Холодная сварка, или Ближе, чем секс (СИ) - Тулина Светлана (читать книги полные .txt) 📗
От буфета я его хорошо отучила. Качественно. Приятно вспомнить. Доверчивый он у меня всё-таки, а ребята из лаборатории пошутить любят. Представляю, как они ржали, тот тест печатая. Опасалась, что с фрагментами экскрементов ретас вульгарис перебор выйдет — но ничего, проглотил. В некоторых вещах он совсем ещё ребёнок. А может, и привычная паранойя сработала, хотя в последнее время вроде как он куда более открыт и доступен для общения, чем при нашем первом знакомстве.
Короче, неважно что помогло, как в том анекдоте про двух разных художников — подход не важен, важен результат. Если уж всё равно лопает калорийную выпечку — то пусть хотя бы домашнюю, на нормальном масле и из свежих продуктов с оптимальным содержанием ГМО. В буфет-то могут и совсем немодифицированное закупать, им-то плевать на качество, лишь бы дешевле и в норматив укладывалось. Мне тоже по большому счёту пофиг, а Вовану потом всю жизнь с аллергиями мучиться.
И вот, значит, сидим мы в библиотеке, никого не трогаем. Даже примус не починяем. Вникаем в процессы возгонки органических соединений путём изучения «Парфюмера». Не понимаю, почему он до сих пор не внесён в школьную программу старших классов по химии. Хотя бы в качестве рекомендуемой литературы, что ли. Великолепный дидактический материал, всем учителям этого предмета искренне советую. На примере изготовления духов из свежепотрошёных девиц детишки запоминают нюансы органической химии куда быстрее и надёжнее, чем при изучении скучных страниц лабораторных заданий в учебнике, на том же Вованчике проверено.
И тут как раз Агнесса.
Дверью скрипнула, оглядела пустой читальный зал с вечно дремлющей за стойкой старушкой — и шасть к нам за столик. Уселась напротив. Мой дурачок и не заметил даже, так книжкой увлёкся. А я сразу засекла. Уж больно мне её целеустремлённость не понравилась.
Нет, конечно — наш с Вованом столик самый удобный, мы его потому и выбирали. Его от конторки шкаф отгораживает, только от двери и видать. Этакий маленький отдельный кабинетик получается, некая иллюзия уединения. Но зачем ей уединение, если в зале кроме нас вообще никого нет? К тому же Агнесса — и книжка? Не смешите мои тапочки! Значит, что-то ей от нас надо. И судя по хитренькой улыбочке, которую она безуспешно пытается скрыть, это самое что-то вряд ли имеет отношение к математике.
Посидела, поёрзала, разуваясь и носочек стаскивая, вся собою такая ужасно довольная, хитрая-хитрая и глазками стреляющая — и шмяк своей голой пяточкой да по Вовочкиной ширинке!
Мы не подпрыгнули только потому, что я всё это время настороже была и управление вовремя перехватила. Вовик-то до последнего момента ничего не замечал — у него как раз голая красавица на разделочном столе у героя, с подробным описанием всех прелестей как оной девицы, так и еённого потрошения и разделки на составляющие ингредиенты, животрепещущий, можно сказать, момент! А тут эта дура со своими пятками! Понятное дело, что он малость подрастерялся.
И рефлекторно стиснул бёдра, чем только усугубил эффект, плотненько прижав мягонькую Агнессину ступню куда совсем бы не надо. А эта малолетняя зараза ещё и пальчиками зашевелила-заработала, да шустренько так…
С-с-с-стер-р-рва!
Подобного издевательства над достоинством моего носителя я терпеть не собиралась. Тем более что Вовочка сразу поплыл, задышал и сделался совершенно непригодным к активному сопротивлению.
Перехватила управление — вместе с наглой ступнёй. Крепко перехватила. Чтобы не вырвались.
Сначала намеревалась заломить Агнессину ногу повыше, чтобы глупая курица со стула чувствительно так навернулась. Жестоко, кто спорит. Но достали, ей-богу! То Сорокина в ухо дышит, то кобылы эти физкультурные чуть ли не групповуху устраивают, а теперь ещё и прямое покусительство, понимаешь!
Но я не учла мягкости Вовочкиных пальцев.
Нежные они у него, совсем не мужские, тренер, помнится, говорил, что надо что-то с этим делать. У меня — и то кожа на ладонях грубее была, даже в юности. А у Вовочки пальцы хоть и стали в последнее время куда сильнее, но пухлые пока ещё, и кожа на них мягонькая, словно на пузичке у новорожденного мышонка. Я такие пальцы у мужчины лишь один раз в жизни встречала.
И был мужчина тот тайским массажистом.
Мастером, кстати, отменным — до сих пор мурашки по всему телу, как вспомню. Впрочем, с такими пальцами и мастерства особого не надо, тело пациента само реагирует на малейшее прикосновение.
Вот и у Агнессы зрачки задышали — сразу же, как только я её ножку Вовочкиными ручками тронула. Хотя я пока ещё и не делаю ничего.
Пока…
Хм?..
Теперь улыбаюсь уже я. Нехорошо так улыбаюсь, глядя прямо в эти дышащие зрачки и перехватывая ступню поудобнее.
Ты, конечно, девочка ушлая. И прожженная. Да и не девочка давно, о чём это я? Привыкла играть во взрослые игры и считаешь себя очень опытной? Но вряд ли ты знаешь, что играть в них можно не только по тем примитивнейшим правилам, где дважды два всегда четыре, а один плюс один — в лучшем случае шестьдесят девять. Арифметику плотской любви ты усвоила на пятёрку и отработала на практических занятиях наверняка не хуже. Но вряд ли ты имеешь хотя бы смутное представление о высшей математике чувственных наслаждений. Так, разве что — самые зачатки алгебры с парой-тройкой полуосознанно отработанных функций-алгоритмов, не более.
Тайский эротический массаж ступней — это, девочка, будет уже тригонометрия.
И я почему-то очень и очень сомневаюсь, что кто-то из твоих прыщавых ухажёров тебе его делал.
Сначала, когда я прошлась щекочущими поглаживаниями по контрольным точкам, вскрывая чувствительные зоны, Агнесса запаниковала и попыталась вырваться. Но я была начеку и держала крепко. Усилила нажим в уже обнаруженных точках — у мизинца и под сводом стопы, классика. Теперь девочке будет не до всяких глупостей.
Ага.
Вот так-то лучше.
Замерла, вцепившись в сиденье стула обеими руками. Улыбка словно приклеенная, в глазах — отчаянная решимость попавшего в плен партизана. Типа держаться до последнего и ни за что не показывать врагу, что что-то там чувствуется. Ну да, ну да, высшая подростковая доблесть — притвориться бревном. Похоже, она наивно полагает, что стоит только немножечко перетерпеть странные ощущения, делая вид, что ничего не происходит — и я поверю и отстану.
Глупышка.
Я ведь ещё и не начала даже.
Усмехнувшись про себя, провожу довольно болезненную разминку. Не для агнессиного удовольствия — чтобы перевести чувствительность уже вычисленных точек на новый уровень. Сбросить с них старую огрубевшую шелуху повседневности и пробудить к жизни дремлющую змею чувственности. Красиво выражаются эти тайцы.
Рискованно — пациентка может успеть опомниться. Но обучавший меня мастер утверждал, что без подобной разминки кайф возможен лишь дольний, до горнего при всём желании не добраться. И несколько раз сравнив результаты на собственных подошвах, я вынуждена была с ним согласиться. Для юной провокаторши я собиралась устроить всё по высшему разряду, чтобы с первого раза осознала и больше не рыпалась. Потому и рискнула.
И не прогадала.
Стоило мне после разминки просто провести ногтем вдоль подушечки её большого пальца, как у Агнессы задышали не только зрачки. Она и сама задышала, заёрзала, краснея и кусая губы. И, наконец, не выдержав, прогнулась на стуле, продолжая держаться за сиденье обеими руками и запрокинув голову, сделала три судорожных вдоха и зажмурилась, напрягшись в ожидании близкого взрыва, совсем готовая.
Э, нет, красавица.
Так быстро кончить я тебе не дам, не надейся.
Хотя в целом реакция отличная. Девочка просто бомба, заводится с полтычка. Я-то опасалась, что придётся потратить кучу сил, доводя её до качественного взрыва, а тут, похоже, понадобится куда больше усилий приложить, чтобы не рвануло раньше времени…
Мне удалось это сделать четыре раза.
Четыре раза я доводила юную нимфоманку почти до самого пика. До слёз ручьём, до полубессвязного беззвучного лепета одними изгрызенными губами: «Нет… нет… не надо… пожалуйста… я больше не буду… ой, мамочки…»
