Приносящая надежду (СИ) - Воронина Тамара (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
– Но все кончилось хорошо, Лиасс, – жалобно проговорила Лена, привычно укладывая голову на его широкое плечо. – Возможно, если бы не это чувство вины, он не отдал бы шуту свою жизнь. А теперь они стали друзьями.
– Потому что шут великодушен. Аиллена, я сделал с собой все, что смог. В этом могу поклясться.
– Между тобой и Милитом стоит это. Между тобой и Гарвином стоит его некромантия. Ты слишком требователен к своим близким.
– Иначе быть не может, – удивился он. – Но некромантия Гарвина не мешает мне любить его. И проступок Милита не лишил его моей привязанности. Мои чувства не изменились. Это – разум, Аиллена. По-другому нельзя. Я – Владыка эльфов.
– Ты холодный и бесчувственный. Только я тебя все равно люблю.
– И даже нашу первую встречу простила?
– А у меня наоборот. Разум прощает, а вот сердце не очень.
– Вот видишь, – совершенно удовлетворенно произнес он, – то же самое. Ты любишь меня, хотя я и поступил с тобой очень некрасиво, а я люблю Милита, хотя он поступил очень некрасиво с тобой. Только неужели тебе со мной было так уж отвратительно?
– Было. Душе было отвратительно. Но я понимаю… сейчас я верю, что у тебя действительно не было другого выхода, кроме как умереть… и следствием этого была бы гибель всех эльфов Трехмирья.
Лиасс поцеловал ее в щеку.
– Так и есть. А сейчас ты должна пойти и лечь в постель. Не спорь. Ты плохо выглядишь.
– Я и чувствую себя плохо, – призналась Лена. – Не по сравнению с ними, конечно…
– Если бы иссушающий огонь мог коснуться тебя, хотя бы как полукровку, ты бы уже умерла. Если бы как Гарвина, ты умерла бы на месте. Но, к великому счастью, ты поглощаешь магию. Может быть, твоя от этого только увеличивается. Ты плохо себя чувствуешь, но так легко сделала Шаг…
– Ты возлагаешь на меня какие-то надежды, Лиасс?
Помолчав, он признал:
– Все мои надежды связаны с тобой. Я не хочу говорить об этом… не хочу, чтобы ты знала, чего я жду. Чтобы ты не начала невольно соразмерять свои поступки с моими ожиданиями. Но в общем… В общем, наши цели совпадают: мир и понимание между людьми и эльфами. Все. Марш в постель. То есть пойдем, я тебя провожу.
– Я к Милиту…
– Нет. Не стоит тебе сейчас видеть полукровку. Он выглядит гораздо лучше, чем неделю назад, но все же тебя это может испугать. Я скажу Милиту, что ты вернулась. Он сможет навестить тебя позже.
Лиасс отстранил ее, посмотрел в глаза.
Спасибо тебе за моего сына. Я знаю, что ты меня слышишь. Не спрашивай, откуда я это знаю, потому что… не знаю. Но ты можешь проникать в мое сознание. Улыбнись, если я прав.
Лена улыбнулась. А я не знаю, проникаю в твое сознание или в то, что ты мне услужливо подсовываешь. Но это неважно. И правда бы прилечь, а то все поджилки трясутся. В прямом смысле. Лиасс проводил ее до комнаты. Лена даже раздеваться не стала, так и упала на кровать в платье, только туфли скинула. Вот проснуться бы, когда все уже будут здоровы…
* * *
Так, конечно, не получилось, хотя она умудрилась проспать почти сутки. Проснувшись, она увидела Милита, но не отреагировала, даже не кивнула, а так целеустремленно направилась к ванной, что Милит захихикал вслед. В лоб дам.
На лице не было и признаков синяка. Не было следов шрама. Круги под глазами были. Морщины стали заметнее. Цвет лица хуже. В общем, нормальные признаки болезни. Пройдет.
Чтобы Милит не начал на нее ворчать, Лена с ходу разъяснила ему, что все равно будет делать то, что сочтет нужным. Эльф прилежно выслушал и смиренно спросил, нельзя ли было в соседнюю комнату заглянуть, раз уж взять с собой Владыку она не захотела. А кто знает, получилось бы у нее или нет, если б она Шагнула, не поддавшись порыву, а помедлив, подумав, кого и зачем брать. Это не просто в другой мир уйти, это уйти даже не в конкретное место, а к конкретной персоне, рисковать уж очень не хотелось. И говорить об этом тоже не хотелось. Лена поцеловала его в щеку, и синие глаза мгновенно засветились, словно на щеке был сенсорный выключатель.
Милит не выпустил ее из комнаты: «Пока не поешь, и не думай». За время, что она с удовольствием плескалась в ванне, принесли завтрак, которого хватило бы трем Милитам. Лена честно съела столько же, сколько обычно, честно выпила чай, отдающий лекарственными травами, и честно заела яблоком размером с астраханский арбуз, но гораздо более сочным. Вот только тогда эльф смилостивился. Как же здорово, что есть такие друзья.
Гарвин спал. Лицо нервно подергивалось, но он именно спал. На груди больше не было черной дыры, сквозь которую виднелись ребра, был просто огромный ожог, багрово-красный, запекшийся. Дышал он неглубоко, но ровно. Лена посидела рядом, держа его за руку. Он не проснулся, но она знала, что сила стекает в его измученное тело. Ох, Гарвин, любой ценой. Любой. Только живи.
Потом она наконец отважилась зайти к шуту. Он тоже спал, и Маркус дремал, развалившись на стуле, хотя рядом стояла раскладная кровать. Он боялся разоспаться и не услышать шута.
У шута обгорели волосы, кто-то подрезал их очень коротко, и теперь невозможно было не догадаться, что в нем эльфийская кровь. Заостренное ухо было красное, как и вся левая половина лица, а вот правая выглядела существенно лучше. Левое плечо было густо намазано противоожоговой мазью, но все равно было ясно: оно все еще черное. Лена разбудила Маркуса и отправила его отдыхать, а сама придвинула кресло и села возле шута. Он проснулся не скоро, и это Лену радовало: сон и правда лучшее лекарство. Сине-серые глаза потускнели. Он вздохнул, рассматривая потолок, потом перевел взгляд и слабо улыбнулся:
– Лена…
– Как ты?
– Намного лучше. Хотя… ты все равно поймешь. Болит сильно. Эльфы клянутся, что все пройдет. Страшно на меня смотреть?
– Уже нет. Я начинаю верить, что все пройдет. Рош, ты был… ну как потухшие угли костра.
– Представляю, – усмехнулся он. – А сейчас я на что похож?
– На эльфа.
– Уши? Смешно смотрится, когда волос нет, а уши острые, правда?
– Забавно. Но тебе идет.
– Мне идут уши, – задумчиво произнес он. – Это радует… А нос мне не идет, он длинный. Будь ожог настоящим, ты бы меня бросила.
– Не дождешься.
– Правда? – обрадовался он. – Правда, не бросила бы? Просто я знаю, как выглядит обожженная голова… у выжившего.
– Обожженный, кривой, безухий, безногий, безносый… все равно. Не за нос же я тебя люблю, в самом деле. И не за уши. Мне повторить твой монолог?
– Моно – что?
– Монолог. Когда один говорит много, а все слушают. Или не слушают. Помнишь, ты мне объяснял, что красота и любовь никак не связаны? Значит, со мной не связаны, а с тобой?
– Отсутствие красоты – это ж не уродство. А ты уж точно не уродина. Ну ладно. Если не бросишь, то хорошо.
Он сухо сглотнул. Лена поднесла к его губам кружку, помогла приподнять голову, он опустошил здоровенную емкость не отрываясь и пожаловался:
– И так все время. Очень пить хочу всегда, пью больше лошади, а вот куда это все девается, не понимаю. Потому что… эээ… назад не выливается почти. Как там Гарвин?
Лена рассказала, и шут, естественно, встревожился, да не из-за Гарвина, а из-за того, что она одна пошла в тот самый мир, где живет сумасшедший эльф, который ненавидит людей так, что готов даже Владыке вредить, даже Светлой.
– Этот огонь тебе предназначался.
– Каждый эльф знает, что на нас не действует магия.
– Ты уверена, что у него не другая магия? Владыка с трудом проходы открывает, а этот раз – и шасть! Есть магия, есть некромантия, откуда нам знать, нет ли еще чего. Это предназначалось тебе. И ты меня спасла. Хоть понимаешь? Вспомни.
Лена подумала. Она говорила с шутом, ей мешало солнце – слепило, и она сделала шаг вправо, чтобы оказаться в тени… и в этот момент шута отбросило заклинанием. А у нее случился шок. Не от удара о камень, а от того, что она увидела. Шут кивнул.
