Жемчужное сердце (СИ) - Дынина Ирина Валерьевна "Никтовенко" (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Конану, которого раджасса и в самом деле возлюбила не только на словах, но и на деле, так надоел евнух и его пестрая свита, что под конец дня он не выдержал и пинком отправил Рахабуи прочь, пригрозив упрямому евнуху « выпустить кишки и намотать их на копыта Нергала», если тот не оставит его в покое.
Кроме того, чуть поодаль, втайне посмеиваясь над мучениями чужеземцев, прохаживалась Рама в сопровождении девушек-воительниц из числа Черных стражей. Она вежливо, но непреклонно отклонила все возражения северянина и хвост из сопровождающих ничуть не уменьшился. Рамасанти, подкатывая глаза и сдерживая улыбки при взгляде на северянина, готового метать гром и молнию, объяснила приятелям, что Черные стражи, самые лучшие и умелые, лишь подчеркивают признательность раджассы к двум известным героям, а ни коем образом ни являются ни соглядатаями, ни упаси боги, надзирателями.
Очевидно от внимательной и наблюдательной Львицы Вейнджана не ускользнули пылкие взгляды, бросаемые молодым туранцем на юную наследницу трона, а такая женщина, как Рама не могла позволить того, чтобы однажды утром раджасса случайно обнаружила в постели княжны некоего воришку из далекого Аграпура, бродягу и нищего, перекати-поле, совсем не пару высокорожденной девице из дома магараджи, равную по происхождению любой из принцесс крови Вендии.
Длительные и бестолковые блуждания по дворцу утомили не только северянина и Рахмата, но и их невольную свиту. Рахабуи вскоре начал тяжело дышать и охать, девицы перестали хихикать и жеманно передергивать обнаженными плечами, а слуги, уставшие таскать за героями тяжелые подносы, постепенно терялись в дворцовых закаулках и лишь Рама, неутомимая Рама и ее выносливые девушки, без устали знай себе шагали за приятелями.
Рахмат, в отличае от северянина, пребывал в отвратительном настроение и даже не пытался прикарманить блестящие безделушки, милые и изящные, в беспорядке расставленные на столиках и шкафчиках в различных залах дворца.
Аграпурский воришка равнодушно проходил мимо бесценных статуэток из слоновой кости и нефрита - они не привлекали его внимания, драгоценные кубки из золота и серебра, чаши, богато украшенные драгоценными камнями, тонкие ткани, равно как и прочие богатства не манили его.
Конану несколько поднадоело кислое лицо приятеля, но он, щадя чувства друга и зная о его беде, лишь несколько раз рыкнул, без особого гнева, заметив, как бескровные губы несчастного юноши беспрестанно шепчут одно и тоже имя.
Самого же северянина занимал иной вопрос. Вейнджан несколько поднадоел могучему воину. Его жаркие джунгли, хитрые файнаги и коварные жрицы навеки внушили отвращение варвару к этому прибрежному княжеству, расположенному на берегу залива Сахиба. И, лишь обещанное вознаграждение, заслуженное! Примиряло его с тем обстоятельством, что ему приходится задержаться и провести еще некоторое время в Лунном дворце.
Рама, осторожная и тактичная, пыталась намекнуть северянину на то, что такой человек, как Конан будет совсем не лишним в охране правительницы, будь ею зрелая Марджена или юная Гури, но Конана уже манили бескрайние просторы Турана. Голубые волны Вилайета звали его к себе, а там вдали, сияли далекие горы.
Горький ветер странствий звал его за собой и ничто - ни обещанная щедрая плата за службу, ни ласковые руки раджассы Марджены, ничто не могло удержать его в этой стране, где плетутся бесконечные заговоры, где правители предают своих жен и детей, где подземные лабиринты полны ловушек и капканов.
Туда, туда, где веет вольный ветер и надувает белые паруса, туда, где воздух пахнет солью и волей, туда рвался северянин…
И, даже соленая вода залива Сахиба не прельщала его.
Конана звал, требовал к себе Вилайет.
С золотом, полученным за службу раджассе, он мог без особого труда купить корабль, набрать команду и тогда…
Глаза северянина подернула мечтательная дымка. Он уже видел себя стоящим на борту корабля. В компании отважных мореходов.
И пусть Илдиз не очень обрадовался бы возвращению в море знаменитого Конана-пирата, его, киммерийца мало заботило мнение туранского владыки.
А, вот Рахмат…
От ран Рахмата не осталось и следа, но всякий раз, когда Конан заговаривал о предстоящем путешествии на Север, туранец или отмалчивался или бормотал что-то невразумительное.
Киммерийца вначале это забавляло, а затем стало раздражать и беспокоить.
Мечты о дальних странствиях и созерцания кислых улыбок на лицах представителей знати, пробудили у северянина зверский голод, который уже не могло пригасить вино и утолить сласти и фрукты.
Решительным шагом варвар направился в отведенные им покои, увлекая за собой, погрязшего в грезах Рахмата и всю свиту, которая с облегчением вздохнула при виде того, что даже железный чужестранец может все-таки захотеть отдохнуть.
Обгладывая баранью ногу, заедая мясо душистым рисом, желтым от масла и острым от специй, северянин лениво размышлял о том, что одна серьга с нежного ушка раджассы у него уже есть. Кто знает, может эта красивая и добродетельная женщина решит приподнести ему вторую этой ночью.
Отлично поужинав, причем киммериец ел за троих, а, Рахмат просто ковырялся ложкой в еде и выпив положенное количество вина, приятели вновь вознамерились пойти к раджассе, но, на полпути к Залу аудиенций, их перехватил шустрый слуга, отправленный за ними Вайомидисом.
Отбивая лбом поклоны до самого пола, темнолицый вейнджанец, опасливо косясь на тяжелый меч киммерийца, любезно пригласил варвара и его спутника в покои Вайомидиса.
Северянин, слегка забавлявшийся испуганной физиономией прислужника, хлопнул несчастного по плечу тяжелой ладонью и не обращая больше на того никакого внимания, важно прошествовал мимо Рамы и ее девушек, мимо Рахабуи и мимо всех остальных, встретившихся ему по пути к жрецу.
Приглашение посетить Верховного дайома несказанно обрадывало северянина, ибо он надеялся на то, что после милой беседы, изъявлений благодарности и прочей чепухи, речь наконец-то! зайдет о вознаграждении за перенесенные им страдания. Даже Рахмат слегка оживился. Ушлый киммериец подозревал, что радость туранца была вызвана не столько ожиданием награды, сколь возможностью лицезреть предмет своих грез.
Туранец мечтал о том, что княжна Гури решит принять участие в беседе и он беспрепятственно сможет пожирать глазами предмет своего обожания.
Конан приписывал помешательство Рахмата колдовским чарам дочери Марджены, сумевшей каким-то непостижимым образом привязать к себе юного туранца. Киммериец хмурился, проклиная тот самый миг, когда позволил Гури станцевать тот самый танец невесты, ругая себя последними словами и грозясь вправить мозги «помешанному на «прынцессах» юнцу».
Суровая келья Вайомидиса ( и не подумаешь, что жилище Верховного дайома, скорее уж келья пустынника-аскета, занятого умерщвлением плоти) манила тишиной и покоем.
После жарких залов Лунного дворца, полных суетливой знати, пустота скромной комнаты казалась истинным раем, доступным лишь избранным.
Вайомидис встретил наемников с лаской и признательностью.
К удивлению Конана и безграничной радости Рахмата, Гури решила присутствовать при их беседе.
Смыв с себя следы длительного пребывания в темнице Шанкар-Шармы и сменив простенькое платье, пожертвованное ей одной девушкой из родного селения Зиры на роскошный наряд, более подобающий наследнице трона, княжна выглядела теперь совсем иначе, чем в джунглях.
Высокая для своих пятнадцати лет, стройная, с вымытыми и гладко расчесанными волосами, в длинном одеянии персикового цвета, свободно ниспадающим до самого пола, она ничем не напоминала испуганного, угловатого подростка, которого знали приятели.
Тонкие запястья и пальцы девушки украсили золотые кольца и браслеты, изящные щиколотки обвивали многочисленные золотые цепочки с хрустальными колокольчиками. Ожерелье из розовых жемчугов матово сияло на ее красивой шее. Цветок золотитого лотоса, заткнутый за маленькое ушко, дополнял ее наряд.
