Кракен - Мьевиль Чайна (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
— Боже, он, должно быть, приготовил… кое-что другое, — сказал Билли.
Гризамент спланировал свои похороны, речи на них, приглашения, оскорбительное отсутствие того или иного персонажа. Но сама смерть всегда оставалась планом Б. Как, спрашивал он, наверное, своих специалистов, мы могли бы избежать этой досадной неприятности?
Не тогда ли, когда он решил устроить театральную кремацию, что-то произошло? Может, он собственноручно составил порядок ее проведения? Может, строча инструкции для Бёрн, он начал посматривать на ручку, которую держал, на бумагу, на черные чернила?
— С пириками, вот с кем он все время говорил, — сказал Билли. — И с некриками. Что, если Бёрн вовсе не транслировала его слова откуда-то издалека, когда мы ее видели? Помнишь, как она писала? — Он развернул нарисованные глазки. — Зачем здесь бумажные самолетики? Помнишь, как он нашел нас в первый раз? Почему эти чернила серые?
Гризамент был сожжен заживо, на огне памяти, начиненном временн о й и паранормальной магией: этот огонь смогли разжечь благодаря опыту пиромантов и Бёрн, глубоко проникшей в суть смерти. Но Гризамент не вполне умер. Он никогда не умирал. Вот в чем дело.
После многочасового прощания, после того, как плакальщики разошлись, его собрали. Он был пеплом. Но не умирал окончательно. Он был неуязвим для болезней, у него не имелось ни вен, по которым мог струиться яд, ни органов, подверженных разрушению. Должно быть, Бёрн (чье имя внезапно заиграло по-новому [86]) собрала все угольки в урну и растолкла в порошок все почерневшие костяные осколки, всю обугленную органику. Гризамента примешали к подготовленной им заранее основе: смола, дух, вода и много-много магии.
Должно быть, Бёрн в тот момент окунула в Гризамента ручку, закрыла глаза и стала проводить пером тонкую линию из некоей точки на листе бумаги. Та стала зазубриваться, становиться путаной каллиграфией, субстанция начала самообучаться — и вот Бёрн уже задыхалась от преданности и восторга, когда чернила самостоятельно написали: снова привет.
— Зачем он все это устроил? — спросил Дейн, глядя на бумагу. Та отвечала ему чернильным взглядом. — Зачем ему сжигать мир? Из-за того, что он сам сгорел? Отомстить за все это?
— Не знаю. — Билли собирал бумажные самолетики.
Один он поднял к глазам. На нем было начертано слово Тополь.На другом — Обязательный.На третьем значилось: Телефон.Все они были выведены сверхтонким почерком, одной непрерывной линией. И на каждом самолетике эта линия включала пару маленьких глаз, нацарапанных пером. Остатки благородства, ностальгирующего по якобы легендарным временам.
Всегда ли это было ложью? — подумал Билли. Всегда ли был так свиреп этот убийца, попирающий нейтралитет? Что заставило его пойти на такое? Безмерность этих убийств…
Дейн переходил из одной разрушенной комнаты в другую, собирая там и сям осколки кракенистской культуры, снаряжения, оружия. Должно быть, некоторых кракенистов отослали с разными поручениями и тем сохранили им жизнь. Вскоре те обнаружат, что случилось с их церковью. Как и последние из лондонмантов, они теперь стали изгнанным народом. Их папа лежал убитым перед алтарем. Но прямо сейчас Дейн, просеивавший мусор мертвых в этой норе, был последним человеком в мире.
Откуда шел свет? Некоторые лампы остались целы, но вряд ли они обеспечивали серое освещение в коридорах, довольно яркое. Кровь везде выглядела черной. Билли когда-то слышал, что кровь кажется черной в лунном свете. Он встретился с глазами одного из бумажных самолетиков. Те смотрели на него. Бумага опять колыхалась, хотя ни одного дуновения не было.
— Он пытается убраться отсюда, — сказал Билли. — Зачем они… он… зачем он лично явился сюда, а не просто отдал приказ? Он наблюдает. Видишь, какое тонкое перо? Помнишь, как осторожна Бёрн была с бумагой, на которой писала? Как меняла ручки? Значит, она может отскребать чернила обратно. Это все, что от него остается, не больше.
— Зачем ему это?! — вскричал Дейн.
Билли по-прежнему смотрел в глаза самолетиков.
— Не знаю. Это и предстоит выяснить. Поставим вопрос так: как нам допрашивать чернила?
Глава 68
Они работали в грузовике. Там было безопаснее, чем в подземелье, внезапно превратившемся в склеп. Билли собрал все самолетики, которые сумел найти, и оторвал от них те куски, где были кровь и грязь. Остались только чернила.
Над ними надзирал кракен. Дейн ему молился. Пока лондонманты негромко переговаривались, поглядывая на Дейна, внезапно осиротевшего, как и они, Билли пропитывал бумагу дистиллированной водой, превращая в кашицу, и выжимал. Пол смотрел на него, сидя спиной — татуировкой — к стене. Билли получил воду цвета слабого чая и выкипятил немного избыточной влаги. Жидкость колыхалась как-то неправильно.
— Осторожнее, — сказала Саира.
Если эти чернила были Гризаментом, то, возможно, и каждая капля была им. Возможно, в каждой из них содержались все его чувства, его мысли и небольшая доля его могущества.
— Она соскребала его всякий раз, как получала его обратно, и потом заново смешивала, — сказал Билли.
Каждая новая наполненная пипетка добавляла что-то к хранимому в бутыли сознанию Гризамента. Иначе зачем эти глаза? Чернила, должно быть, знали все, что узнавали эти их вновь присоединенные капельки.
— Думаю, — добавил он, — им приходится его экономить.
Гризамент был конечен. Каждый приказ, который он писал, каждое заклинание, которым он становился, все его сообщения были им самим — и так он расходовался. Если бы он весь ушел на писанину, получилось бы только десять тысяч мелких Гризаментов на клочках бумаги. Каждого, возможно, хватило бы на то, чтобы стать жалкой магической открыткой.
Когда Билли закончил, у него получилось с наперсточек жидкости — больше капли, но ненамного. Он опустил в нее иглу. Дейн встал, сотворив знамение кракенистов, присоединился к остальным и посмотрел вверх. Вати после поражения своего профсоюза впал в спячку, затворившись внутри куклы, привязанной к крыше автомобиля. Билли обшаривал бумажки, которые использовал, обрывки из своей сумки, всякие мелочи.
— Это сработает? — спросила Саира.
— У Бёрн же работает, — сказал Билли. — Посмотрим.
— Мы и впрямь узнаем наконец, что он замыслил?
Глядя Дейну в глаза, Билли коснулся иглой бумаги и вслепую повел рукой по странице. Он прочертил линию, всего одну линию.
— Ну же! — сказал Билли. — Гризамент. Будь повнимательней.
Он изобразил еще одну линию, затем третью, которая вдруг задергалась, превратившись в подобие кардиограммы, и на бумаге появилась надпись: ОТВАЛИ. Мелкий угловатый почерк. Билли снова обмакнул иглу в чернила.
— Дай-ка мне, — прошептал Дейн, но Билли взмахом руки велел ему не подходить.
— У тебя мысли путаются, — шепнул он осадку на дне чашки. — Все, наверное, как в тумане. Должно быть, ты слегка разбавлен, слегка загрязнен. Твоего маленького мозга, должно быть… не хватает.
Он взял пипетку и занес ее над чернилами.
— Мы можем разбавить тебя еще чуток. Спирт — он как, жжет? У нас есть лимонный сок. Есть кислота.
Билли мог бы поклясться, что при этих словах крошечная лужица вздрогнула. Пигмент, который был Гризаментом, плескался в чашке.
— Мои люди… — начал Дейн.
Билли обмакнул иглу, нацарапал, прочел. ХРЕН ВАМ.
— Ладно, — сказал Билли и окунул иглу в отбеливатель, а затем в чернила, очень осторожно: эта атака требовала особой тонкости. Чернила дрогнули и слегка поблекли. Билли взболтал их, снова провел по странице иглой.
МУДАКИ, самостоятельно написал Гризамент.
— Чем ты занимаешься?
ХРЕН ВАМ.
— Где остальной ты?
ХРЕН ВАМ.
Билли капнул в чашку чуть больше отбеливателя, и чернила закрутились.
— Мы не станем сливать тебя в раковину. Не надейся безболезненно рассеяться среди крыс и дерьма. — Он держал пипетку над чашкой. — Я помочусь в тебя, а потом растворю, добавив отбеливателя. Где остальной ты?
