Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ) - Холод Корин (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Мы эти сплетни не пресекаем. Они такие забавные! И фантазию народу развивают. А что до моего происхождения… Пока упомянутые тобой научники сошлись в одном: по совокупности моих возможностей я вполне могу быть тенью погибшей Грани.
Воин, не теряя лица, покончил с супом, прокатил на языке глоток коньяка и прижмурился, наслаждаясь послевкусием. Открыл глаза, отправил в рот кусочек говядины и кивнул:
— Как всегда блестяще. Н-да. Тень погибшей грани. Это тот вариант теории, при подтверждении которой все будут… скажем так, чрезмерно возбуждены. А поминая выражения одного из моих сослуживцев в сорок третьем — «пысать кыросином и мечтать о спичке».
Тень фыркнула, оценив красоту сравнения.
— В любом случае, я осознал и проникся, — взгляд Воина ненадолго сделался острым и колючим. — Это было ещё даже до того, как Палача нарекли Смертью. А я был очень любопытным юнцом, когда проходил у него обучение оружному и прочему бою. И когда он рассказал мне об этом периоде своей деятельности, я не поленился крепко покопаться в бумагах. Печати под грифом «Перед прочтением сжечь» мне, разумеется, были недоступны. Но возраст оных, с точностью до пары сотен лет, я смог определить. Некоторые свитки, а точнее — заклятья на них, содержат кучу информации, даже если их не разворачивать. И то, что я сейчас понимаю из твоего рассказа… внушает. Восхищение, — дополнил он. — После такой бездны лет среди людей и нелюдей, зачастую не самых приятных и адекватных, сохранить настолько… — Воин помялся, подбирая слово, потом просиял, — изумительную женскую непосредственность… это невероятно.
Тень благосклонно улыбнулась, принимая комплимент, и вонзила ложечку в шарик клубничного мороженого.
— Поверьте мне, месье Герьё, если я буду серьёзно относиться к себе, мне придётся серьёзно относиться к собственным возможностям. А если я буду серьёзно относиться к собственным возможностям — может получиться неловко… И скверно. Очень скверно.
Её глаза на миг стали чёрными бездонными колодцами, но потом Тень сморгнула и улыбнулась немного извиняющейся улыбкой: я не пугаю, я лишь показываю, что я есть…
Но Воин не испугался. Если уж его и пробрало какими-то чувствами от кончиков ушей до стоп, то это были азарт и интерес. Он сплёл пальцы под подбородком и принялся теоретизировать:
— Если я правильно соображаю, Сандер научил тебя тогда пользоваться изменчивостью не только физически, но и психически. Явив миру самую колоссальную гибкость сознания, которая вообще возможна. А ещё он наверняка учил забывать то, что не нужно, и то, что вредно. Как хорошего врача. «Забывать об ошибках полезно, оставляя при этом опыт, но извлекая из памяти и локализируя всё, что может привести к повторению оных, равно как горькое послевкусие страдания от поражения», — процитировал он. — «Наставление для юных Бессмертных» за авторством Лекса Люмьера, забыл какой год издания, страница двадцать пять, восьмая строка снизу.
Воин явно рисовался своей памятью, стремясь не столько поразить, сколько заинтересовать и развлечь собеседницу.
— Складно брешешь, достойно, — уважительно кивнула Тень, поднося к губам чашку с горячим какао, таки дождавшимся своей очереди. В глазах её отражением искусственного пламени от обогревателей мелькнули коварные огоньки. — Но раз уж ты такой проницательный, я пойду с козыря. Или… даже не с козыря, а с джокера?
Она засмеялась и подалась вперёд, отодвигая опустевшую креманку и почти ложась грудью на столешницу.
— Что ты ответишь, если я тебе скажу, что ты — единственное существо в Агентстве, которое может меня по-настоящему убить?
Демон помедлил, потом кивнул, признавая редкую даже в стенах «Альтаира» способность не просто сказать вслух о своей уязвимости, но ещё и непосредственному источнику опасности. Подумал ещё несколько секунд и кивнул второй раз, на этот раз своим мыслям.
— Я отвечу, что теперь знаю, какой подарок сделать тебе на Рождество, — медленно произнёс он. — Во-первых, не люблю быть «единственным». Принц в своё время достаточно накормил меня этими пирожками. А во-вторых… — тут в его глазах, будто в ответ взгляду его визави, заплясали чёртики. Он прянул навстречу Тени всем корпусом. — Спорим, что тебе понравится и что ничего подобного ты не видела за всю свою жизнь?
— Да ты совершенно невозможный тип! — восхитилась Тень, резко отклоняясь назад и как бы случайно мазнув губы Воина своим дыханием. О, эти женщины… Дышать ей было совершенно необязательно, но разве можно упустить момент?..
— И после этого меня — меня! — называют демоном совращения, — притворно возмутился Воин, отлично знавший правила вечной игры дам и джентльменов и следовавший им с неизменным удовольствием.
Тень невинно затрепыхала ресницами, допивая какао и при этом неотрывно глядя на собеседника.
— Да. Я невозможный тип, — с гордостью подтвердил тот, смыв с губ глотком коньяка вкус неосуществившегося. — Настолько, что, когда мы перейдём к иным темам, я ещё и о работе с тобой поговорю. Париж в этом году тебе запомнится надолго. И всё-таки, спорим или нет?
— Спорим, — решительно тряхнула головой Тень. — На желание.
И протянула через стол узкую бледную ладонь.
— На желание, — подтвердил Воин, пожимая тонкие пальчики, и с уже совсем залихватским весельем крикнул через плечо: — Француз! Разбей спор! Когда ещё при таком поприсутствуешь!
Редкие снежинки завели свой завораживающий танец в темнеющем небе над Францией. Их холодок и капризный характер никоим образом не могли повлиять на происходящее. Но в прихотливых движениях предвестниц Рождества таилось то, за что столь многие так любили зиму и время перед праздниками.
Обещание чуда.
Глава двадцать седьмая
— в которой раскрываются тайны смертей и жизней и принимается судьбоносное решение
Санкт-Петербург. Тридцатое ноября. Вечер. Васильевский остров.
В комнате Ребекки Горовиц гремела музыка. Высокий звон струн акустической гитары перекрывали жёсткие аккорды гитары электрической и уверенные басы, а поверх этого мягкой пеленой ложились ударные. И всё это было лишь фоном для чеканных фраз, которые выпевал низкий гортанный голос:
Леди Анна бесшумно открыла дверь, поморщилась от громкого звука, но не решилась прерывать времяпровождение своей «подопечной». В кои-то веки Бекки, или кто на самом деле прятался под этой личиной, предстала перед ней в своём почти естественном состоянии.
Глаза вампирши были полуприкрыты, сухопарая ладонь безошибочно отстукивала ритм, а голос самозабвенно выводил в унисон старым строкам:
Госпожа Шварц дорого бы дала за то, чтобы сейчас заглянуть под эти веки в глубину озёр из холодной стали. Понять, что движет этим странным существом на службе Агентства, раскусить её, вывести на чистую воду и по-настоящему прикоснуться к тайнам «Альтаира». Но подобное было бы нарушением всех мыслимых и немыслимых правил. А потому Анна просто продолжала слушать странный дуэт давно умершего певца и загадочной женщины:
