Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Увидев его, фьялли схватились за оружие. Черный корабль стремительно приближался; никто еще не успел толком опомниться, как его более высокий борт уже навис над «Бергбуром» и вооруженные люди с яростными воинственными криками стали прыгать вниз. Их было так много, что на каждого из фьяллей пришлось по два или три противника; все нападавшие просто не могли поместиться на «Бергбуре», но они очищали себе место, стремительно пронзая фьяллей клинками и сбрасывая тела за борт. На корабле кипела быстрая, лихорадочная, безнадежная битва, больше похожая на избиение; фьялли отчаянно защищались, не успев даже понять, люди напали на них или войско мертвых колдунов, поднявшихся со дна, и умирали, так этого и не узнав.
Ингитору кто-то отбросил к самой корме, и она стояла там, вцепившись в борт, ничего не понимая. Впереди было сплошное мельканье из человеческих тел, кровь резкими красными пятнами заливала доски и скамьи, в воздухе висел звон оружия и крики. Все это приближалось от носа к корме с чудовищной быстротой; защитники «Бергбура» падали один за другим. Вот уже кто-то бился вокруг нее, Ингитора присела, ей хотелось закрыть голову руками. Кто-то перелетел мимо нее через борт и исчез в воде; уже когда он был в полете, она мельком заметила знакомые башмаки Эвара. Следом за ним устремилось несколько копий.
Чье-то чужое лицо вдруг оказалось возле Ингиторы, но полубезумный взгляд был устремлен не на нее, а на золотую цепь на ее груди. Ингитора едва успела вскрикнуть, когда над ее головой взлетела секира. И вдруг другая секира встретила ту в полете, не остановилась и врубилась острым краем прямо в глаз, смотревший на ее украшения.
– Сюда! – крикнул чей-то смутно знакомый голос, чья-то рука отбросила Ингитору к другому борту. И снова все вокруг нее смешалось в битве.
Прямо перед ней оказалась знакомая спина и светловолосая, с отдельными белыми нитями седины, голова Ормкеля. Держа меч обеими руками, с кровавым пятном на плече, он ожесточенно бился с кем-то, кого Ингитора за ним не могла разглядеть. Она видела только руки и огромную секиру. Ормкель медленно отступал, и теперь между нападавшими и Ингиторой оставался он один. Леденящий ужас вдруг пронзил ее, словно копье. Глядя только на спину Ормкеля, она слышала вокруг себя почти тишину, прерываемую лишь стонами раненых и хриплым дыханием двух последних противников. Битва почти окончилась, от ее дружины остался один Ормкель. Вдруг он дернулся и упал на спину, головой к Ингиторе. Его широко раскрытый глаз смотрел прямо на нее. Второго глаза у него больше не было – вся правая часть черепа со лбом и глазом была снесена, кровь и мозг заливали доски.
Прижав руки ко рту, чтобы не кричать, Ингитора не могла отвести глаз от страшного зрелища, еще не веря, что это конец. Высокий человек с окровавленной секирой переступил через тело Ормкеля и шагнул к ней. Ингитора подняла на него глаза. Как во сне она увидела сильного мужчину лет тридцати шести, с упрямым выпуклым лбом, черными сросшимися бровями и угрюмым блеском темных глаз. На скулах бледного, обветренного лица горел яркий румянец, длинные черные волосы нечесаными прядями спадали на плечи, покрытые плащом из черной толстой шкуры, с крупной золотой застежкой на груди. И все лицо его было полно такой страшной, неумолимой и непримиримой жестокости, что Ингитора со всей ясностью поняла – перед ней Бергвид Черная Шкура.
Бергвид шагнул к Ингиторе, качая в руке секиру, окинул девушку оценивающим взглядом, словно прикидывая, как удобнее ее зарубить. Ингитора, с лихорадочной дрожью во всех членах, словно ловя что-то падающее, очень хрупкое, вскинула руку и быстро провела в воздухе прямую черту сверху вниз. Это был неосознанный порыв чистого отчаяния, но руна Льда помогла – Бергвид остановился и посмотрел на Ингитору с недоумением, словно какой-то привычный предмет вдруг повел себя очень странно.
А Ингитора смотрела на него как зачарованная. У Бергвида был странный взгляд: сосредоточенный и вместе с тем затуманенный, словно между ним и действительностью висит полупрозрачная завеса и он, глядя из-за нее, видит не то, что есть, а что-то свое, и имеет дело с тем своим. Мелькнула мысль, что он безумен, и в сочетании с его невероятной жестокостью, о которой Ингитора столько слышала и в которой сейчас убедилась сама, это делало его настоящим выходцем из Нижних Миров, оборотнем, злым духом! Она не знала, что говорить ему, как обращаться с ним, не знала, понимает ли он вообще человеческую речь. От этого чудовища ее отделяла сейчас лишь прозрачная стена из невидимого, неощутимого льда, сотворенная могучей руной Исс; где-то совсем рядом стоял страх смерти, и тут же было детское, почти радостное любопытство. Эта фигура с секирой в руке и с плащом из толстой бычьей шкуры на плечах словно бы вышла из саги – из древней и жуткой саги, где Сигмунд и его племянник Синфиотли превращались в волков и бегали по лесу, а Сигне добровольно бросилась в горящий дом и погибла не с любимым, а с ненавидимым мужем, потому что месть ее свершилась и ей оставалось только последовать за ним, как велит ее долг жены. Подобная же сага разворачивалась вокруг Ингиторы и готова была ее поглотить, погубить – но взгляд скальда и сейчас не изменил ей, как не может изменить то, что родилось с тобой и создало тебя. Она видела себя со стороны – одну, совсем одну на смертельно раненном корабле, лицом к лицу с морским конунгом Бергвидом – и ужасалась, и восхищалась, и не чувствовала досок под ногами. Она не верила, что это всерьез – можно назвать это храбростью, можно глупостью, но Ингитора не верила в смерть и оттого не боялась. Столько раз она переживала священный ужас гибели в своем воображении, что сейчас встретила его как знакомого, и близость смертного порога наполнила ее знакомым воодушевлением. Ужас и восторг слились в ней, зажгли огнем глаза, разрумянили щеки, и она излучала свет, как валькирия, одна над полем мертвых тел.
А она действительно оставалась одна. От дружины «Бергбура» не уцелело никого, корабль полностью «очистили» от людей, убитых или утонувших. Больше не было тех, чьи лица, освещенные пламенем костра на берегу, Ингитора еще так ясно помнила; они покинули ее в одночасье, и мощная волна смерти висела над кораблем, пронизывая ее множеством язвящих клинков.
Недоуменно хмурясь и покачивая в руке секиру, словно забыв, что с ней полагается делать, Бергвид разглядывал Ингитору сквозь свою невидимую завесу и словно бы пытался понять, кто эта девушка в красном платье, в зеленом плаще с золотой вышивкой, с богатой золотой цепью на груди. Таких ярких и красивых птиц ему нечасто приходилось видеть. И нечасто ему случалось встречать такой прямой, блестящий, твердый взгляд.
– Ты – дочь конунга слэттов? – отрывисто спросил Бергвид. Голос его звучал дико: так мог бы говорить зверь, знающий всего два-три слова.
– Я – Ингитора, дочь Скельвира хёвдинга из усадьбы Льюнгвэлир, – ответила она.
И собственный голос, чуть хрипловатый от сдавившей горло судороги, показался ей камнем, брошенным в ледяную тишину и обрушившим кучу звенящих осколков.
– А! – бледное лицо Бергвида несколько оживилось: он слышал это имя. – Дева-скальд из Эльвенэса! Так это ты сочиняла про меня стихи!
Внезапно он схватил Ингитору за руку и резко дернул. Она едва не вскрикнула от неожиданности и испуга: как с ним разговаривать, если он сам не знает, что несет! Какие стихи? Вот уж про кого ей не приходило в голову сочинять!
– Я слышал, пересказывали купцы! – продолжал Бергвид, не выпуская ее, и глаза его лихорадочно блестели, словно он вдруг куда-то заторопился. – Что-то про то, что я – охотник, и у меня копье, на которое я посажу конунга фьяллей! Расскажи! Ну!
Он опять дернул ее руку, и она возмутилась:
– Отпусти меня! Я не могу говорить стихами, когда меня так дергают, словно хотят руку вырвать с корнем! Да, такие стихи у меня есть. Но они большей частью про Торварда, конунга фьяллей.
– Вот, вот! – оживленно воскликнул Бергвид. – Расскажи про него! Про то, что я скоро убью его! Говори же, ну!
