Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна (бесплатные серии книг txt) 📗

LPC

остались без электричества. – Ну, там же свои электростанции. – Да, там свои генераторы, ты права. И дополнительные аккумуляторы есть. Тревогу начали бить через два часа, после отключения. Можно было подвезти еще, но дорожные службы оказались не готовы к тому, что и в этом году, словно впервые за всю историю страны, наступит зима. Люда выпрямилась. – Соты? – Соты... – кивнул Михаил. – Благодаря одному любителю мануального вождения там авария и пробка до ближайшей заправки на несколько часов. Пока я был за решеткой, Марк не сразу выбил разрешение на использование вертолета в городской черте. Поехали на снегоходах по обочине... по обочине обочины. Это и так уже смешно, но их остановили за нарушение. Когда в офисе узнали, отправили последнего охранника пешком. Они пробыли без электричества на несколько минут дольше, чем можно было позволить. Начались необратимые процессы. Всего несколько минут... Люда обошла диван и остановилась у окна. Михаил не поднимался и не оборачивался. Он слишком хорошо понимал, что она может чувствовать сейчас. – Там же генераторы... аккумуляторов на несколько суток... – В стране воров и дураков не бывает запаса аккумуляторов на несколько суток. – Но только не у нас! Безрадостно смеясь, Михаил подошел к Людмиле и крепко обнял ее. – Ты подстать своему шефу, Люда... такая же наивная идеалистка. – Этого не может быть, Миш. Марк бы что-нибудь придумал! – Что, например? Марк выбил разрешение на использование вертолета только когда сказал, что в сотах этого склада органы всей верхушки “Руси”. Ты думаешь, это помогло? Когда ночной дежурный на кнопке блокировки частных транспортных средств вылез, наконец, из сортира, единственный оставшийся охранник склада уже шел до заправки пешком. – Но Марк мог доехать, долететь... у него же куча всякой техники! – Мы не можем летать, пока “Русь” не отключит блокировку. Мы в опале, Люда. Беспредел в прошлом. У Михаила появился входящий вызов. – Миша, где ты? Я только узнала о складе

LPC

, но не верю своим глазам. Все соты? Абсолютно все? Ничто нельзя восстановить? – Мам, это поправимо. Вырастим новые. Все будет хорошо. – Мне сообщили, что тоннель был поврежден в результате взрыва. А взрыв организовал техник. Ты понимаешь, чем нам это может грозить? Перед ответом Михаил глубоко вздохнул. – Кто тебе это сказал? – Неважно! Где ты?! – У меня параллельный звонок. Я подъеду ближе к вечеру, как и обещал, – Михаил переключился на нового абонента, – да, Григорий. – Миша, в тоннеле был взрыв и, судя по записи, виноват живой проект. Мне прислали запись по старой дружбе и здесь просто баталия перед взрывом. Судя по всему, пассажиры поняли, что клон везет взрывчатку. Сейчас органы выясняют, чей это был техник. – Гриш, кто-то сообщает Ларисе Сергеевне новости раньше, чем я сам о них узнаю. Я хочу, чтобы ты нашел этого человека. Или эту контору. Или эту машину. Чем бы это ни было. – Я попробую, но мне придется установить оборудование на территории особняка Ларисы Сергеевны. – Нет, она не позволит. Придумай, как это сделать удаленно. По поводу взрыва я понял. – Если кто-то возьмет на себя ответственность, то хорошо. Но если в течение трех дней будет тихо, то сочтут личной инициативой. А личная инициатива одного из клонов, девяносто девять процентов которых работает на опасных производствах и с опасными веществами выльется “Живому проекту”... – Не продолжай. Я все понимаю. – Ты не приедешь в офис сегодня? – Не собирался. Пришли мне запись. И спасибо за оперативность... в моем личном запросе. – Ты про парня Гороян? Это было несложно. Только теперь по той же ниточке, но в обратную сторону пойдет его руководство, и тогда парню пиши “пропало”. Если ты планируешь что-то предпринять, лучше поторопиться. – Я понял. Если у тебя есть время и возможность, подчисть за ним и выкупи долг на “Живой проект”. Обратись к Федору. – Что?! – Ты услышал и понял правильно. Сделай это для меня, пожалуйста. – Хорошо... – глухо, с неохотой ответил начальник СБ, – отбой. – Что-то еще? – Люда стояла против света, и Михаил видел лишь ее силуэт. – Ты не хочешь этого знать. – Да, не хочу. И ушла, чтобы не знать. – Прости, – вздохнул Михаил. Он не видел лица женщины. Перед ним в ярком свете в обрамлении мягких волн спадающих на пол и подобранных массивным шнуром тяжелых штор стоял лишь абрис... образ человека, на поддержку которого он имел право рассчитывать, но не имел права причинять ей ту же боль, что испытывал сам. Они в равной степени любили

LPI

, но разделившая их пропасть стала очевидна: Людмила уже ушла. Пройдя в прихожую, Михаил накинул пальто и, не прощаясь, ушел. Вася ждал распоряжений, но президент молчал. Он смотрел в окошко на высокий темно-коричневый железный забор, отделяющий частную территорию его бывшего секретаря от улицы. Нужно было двигаться, что-то делать, но Михаил не мог решить куда и не находил причин зачем. – Какой сегодня день? – Одиннадцатое октября, Михаил Юрьевич, – отозвался Вася, – вторник. Он сидел, задумчиво глядя на забор, или сквозь него – не видя преград. Он пытался вернуть свои мысли к происходящему вокруг, но картина распадалась, словно великолепный антикварный витраж, разноцветные осколки которого поодиночке оказывались бессмысленными стекляшками. Через минут десять или чуть больше Михаил вернулся в дом Людмилы. Она стояла в проходе в гостиную, будто все это время ждала его возвращения, следя за ним в окно. – Почему я? – Что? – Твое признание... твое предложение... – Михаил прикоснулся ко лбу, его скулы горели, – твоя просьба потешила мое самолюбие, и я не спросил, почему ты выбрала меня, – пояснил он свой вопрос. – Если тебе не нужны деньги Королевых, не нужно имя и положение, не нужен я как человек, как мужчина... что именно для тебя представляет ценность? Она развернулась и скрылась в комнате. Михаил прошел за ней. Людмила встала вполоборота к окну, и Миша продолжил самостоятельно отрезать уже обдуманные причины: – Я вряд ли буду хоть сколько-то хорошим отцом, потому что моя жизнь –

LPI

. Я не так умен, как даже наши общие знакомые... и характер у меня не самый мягкий. Я тиран, самодур и даже ты меня боишься. Ты мало что можешь от меня получить, даже если бы я хотел отдать тебе все, что у меня осталось. Я много могу, но не сдвинусь с места, если не увижу резона сделать шаг. Судя по происходящему вокруг, я просто неудачник и, похоже, иду прямиком под каток. Я загибаюсь от усталости, и даже мои клонированные органы погибли прошлой ночью вместе со всеми сотами на складе

LPC

. Что именно ты оценила столь высоко? Людмила, слушавшая его монолог со вниманием и изумлением, мягко улыбнулась и повернулась к нему всем корпусом. Когда женщина заговорила, Михаил догадался, что она поняла вопрос сразу, и ответ был готов еще до того, как вопрос был задан. – Твое нежелание страдать. Михаил нахмурился, а потом с недоверием попросил пояснений. – Впервые я поняла это пять лет назад, когда умер Юрий Николаевич. Ты сказал Петру... когда он пытался... – Кто-то должен работать, пока все убиты горем. Пока люди страдают, кто-то должен их кормить. – Ты помнишь? – удивилась женщина. – У меня другие ассоциации с тем днем, но я помню все, что происходило. – Именно это я и имела в виду. Меня шокировал твой ответ. Я думала, что мне предстоит работать с каменной горгульей. Что сын президента, чью улыбку так приятно было провоцировать своей улыбкой в редкие визиты во время его учебы, а потом работы на станциях, что его больше нет. И что теперь в кабинете президента работает бесчувственный живой проект. А потом... начало происходить все это. И я видела, как иссушает тебя боль, когда ты получаешь очередные сведения, как прощаешься с людьми, как... хоронишь планы и мечты. И каждый раз ты словно скидывал маску, что была исковеркана болью, и шел дальше, принимая новый день и новый бой и вдохновляя всех вокруг. И меня. А потом затонул Океан-3. Я думала, это убьет тебя, но ты лишь... Михаил увидел слезы на ее щеках. Голос был ровен, казалось, она держит себя в руках – слезы стали неожиданностью. Он сделал шаг к Людмиле, намереваясь поддержать, но она выставила руки, останавливая. – Просто у меня нет ни времени, ни возможности... – улыбнулся Михаил ободряюще, и она улыбнулась в ответ. – Я видела в тебе олицетворение бездушных виртуальных масс; думала, что ты специально создан для руководства “Живым проектом” и идеально соответствуешь времени. В том списке “друзей”, знавших о твоем деле на Арктике-1, была еще и я. Я никогда не пыталась увидеть в тебе человека. Пока... пока не поняла, что ты проигрываешь не потому, что слабее или глупее, а потому что так решил. Юрий Николаевич гордился бы тобой, Миша. С одним но: твой отец отдавал себе отчет в том, что “Живой проект” не принадлежит ему, и попытайся он сделать то, что делал Высоцкий, то потерял бы компанию, не добившись результата. То же самое будет с тобой, Миша. И пока этого не произошло, пока они не сожрали тебя, я хочу почерпнуть этой неистовой живучести для своего ребенка. – Как все сложно, оказывается... – Михаил явно не ожидал подобного признания. – Так, когда мне будет лучше к тебе приехать? – Я как раз хотела поговорить с тобой об этом... – женщина отвела взгляд. – Я была в нашей клинике, и... получила неутешительные прогнозы по поводу моего желания самостоятельно выносить и родить первого ребенка в таком возрасте. Да, и вообще... в наше время с нашей экологией мало кто этим занимается. – Когда? – Что? – Когда ты там была? Людмил, подняла взгляд: – Позавчера. Михаил молчал, скользя взглядом по очертаниям фигуры самой красивой из всех когда-либо виденных им женщин. – Ты знаешь, как я относился к Петру? – Да... – прошептала она сдавленно, уже догадываясь о чем-то, но не вполне понимая, о чем. – Ты знаешь, почему мы были вынуждены расстаться? – Он ухаживал за Ольгой. – Нет, Люда... не поэтому, – вздохнул Михаил. В затягивающейся паузе он сделал несколько шагов к женщине. – Петр исчерпал лимит доверия. – Прости, Миша... Вытащив из пачки сигарету и прикурив, Михаил сдвинул штору и присел на подоконник, как любил сидеть покинувший его друг. – Близость с тобой, – усмехнулся он, очертя сигаретой неясный силуэт, – действительно является единственной возможной и адекватной ценой. – Я знала, что для тебя неприемлемо... – В танках я выращиваю клонов. Десятками тысяч. – Но у меня действительно немного шансов. – И ты поставила на карту эти крохотные шансы, полагаясь на призрачную надежду, что у меня не будет времени и сил подумать... просто подумать? Он снова затянулся. Полная разочарования улыбка делала лицо жестким. – Вероятно, уже пообещав, я не мог отказаться от данного слова. Так? Ты ведь хорошо знаешь, как я ценю свое слово. – Миша, прости меня... – Людмила помолчала, а потом добавила с вызовом: – добиваться своих целей любыми способами – это твоя школа! – Нет, милая. Это школа Крышаева. И мне очень жаль тебя, если ты на самом деле не видишь разницы. Поискав глазами пепельницу, Михаил подошел к журнальному столику и затушил сигарету. – Ты была не просто секретарем. Ты была для меня олицетворением “Живого проекта”. Человеком на своем месте, идеальным, совершенным, без “человеческого фактора”. Он смотрел в налитые слезами глаза женщины и думал о том, что и здесь виноват сам. Ведь правду не говорят тем, кому правду говорить опасно. Она действительно знала, что лишь натуральная, естественная связь с ней, окрашенная удовольствием и любовью, может быть достойной ценой за ее мечты и желания, но все же попыталась пойти обходным путем. От понимания этого становилось еще больнее, и Михаил неловко надавил ладонью на солнечное сплетение. Потом, скрывая этот инстинктивный жест, он собрал ворот пальто и направился из гостиной, кидая на ходу: – Ты была мне другом. – Либо по-твоему, либо никак? – крикнула Людмила вслед. – Нет, милая... уже никак. 5 Михаил вернулся в офис через полтора часа после того, как покинул его. Что могло произойти за столь короткий промежуток времени, Лена не могла даже предположить. Но шеф изменился. Она не понимала эту перемену, даже ее окрас, но уже не впервые наблюдала нечто подобное. Секретарь поняла, что случилось что-то еще. Стремительно поднявшись, девушка вошла за ним в кабинет. – Пока вас не было, заходил Семен. Он просил предупредить, что Анна Гороян официально отказалась от ведения аукциона. Кинув взгляд на секретаря, Михаил промолчал. На минуту скрывшись в смежной комнате, чтобы повесить пальто, президент занял свое рабочее место. Перед глазами вновь и вновь вставал мираж, заставивший его остолбенеть перед закрытой дверью Людмилы четверть часа назад. Ему мерещилось, что открыв дверь на улицу, он попадает под шквальный автоматный огонь. Это стало бы логичным завершением этого дня, недели, месяца, года и жизни. Пересилив себя, он раскрыл дверь и встретил лишь ледяной порыв ветра и взгляды охраны. Вокруг снова что-то происходило, события требовали его внимания, и президент с усталым безразличием обратился к секретарю: – Джоффри здесь? – Да. – Вызови Гороян. Когда я наберу тебя, позови Джоффри. Извинись перед ним, когда придет. Соври, что Анна зашла только что. Можешь предупредить меня или сделать вид, что собираешься предупредить о его приходе. Мне нужно, чтобы он слышал наш разговор. Если он уйдет, сообщи мне об этом. – Хорошо. – Когда Джоффри зайдет, вызови Федора. – Сделаю. Когда Лена вышла, Михаил поднял трубку: – Семен, в двух словах: что случилось с Аней? – Ты в офисе? – изумился собеседник вместо ответа. Михаил промолчал и тогда Семен пояснил, – девятого она заехала за PR-щиком и они поехали к тебе. Даже часа не прошло, минут через сорок она вернулась и кинула заявление. Это все, что я знаю, Миш. Я пригрозил уволить, она не отреагировала. Сказал, что в твоих силах сделать так, что ее вообще никуда не возьмут... – Удивительно, каким дураком ты иногда бываешь. Употреби свой креатив на работу, хорошо? – Прости, Миш. Анна застала Михаила на месте, задумчиво подпирающим лоб ладонью. Казалось, он в забытьи, но когда она постучала кончиками пальцев по открытой двери, президент вскинул взгляд. Никак не приветствуя подчиненную, он следил за ней задумчивым взглядом. Анне была свойственна уверенная походка с широким шагом. При ее быстрой ходьбе никогда не возникало ощущения, что девушка спешит. Каждый ее жест источал уверенность и был в своем праве. И сейчас, под сложно интерпретируемым взглядом большого босса она уверенно прошла в кабинет и остановилась в метре от бюро. Михаил кивнул на стул. – Осталось чуть больше месяца, – тихо начал он. – Насколько я понимаю, подготовка закончена, но я не получил отчета. Так же Галина уже должна запускать продвижение, а я даже не видел плана. – Михаил Юрьевич, не игнорируйте мой отказ работать на вашем аукционе. Я на самом деле больше не имею возможности заниматься этим. Михаил выдержал паузу. Когда он заговорил вновь, его голос стал глух, а каждое слово было нацелено хлестнуть собеседницу в самое уязвимое место: – Я знал, что ты не справишься. Ты даже Галаксис до конца не довела. Ты ничего не можешь довести до конца. Это было глупейшей ошибкой – положиться на тебя. Любой ресурс в твоих руках превращается в оружие против заказчика. С каждой слышимой фразой у Анны расширялись глаза. После “оружия против заказчика” она вскочила со стула. Ее губы яростно дрожали. – Да как вы смеете?! – Как я смею?! Да у меня в голове не укладывается, как ты посмела даже попытаться так подставить не только меня, но и поручившегося за тебя Семена. Я такую необязательность в жизни не встречал! Даже если не брать во внимание попытку улизнуть от работы и ответственности посреди проекта, даже если не учитывать его важность для заказчика, даже если отказать тебе в наличии элементарной морали и трудовой этики... боже, да я доверился тебе как дурак! Ты всех, кто доверяет тебе, подводишь подобным образом? Анна застыла в полудвижении, словно морская фигура из детской игры. В груди клокотала обида и ярость, но девушка не находила слов, чтобы выразить чувства. Чтобы скрыть собственные эмоции, Михаил вставил в губы сигарету и потянулся за зажигалкой. – У меня забот других нет, как еще твои личные проблемы решать. – Да это вы мне их и создаете! – А работа тут причем?! – он поднял голос, подстраиваясь под ее тон, – Ты мне дважды обещала, дважды!.. что решишь свои личные проблемы и доведешь аукцион до конца. И стоит мне выйти из-за решетки, чтобы выяснить, что ты пытаешься запихнуть меня туда снова! Он закашлялся и отвернулся. – Ты никчемный продавец, – продолжал он, – и самый отвратный менеджер, какие только работали в этой конторе! Не умеешь, не берись! Если ты не можешь организовать двухмесячный проект-аукцион, как ты вообще работаешь? Или за тебя Семен работает? Стоять! Предотвратив жестким приказом ее попытку к бегству, Михаил взглянул в бледное злое лицо: – Ты можешь относиться ко мне лично как угодно, можешь хоть ненавидеть, но если ты не хочешь работать, то работать в “Живом проекте” не будешь. – Я хочу работать! И не раз доказала это! – Так какого хрена ты пытаешься скинуть с себя незавершенный проект? Извечные личные проблемы? Чего стоят твои слова и обещания, если вчера ты говоришь: “Не беспокойтесь, я все сделаю”, а сегодня пишешь отказ? – Условия изменились. – Что изменилось? – понизившийся голос звучал угрожающе. – Условия? Условия труда изменились? – Нет... – Нет? Так какие условия у тебя изменились? Анна молчала. – Свободна. Михаил поднялся и отошел к окну. Анна не двигалась с места. – Ты меня слышала? – Вы увольняете меня? У Михаила сжало в груди, он с трудом вдохнул. Взяв себя в руки и обернувшись, он пожалел об этом. Анна была готова разреветься, но Михаил понял, что если это и произойдет, то не в его кабинете. Сейчас на лице девушки не осталось ничего, кроме непреклонной уверенности в своей правоте, слепок понимания несправедливости и решительное желание доказать ему, этому бездушному монстру, что он неправ. – Все что мне от тебя нужно – этот чертов аукцион, в который на данном этапе кроме тебя уже никто не успеет въехать и провести. Если ты не в состоянии это сделать, просто иди отсюда. – Это не ответ, – ее голос звенел. Он помолчал пару мгновений и покачал головой. Потом ответил тише, чем ожидал сам: – Нет. Пока Семен тобой доволен – нет. Михаил курил, глядя в окно. Смеркалось. Когда он продолжил, уверенности в том, что Анна все еще стоит за спиной, уже не было. – Найду кого-нибудь получше... кто умеет доводить начатое до конца. Даже начатое другими. – Я закончу его. – Что? – Михаил обернулся. – Я проведу аукцион! – зло повторила Анна. – А как же твои личные неурядицы с боссом? Смерив Михаила презрительным взглядом, Анна направилась к приемной. Президент позволил себе улыбнуться и окликнул ее, когда девушка была уже в дверях. – Подожди. Она обернулась с видом “ну, что еще?” но мгновенно опомнилась. Вернувшись за рабочее место, Михаил взглядом указал девушке присесть. – Как так получилось, что я покупаю самолет у продавца моих живых проектов? – В смысле? – Почему ты не работаешь с отцом? И почему продавцы в его конторе ни в состоянии уже второй год распродать эти джеты? – Ах, вот что. Это долгая история и я... не хочу ее рассказывать. – Захоти. Аня вздохнула, будто задала риторический вопрос: “Вы не отстанете?”. Михаилу жутко нравилась ее способность переключаться. Любой знакомый полдня бы отходил от выволочки, подобной той, что он устроил сотруднице минуты назад. Женский коллектив пошел бы почивать валерьянку на брудершафт. Анна же “задвинула” на эмоции и включилась в насущный вопрос. Возможно, ему нравилось именно то, что эта черта напоминала Михаилу его самого и тем роднила их. – Это конструкторское бюро, Михаил Юрьевич. Все ресурсы были направлены на моделирование и конструирование, а не на сбыт. У всех джетов были совершенно конкретные заказчики. – Понятно, – Михаил кивнул, глядя в экран. – Расскажи мне о бюро. – Я пропустила два дня, Михаил Юрьевич. Мне надо наверстать их. И вы были совершенно правы по поводу отчета. – Наверстаешь. А сейчас рассказывай. Мне нужно знать, что я покупаю. Мне очень хотелось бы довериться тебе, но твой взгляд желает мне разбиться где-нибудь над Атлантикой. – Господь с вами! Михаил невесело усмехнулся. Анна вздохнула и провела ладонью по лицу, собираясь с мыслями. Вряд ли девушка позволила бы себе этот жест в присутствии постороннего человека, заказчика или коллеги. Возможно, Михаил намеренно выискивал признаки доверия, предполагающего большую близость, чем могла быть между начальником и подчиненным. Анна начала с даты создания бюро и состава сотрудников. Она знала их всех и отчиталась за образование и опыт работы. Она была знакома с их семьями и дружила с их детьми. Миша слушал в пол уха, неторопливо куря и кивая. Чтобы помимо воли, как это случилось два дня назад у него дома, не вырвалось неуместное признание, он задавал вопросы. А когда спрашивать уже было не о чем, когда Анна с привычным воодушевлением, окрашенным несвойственной ей печалью, рассказала о бюро все, что считала нужным, поступил сигнал от секретаря. – Спасибо, Лен, – сказал Михаил. – Прости, Ань, я вызвал Джоффри до твоего прихода. Завтра жду тебя и Гарика у себя. – Хорошо. Михаил слышал, как Анна и директор “Foodstuff Synthesizing” дружелюбно поздоровались в приемной, а потом фигура негра заполнила дверной проем. – Простите, Джоффри, – поднялся Михаил. – Я продаю свой самолет на аукционе и, похоже нашел ему прекрасную замену по приемлемой цене. – Мне показалось, или ты собрался купить бюро целиком? – усмехнулся негр. – Это будет неплохим вложением. Думаю, все, что ему необходимо – это сильный управленец, толковый маркетинг и опытные продавцы. У меня есть эти ресурсы. Кроме того, имея собственное конструкторское бюро я смогу воплотить свои давние мечты, – Михаил натянуто улыбнулся, надеясь что ложь о наличии неких “давних мечтаний” не относящихся к