Как песок сквозь пальцы (СИ) - "полевка" (чтение книг txt, fb2) 📗

Рафик злобно шипел на медиков, которые пытались у Олли и Хатима взять анализы до еды. Но Рафик недаром прожил столько времени в гареме, он мог словами согнуть любого и заставить делать все так, как ОН считал нужным и правильным. Вот и сейчас медикам ничего другого не осталось, как ретироваться из палаты и воинственно греметь пустыми пробирками в коридоре.

А милый Рафик тем временем рассказывал, что ночью приехали студенты. Их разместили в новых домах, и теперь они обживались. Студенты, будущие агрономы, сразу предложили отказаться от услуг приходящих садовников, они сами прекрасно справятся с уходом за деревьями и клумбами. Для них это будет лучшей практикой. А ещё они привезли с собой песок с Сабаха и хотят обсудить с преподавателями своего института селекцию новых сортов кормовых культур и деревьев. Это их пресветлый Хани-хатум надоумил, мол, чтобы учились сами лабораториями пользоваться, проводить анализы и применять знания на практике. Благо песка вокруг города для всяких экспериментов хватит.

Ясмин жалобно повздыхал, он тоже хотел участвовать в переезде в новые дома, но поплакаться ему не удалось, так как прилетел Хартманн, злющий, как демон. Ему уже успели доложиться давешние медики, что план обследования омег срывается самым наглым образом из-за одного вредного беты. Профессор хотел казаться грозным, но в сравнении с гневом эмира Айюба его попытки яростно сверкать глазами и рычать выглядели скорее смешно, чем страшно. Как будто Тигрёнок пытается подражать старшим альфам! Поэтому милый Рафик совершенно не испугался, а все так же степенно дожидался, пока закончат завтракать младшие омеги, и только после того, как тарелки опустели, Рафик собрал посуду в корзину, и раскланялся с Хартманном как ни в чём ни бывало.

Дальше день пошёл своим чередом. Зловредные медики опять погнали омег на обследования. Как будто они были подопытными мышками. После утренней выходки Рафика Хартманн уже не улыбался при встрече, да и все медики поджимали губы.

Позже к ним пустили посетителей. Пришел Вилен со своим мужем. Они оба светились от любви, хотя Вилен и пытался потихоньку строить мужа, но того, похоже, всё устраивало. Они собирались возвращаться на Сабах. Им понравилось быть владельцами единственной типографии на планете. Вилен нашёл в архивах много детской литературы на древнем языке и собирался выпустить цикл детских книг. Они пили чай и рассказывали о презентации романа Амина. Они даже сделали специальный репортаж для автора и собрали все статьи критиков, которые были посвящены его роману.

Вместе с презентацией книги провели выставку работ Мышонка. Картины самобытного художника-самоучки очень органично вписались в тему презентации и неожиданно вызвали большой ажиотаж у критиков. Феминистские и омежьи организации попытались провести акцию протеста под лозунгом «Свободу угнетенным наложникам безжалостных альф- рабовладельцев», но тем самым только подогрели интерес к работам Амина и Мышонка.

В конце разговора Вилен все же уговорил Ясмина отдать ему роман, как он сказал, на предварительную вычитку. Хотя он его уже частично правил, когда жил на Сабахе, но сейчас роман уже был закончен, а все стихотворения были расставлены по своим местам, а значит, повествование по ходу романа могло поменяться. Ясмин переживал, что роман выпустят раньше монографии, но Вилен настаивал, что именно более адаптированная версия изложения событий повысит интерес общественности к научному труду омеги. У Ясмина от подобных выкладок мозги переставали работать. Он всегда был крайне далёк от коммерции и интриг. Вилен, забрав у него из рук бумажную копию и флешку с текстом, со смешком сказал, чтобы тот доверился профессионалам своего дела.

Следом пришел Салах с детьми и, конечно же, с Рафиком, который решил сам кормить омег. Он принес Азизу и Дину травки с цветами, которые традиционно заваривали или вместо чая, или добавляли в чай на Сабахе. Хармтанн, услышав о подобном, сразу же выпросил образцы для лаборатории. Он с большим интересом исследовал привозные фрукты и финиковый хлеб. Рафик возмущенно шипел, когда из тарелок омег отбирали еду в пробирки. Но Ясмин утихомиривал его как мог. Ученым естественно всё было интересно, они хотели разобраться в проблеме, и им, конечно, надо было помогать.

Так прошло несколько дней. По утрам проводились очередные медицинские процедуры, затем были блуждания по лабораториям, где с ними в последние время проводили опыты по проверке остроты зрения в условиях темноты и остроты слуха. Ясмин, в конце концов, взбунтовался и потребовал, чтобы хотя бы детей, Олли с Хатимом, отпустили домой. Всё равно ничего нового ученые не выяснили. Но, как выяснилось позже, Ясмин был не прав. Оказывается, Хартманн всё же выяснил, куда делись «цепочки» у Оливера. Они «прилипли» к стенкам сосудов, практически встроились в них, точно так же как и у Хатима. Профессор радостно потирал руки от такого открытия.

Возможно, именно эти залипшие цепочки и были причиной смерти омег от таинственной «Черной хандры». Хартманн высказал свою гипотезу, как все это может протекать в организме омеги. Когда в состоянии депрессии у омеги изменялось соотношение гормонов, эти цепочки легко отделялись от стенок сосудов и начинали образовывать конгломераты. А дальше всё нарастало, как снежный ком: давление падало, сосуды схлопывались, периферическое кровообращение практически прекращалось (вот почему у тех омежек холодели руки и ноги!), а в магистральных сосудах скапливались тромбы! Достигая сердца, они вызывали тромбоз сердечных сосудов, постепенное затруднение работы, а затем и остановку сердца. Но справедливости ради надо сказать, что если вовремя вывести омегу из состояния депрессии, то процесс являлся обратимым: равновесие восстанавливалось, а цепочки возвращались обратно в стенки сосудов. Хартманн потирал руки, как паук лапки, и с надеждой поглядывал на Ясмина. Тот сначала только пальцем крутил у виска, а теперь на самом деле испугался за детей. А вдруг этот профессор, как все ученные-фанатики, решит провести эксперимент: довести омежку до депрессии, чтобы посмотреть, как его потом оттуда вывести. С них станется!

Ясмин еле дождался Салаха и попросил надавить на посольство, чтобы те в свою очередь надавили на врачей, и Олли с Хатимом немедленно отпустили. Детям нужен свежий воздух и простор, а не писк мониторов! Муж хитро улыбнулся и сказал, что сделает всё возможное. К удивлению Ясмина уже на следующее утро Олли и Хатима передали в цепкие лапки Рафика, который причитал над ними, словно омег выпустили не из комфортного помещения, а из пыльных и тёмных шахт.

Пока Ясмин был на обследовании, у него из палаты вынесли одну кровать. Ясмин удивлялся этому ровно до тех пор, пока в палату не зашёл Салах с Тигрёнком на руках. Оказывается, омежек выпустили без сопротивления исключительно потому, что Салах согласился занять их место. Хартманн решил не упускать такую возможность и досконально обследовать альфу с Сабаха. Вместе с омежками уехал Дин, но вместе с Салахом появились и другие альфы, которые сидели в коридоре, ходили по нему, проверяли соседние помещения в поиске затаившихся врагов, обсуждали последние события и, хоть альфы старались не мешать ученым, но их было как-то многовато для отдельно взятой клиники.

А вечером ещё и Тигрёнок наотрез отказался покидать родителей. Он устроил такой скандал с ором и визгом! Оказывается, за то время, что Ясмин находился на обследовании, Тигрёнок стал совершенно «ручным», да ещё и балованным в придачу. Без твердого папиного присмотра он вил из отца веревки, пользуясь тем, что тот скучает по супругу. Стоило только ребенку с грустной мордочкой посмотреть на отца и сказать, что он соскучился по папочке, как Салах сразу же бросал свои дела и, схватив печального сынишку на руки, начинал его развлекать.

И вот после очередного потока горьких слез и всхлипываний мелкого шантажиста Салах заявил, что Тигрёнок останется с родителями! Врачи предложили поставить в палату еще одну кровать, но Салах сказал, что не надо. И когда пришло время спать, он уложил Тигрёнка на свою кровать, а сам с очень довольным видом забрался под одеяло к супругу.