Присяжный рыцарь (Верный меч) - Мартин Джордж Р.Р. (книги полностью бесплатно txt) 📗

Джордж Мартин

Присяжный рыцарь (Верный меч)

В железной клетке у перекрестка гнили на летнем солнце два мертвеца.

Эгг остановился под клеткой, чтобы рассмотреть их. «Как вы думаете, сир, кем они были?» Мейстер, его мул, обрадованный передышкой, принялся щипать бурую полынь у обочины, не обращая внимания на два объемистых винных бочонка на спине.

«Грабители», ответил Дунк. Сидя верхом на Громе, он был куда ближе к мертвецам, чем Эгг. «Насильники. Убийцы». Под мышками на его старой зеленой тунике расплывались темные круги. Небо было голубым, солнце жарило вовсю, и с тех пор, как они выехали утром со стоянки, с Дунка скатились уже галлоны пота.

Эгг снял свою широкополую соломенную шляпу. Его бритая макушка сияла. Шляпой он отгонял мух. Тысячи их ползали по мертвецам и еще больше лениво роились в горячем воздухе. «Должно быть, они сделали что-то плохое, раз их оставили умирать в вороньей клетке».

Иногда Эгг бывал мудр, как мейстер, но вообще-то он был просто десятилетним мальчиком. «Разные бывают лорды», сказал Дунк. «Некоторым не нужно особенной причины, чтобы казнить человека».

Железная клетка была такой величины, что еле могла вместить одного человека, однако в нее втолкнули двух. Они стояли лицом к лицу, сплетясь руками и ногами, в их спины врезались горячие железные прутья. Один пытался съесть другого, грыз ему плечо и горло. Обоих клевали вороны. Когда Дунк с Эггом огибали холм, птицы поднялись в воздух черным облаком, таким плотным, что Мейстер испугался.

«Кем бы они ни были, выглядят они оголодавшими до полусмерти», сказал Дунк. Кожа да кости, и кожа вся зеленая и гниющая. «Может, они украли немного хлеба или подстрелили оленя в лесах какого-нибудь лорда». Засуха стояла уже второй год, и большинство лордов были не склонны терпеть браконьеров, да и никогда их особенно не жаловали.

«А может, они были в какой-нибудь разбойничьей шайке». В Доске они услышали как арфист пел "Когда повесили Черного Робина". С тех пор Эггу за каждым кустом мерещились благородные разбойники.

Дунк несколько раз встречал разбойников, когда служил оруженосцем у старика. И не торопился встречаться с ними снова. Никто из них не был особенно благородным. Дунк помнил одного, которого сир Арлан помог повесить – тот любил отнимать кольца. Мужчинам он отрубал пальцы, а женщинам предпочитал откусывать. Никаких песен о нем Дунк не знал. Разбойники и браконьеры – разницы нет. Мертвецы – плохая компания. Дунк объехал медленно объехал вокруг клетки. Казалось, что пустые глазницы следят за ним. Один из мертвецов склонил голову набок, рот его открылся. Дунк заметил, что языка там не было. Может, вороны склевали. Он слыхал, что вороны всегда сначала выклевывают глаза, но, может, потом наступает очередь языков. Или, может, лорд вырвал этому человеку язык за какие-то слова.

Дунк запустил пальцы в копну своих выгоревших волос. Мертвецам он помочь не мог, а у них с Эггом тут два бочонка вина, которые надо доставить в Стэндфаст. «По какой дороге мы ехали?» спросил Дунк, переводя взгляд с одной дороги на другую. «Я развернулся».

«Стэндфаст там, сир», указал Эгг.

«Тогда нам туда. Мы можем вернуться еще до вечера, если не просидим тут целый день, считая мух». Дунк тронул бока Грома пятками и повернул своего крупного боевого коня налево. Эгг нацепил свою обвисшую шляпу и резко дернул повод Мейстера. Мул оторвался от крапивы и побрел дальше без возражений. Он горяч и силен, подумал Дунк, а эти бочонки, должно быть, тяжелые.

От летнего солнца дорога спеклась, как кирпич. Колеи были достаточно глубокими, чтобы лошадь сломала в них ногу, так что Дунк бережно направлял Грома прямо между ними. Когда они уезжали из Доска, Дунк сам подвернул ногу, потому что они тронулись в путь ночью, когда было прохладней. Рыцарю приходится учиться жить с болью и усталостью, – обычно говорил старик. Да, парень, и со сломанными костями, и со шрамами. Они такая же часть рыцарства как ваши мечи и щиты. Если, скажем, Гром сломает ногу… да, рыцарь без коня и вовсе не рыцарь.

Эгг плелся следом, ярдов на пять позади, с Мейстером и его бочонками. Мальчик шел одной босой ногой по колее, а другой – снаружи, так что на каждом шагу спотыкался. На бедре у него болтался кинжал, сапоги свешивались из заплечного мешка, драная бурая туника была скатана и повязана вокруг пояса. Лицо в тени широкополой шляпы было пыльным и грязным. Глаза – большие, темные. Ему десять лет и в нем меньше пяти футов роста. За последнее время он подрос, хотя ему придется еще долго расти, прежде чем он сравняется с Дунком. Выглядел Эгг как обычный конюшонок – которым он на самом деле не был, и совсем не так, как тот, кем он на самом деле был.

Мертвецы вскоре остались позади, но Дунк обнаружил, что все еще думает о них. В нынешнее время в королевстве полно преступников. Никаких признаков, предвещающих конец засухи, не было, и простой народ тысячами бродил по дорогам в поисках мест, где еще идет дождь. Лорд Кровавый Ворон велел им возвращаться на свои земли к своим лордам, но подчинились немногие. Большинство считало виновниками засухи Кровавого Ворона и короля Эйриса. Это правосудие богов, говорили они, ибо братоубийцы прокляты. Те, у кого хватало ума, вслух об этом не говорили. Сколько глаз у лорда Кровавого Ворона? – гласила загадка, которую Эгг услышал в Олдтауне. Тысяча и один.

Шесть лет назад в Королевской Гавани Дунк видел Кровавого Ворона собственными глазами, когда тот ехал на бледном коне по Стальной улице с полусотней Вороновых Клыков. Король Эйрис тогда еще не взошел на Железный Трон и не сделал Кровавого Ворона своим Десницей, но даже и без этого лорд был поразителен – одетый в серое и алое, с Темной Сестрой на поясе. Бледная кожа и белые волосы делали его похожим на живой труп. На щеке до подбородка тянулось родимое пятно, которое должно было напоминать красного ворона, хотя Дунк увидел только странной формы бесцветную заплатку бесцветной кожи. Дунк смотрел так пристально, что Кровавый Ворон почуствовал это. Королевский чародей обернулся и посмотрел на него, проезжая мимо. У него был один глаз, и тот красный. Вместо другого была пустая глазница – подарок от Злого Клинка, полученный на Алом Поле. Но Дунку показалось, что оба глаза смотрят прямо через кожу, в самую глубину его души.

Несмотря на жару, он вздрогнул от воспоминания. «Сир?» окликнул его Эгг. «Вам нездоровится?»

«Нет», ответил Дунк. «Мне жарко и жажда мучает, как и все вокруг». Он указал на поля вдоль дороги, где сохли на корню дыни. Вдоль обочины еще цеплялись за жизнь козиголовка и кусты полыни, но посевам было худо. Дунк точно знал, как себя чувствуют дыни. Сир Арлан обычно говорил, что межевой рыцарь никогда не страдает от жажды. "Пока у него есть шлем, чтобы набрать в него дождевой воды. Это лучшее питье, парень". Однако старик никогда не видел такого лета. Дунк оставил свой шлем в Стэндфасте. Шлем был слишком тяжелый, и было слишком жарко, и драгоценный дождик, который можно было собрать в шлем, прошел. Что делать межевому рыцарю, когда все межевые изгороди почернели, выгорели и иссохли?

Может, когда они доберутся до реки, он искупается. Дунк улыбнулся, думая о том, как хорошо будет прыгнуть прямо в воду и вынырнуть, и чтобы вода текла по лицу, стекала со спутанных волос, а промокшая туника прилипла к коже. Эггу тоже, может, захочется искупаться, хотя мальчишка выглядит свежим и сухим – запыленным, а не потным. Он никогда особенно не потел. Он любил жару. В Дорне парень ходил полураздетым и сделался коричневым, как дорниец. «Это все его драконья кровь», сказал себе Дунк. «Слыханное ли дело, чтобы дракон потел?» Он бы с радостью скинул свою тунику, но это было бы неприлично. Межевой рыцарь может разъезжать совершенно голым, если ему охота – он никого этим не позорит, кроме себя. Другое дело, когда ты кому-то служишь мечом. «Когда ты ешь мясо и мед какого-нибудь лорда, все, что ты делаешь, отражается на нем», обычно говорил сир Арлан. «Всегда делай больше, чем он ожидает от тебя, но никогда не меньше. Никогда не уклоняйся ни от дела, ни от неприятностей. А пуще всего – никогда не позорь лорда, которому ты служишь». В Стэндфасте "мясо и мед" означали цыплят и эль, но сир Юстас сам ел ту же простую еду.