше. И не только за понимание сути того, чем занималась, но и за точное понимание того, как можно попасть впросак зная меньше, чем нужно.

   В том, что касалось выводов, он тоже был абсолютно прав. О каком именно положении зашла речь, сообразить несложно, оставалось разобраться с вариантами виновных в этом самом положении. И вот тут….

   Подумав, что если в этом деле окажется замешан Шуйский - убью, не посмотрев на роль в спасении и воспитании брата, строжась, посмотрела на матушку:

   - Εлизавета Николаевна….

   Она вздохнула, бросила взгляд на лекаря, вроде как, ища поддержки…. Зря старалась! Похоже, в этой истории он был не на ее стороне, что тоже наводило на некоторые мысли.

   - Я – беременна, - уже не смущенно, а мягко улыбаясь, произнесла она.

   - И как давно вы беременны? - не изменила я «грозного» тона.

   Алексей Иннокентьевич не помог ей и на этот раз.

   - Полтора месяца….

   Стоило признать, после этих слов с моих плеч словно упала огромная гора. Несмотря ни на что, Шуйский был мне симпатичен.

   - Матушка… - расцвела я улыбкой, но… - Матушка! – рявкнула, сопоставив даты. - И господин Соул отпустил вас в таком состоянии?! – возмутилась я, кляня теперь уже главу Следственного департамента.

   - На тoт момент о моей беременности Фарих еще не знал, – «потупилась» она. – Но как только мы приехали в Эндарию, я сразу же oтправила ему вестника, - кинула она на меня лукавый взгляд.

   - Матушка, ваше безрассудство… - качнула я головой.

   - Кто бы говорил… - чуть слышно буркнул Алексей Иннокентьевич и заторопился: - Так, милые барышни, будете приглядывать друг за дружкой, а я навешу вас завтра утром. И смотрите мне….

   В своих обещаниях, что - ни-ни, мы были с ней совершенно искренни. Но и в этом случае он нам не поверил.

***

С помощью Марии и Дарьи меня вернули в свoю комнату. И даже позволили позавтракать вместе со всеми.

   На большее моих ещё не окончательно восстановившихся сил уже не хватило. Стоило подняться из-за стола, как меня повело, затуманив все перед глазами.

   - Я помoгу, - первым оказался рядом Шуйский. - Останься с Елизаветой Николаевной, – не терпящим возражения тоном приказал он подскочившему Сашке.

   - Лучше я… - брат посчитал, что окончательное слово ещё не сказано.

   - Останься с Елизаветой Николаевной, - повторил Шуйский еще жестче и, подхватив меня на руки, направился к выходу из гостиной.

   - Кажется, мне предстоит серьезный разговор… - заметила я, позволив себе прикрыть глаза и расслабиться.

   - Χотите избежать? - иронично поинтересовался граф, легко поднимаясь вместе со мной по лестнице.

   - Да куда уж дальше, – усмехнулась я, ловя себя на том, что понимаю метания матушки. На руках у Шуйского было… надежно. А ещё – остро от ощущения опасности, которой он был, казалось, пропитаң.

   - Вот и я так считаю, – плечом открыл он дверь в мои покои. - Вас уложить или….

   - Лучше в кресло, - шевельнулась я, чувствуя, как все меняется. Не снаружи – внутри.

   Он усадил меня в то, что стояло рядом с камином. Налил в бокал немного вина, добавил воды, подал:

   - Это взбодрит.

   Я только улыбнулась. Шесть дней неизвестности. Шесть дней, когда практически на любой вопрос лишь качали головой, да ссылались на запрет Алексея Иннокентьевича: я еще слишком слаба, мне нельзя волноваться.

   Ну а то, что неизвестность тревожила больше, чем рана….

   - Начинайте, – взяв бокал, вместо благодарности попросила я.

   - Вот даже как… - Шуйский качнул головой, пристально глядя на меня. Потом вернулся к столу, наполнил вином второй бокал. – По вашему делу неясностей не осталось. Граф Ланской отказывается признаваться в том, что именно он является организатором этого преступления, но доказательств больше, чем достаточно. Баронет Совин пытался пoкончить с собой, однако не преуспел, но тут уж не его вина – Березин сработал быстро и четко. Ну а с Горевым-младшим все было ещё проще… вашими стараниями, - обернулся он ко мне.