Месть Ледовой Гончей - Погуляй Юрий Александрович (чтение книг txt) 📗

«А тебе ведь нравится такая жизнь, Эд. Нравится, да? Скажи ему об этом. Что никакие тайны тебе и даром не нужны. Лишь бы и дальше спокойно жить. Тихо. Без сложностей и приключений. Ты скажешь ему об этом, Эд? Скажешь это человеку, который несколько лет жил в кошмаре?»

Фарри потянулся и продолжил:

– Мне тут скучно. Нет, я понимаю, что палубная команда – это палубная команда, ничего не поделаешь. Кто-то должен и на кухне работать, и полы мыть. В принципе это же несложно. Но, конечно, хочется чего-то другого. Совсем другого. У штурмовиков должно быть веселее.

– Почему ты думаешь, что в абордажниках веселее? – Разговор свернул в сторону, чем меня обрадовал.

– Легко живут – легко умирают. Они самые свободные на корабле. А с некоторых пор я ценю свободу.

– Инструментарии тоже свободные люди.

Фарри покачал головой:

– Пыль, грязь, эти поганые смеси, разъедающие кожу, черный кашель в конце концов, оторванные пальцы, глухота – у них мало веселого в будущем. Не нравится мне такая свобода. Хотя и доля добычи у них хороша, и уйти они могут, когда захотят. Обычные наемники. Сегодня здесь, завтра на портовых верфях.

– А кто тогда мы?

Фарри задумался. И тут я почувствовал движение в темноте за мною. По спине пробежали мурашки. Кто-то выбрался в гальюн посреди ночи? Или…

Оледенев, я смотрел на приятеля, стараясь не показать своего испуга. Почему-то мне совсем не хотелось знать, кто наблюдает за нами из темноты. Почему-то думалось, если я не подам виду – то все обойдется.

– Мы – те, у кого нет силы одних и умений других. Низшая каста моряков, – хихикнул наконец Фарри. – Мы…

– …палубники, – прохрипел кто-то из темноты. – Вы – поганые палубники.

В столовую вошел Волк.

Не глядя на нас, он плюхнулся на ближайшую лавку.

– Вонючие ледовые щенки. – Офицер наклонился к нам, оперся руками на колени и хмыкнул. А после поднял взгляд на меня: – Значит, ты всех уверяешь, что мы с Сиплым дерьмо? – вдруг сказал абордажник.

– Что? – не понял я.

– Ты сказал, что мы – дерьмо. – Лицо Волка исказилось от сдерживаемой ярости. – Трусливый сын шаркуна и дохлой волчицы, как ты посмел вообще рот раскрыть?

Из темноты показался Сиплый. Он задумчиво встал в дверях, выходящих в коридор к камбузу, и скрестил на груди руки.

– Я не понимаю…

– Заткнись, – отмахнулся Волк. Пружинисто встал и в три шага оказался рядом с нами. – Мы – дерьмо, да?

– Так он же заткнуться был должен, – сказал Фарри. Он не испугался. Смело встретив взбешенный взгляд абордажника, мой друг поднялся из-за стола. Мне бы его храбрость. Сейчас я мог думать только о том, услышит ли кто-нибудь, когда нас станут убивать.

– А ты поумничать вздумал, я смотрю? – Глядя на Фарри, Волк схватил меня за воротник и поднял на ноги. – Встать, когда я с тобой разговариваю. Мы – дерьмо?!

Я не понимал, чего он от меня хочет. От него несло алкоголем и луком, мысли офицера бурлили неопределенной массой злобы и жажды крови.

– Я правда не…

– Заткнись!

Сиплый в проходе тяжело вздохнул.

– Я покажу тебе, кто здесь дерьмо. – Волк ударил меня кулаком в живот. Охнув от боли, я согнулся и в следующий миг схлопотал еще один удар.

– Я буду свидетелем! – сказал Фарри.

– Пискнешь еще раз – будешь следующим, а не свидетелем. – Волк легко поднял меня повыше, заглядывая в глаза. – Никто не смеет называть Волка дерьмом, ясно тебе?

Сиплый кашлянул, предупреждая о чем-то приятеля, и абордажник тут же разжал кулак. Я свалился на лавку, переводя дыхание и чувствуя острую боль в животе.

– Мы еще поболтаем, – процедил штурмовик и вразвалку направился к двери. Когда он дошел до нее, с трапа послышались тяжелые шаги.

– Мастер первый помощник, – просипел Сиплый, – доброй ночи.

– Время отбоя, – раздался голос Мертвеца. – Почему не в каюте?

– Проветривались, мастер первый помощник. Уже уходим, – вклинился Волк.

Мертвец вошел в столовую, проводив взглядом абордажников.

– Все в порядке? – равнодушно спросил первый помощник, оглядев нас с Фарри.

– Да, – опередил я моего приятеля. – Все в порядке. Вахта протекает отлично, мастер первый помощник.

– Уверены?

Как можно жить и думать без единой эмоции?! Или… Что, если этот крепкий моряк – черный капитан? Может же быть такое, да?

Фарри сел на лавку, буравя меня взглядом.

– Хорошо. – Мертвец развернулся и вышел из столовой. Я услышал его тяжелые шаги по коридору. Первый помощник отправился куда-то в нос корабля.

– Может, сходим к впередсмотрящему? – предложил я, стараясь не смотреть на подавленного Фарри.

– И ведь мы ничего не можем сделать с ними, – пробурчал он.

– Зато мы можем сходить к впередсмотрящему. Может, ему чего-то надо. Чего сидеть?

Я не хотел говорить о том, что только что произошло. Несмотря на то что меня душила злость на Волка.

– Ты правда назвал их дерьмом?

– Нет.

– Значит, Зиан придумал… Или они просто сами себя накрутили.

– Пойдем. – Я зашагал к двери.

В акулье гнездо, как называли вотчину впередсмотрящего, мне ходить нравилось. Вертикальная лестница, по которой нужно карабкаться несколько минут, слыша, как в металлические стены шахты колотится пурга, выводила на небольшую площадку, где на неудобном сиденье, в котором невозможно уснуть, проводил вахты дежурный. Мне тут нравилось. Это единственная обязанность палубного матроса, которая не казалась мне скучной.

Сегодня впередсмотрящим был хитроглазый моряк по имени Галай.

– Бауди, так это ты сегодня на кухне, что ли, ночуешь? – с интересом спросил он меня, когда я откинул люк и выбрался из него в тесную каморку. Здесь было холодно. Галай сидел, положив руки в варежках на поворотное колесо прожектора. У его ног в железных банках горели свечи. На горлышки банок были натянуты шланги из плотного и тягучего материала, которые скрывались под штанинами моряка. Их концы торчали под ушами дозорного, и из них вился парок.

Только благодаря этому нехитрому приспособлению тот, кому досталась вахта впередсмотрящего, не замерзал. Я пару раз уже дежурил в акульем гнезде и знал – так не холодно. Главное, свечи вовремя менять и аккуратно обмотать гибкие трубки вокруг ног и тела.

Моряк, нахохлившись, ждал моей реакции, а я зачарованно смотрел наружу, за закаленное стекло купола. По пустыне неторопливо плыли красно-синие волны ночного неба. Огни мягко переливались над моей головой. Башня акульего гнезда постанывала, покачиваясь (отчего вкупе с игрой света кружилась голова), и я вдруг поймал себя на том, что счастлив. Вот в этот самый момент. Невзирая ни на что. Волк, Сиплый – остались где-то позади, в другом мире.

– Бауди?

– Что-нибудь принести? – Я улыбнулся Галаю, на миг коснувшись его взглядом, и вернулся к Пустыне. Хорошее место. Когда ты день за днем заперт в железной коробке, где окна есть только в каюте капитана да на первой палубе, куда юнгам ходу нет, вид Пустыни – прекрасное развлечение.

Я вспомнил об оставшемся внизу Фарри. Вспомнил о Волке и Сиплом, которые могли ждать удобного момента для мести и таиться где-то там, в темных коридорах. Я ведь опять впутал приятеля в неприятности.

– Попить горячего, – потеплел голос Галая. – Сообразишь?

– Есть что интересное?

Моряк пожал плечами:

– Бродуна видел, но далеко. И наш рулевой поспать вздумал.

Я бросил взгляд вниз. Отсюда была видна освещенная рубка на носу «Звездочки», в которой находился штурвал корабля. Сейчас в ней находился Мертвец и жалко сжавшийся Коротышка Яки (сегодня он должен был стоять у труб и рычагов, командуя дежурными механиками). Первый помощник стоял как айсберг, а вот рулевой вздрагивал от каждого его слова.

– Мертвец его хорошо приложил, я видел, – поделился со мною Галай. – И правильно, конечно. Но на самом деле… – он вечно повторял эту присказку дважды, – на самом деле нельзя одного человека за штурвалом морозить! Менять надо. Всем спокойнее будет.