Плечом к плечу (СИ) - Воронин Дмитрий Анатольевич (читать книги полные TXT) 📗
Также гость обязан отвечать на вопросы хозяев — при этом, вообще говоря, лгать не возбранялось (боги с неодобрением относятся ко лжи, но что поделать — часто ли люди поступают так, как угодно богам?), а вот отмалчиваться не следовало. Новости иногда ценнее, чем несколько монет, а плата новостями не облегчает кошелёк.
А ещё гость обязан был придерживаться тех правил, которые приняты в приютившем его доме. Если хозяева садятся за стол с наступлением темноты — то можно лишь попросить еды, но нельзя настаивать. Если в доме не пьют вина, гостю придётся ограничиться водой или травяным отваром. Если возносят молитвы Эмиалу, то и жрец тёмного бога, скрепя сердце и скрипя зубами, воздаст хвалу его светлому брату, пусть и не от души.
Коли уж не принято говорить о делах сразу, с порога — придётся ждать.
Таша как никогда была близка к тому, чтобы плюнуть на всё, хлопнуть дверью и уехать из этого отвратительного места. Но сдержалась — и ради Альты, на тайну рождения которой эта поездка может пролить свет, и просто потому, что путь проделан достаточно долгий и теперь глупо испортить всё из-за брезгливости. Блайт же был сама любезность — поблагодарил хозяйку за гостеприимство, посетовал на трудную дорогу, пустился в долгие рассуждения о трудностях жизни… Девушка постепенно начала испытывать странное чувство — восхищение умением Ангера вести беседу так, как ему нужно, невзирая на потребности собеседника, и, одновременно, зависть из-за того, что ей такого мастерства, похоже, не достигнуть никогда. Правда, Таша обратила внимание на то, что Блайт не только не снял плащ в душном помещении, но, напротив, кутался в него так, чтобы стягивающая мягкую ткань пряжка всё время была на глазах у хозяйки. Испытав когда-то действие этого древнего амулета на себе, леди Рейвен не сомневалась — старуха расскажет всё, что пожелает гость, и добавит ещё столько же от себя. Вряд ли она что-то заподозрит — магия Формы действовала мягко и ненавязчиво, внушая расположение к собеседнику и готовность услужить ему.
А Ангер продолжал рассказывать о новостях Империи, постепенно переводя беседу в требуемое ему русло. Мол, пираты пошаливают, в море без хорошей охраны не выйти, да не всегда и охрана поможет, сколько надёжных судов исчезло без следа. Пиратам тоже достаётся, не так давно пропал без вести один из лучших кораблей адмирала Родана… Не находили ли поморники на берегу матросов с того судна? Нет? Да уж, море хранить тайны умеет, а кто смог окоротить головорезов Родана, того, пожалуй, сама удача лично обласкала, не такое уж простое это дело.
Старуха тут же поддакнула, что мол да, море — оно не к каждому добрым бывает, ежели удача отвернётся, то никакое мастерство не поможет. Вон, две недели тому, вышел старый Уно на лов, да со внуком своим, Катипом. Ведь вот же говорили старому пердуну — сиди на берегу, не любит тебя удача, давно уж спиной повернулась. Так нет, попёрся, дурень… увидел ящик в воде, решил, что привалило счастье… а закон древний забыл — то твоё, что на твой кусок берега выброшено, а плывущее добро трогать не смей, не ровен час — не твоя то удача, соседа. Ну, ткнул Уно веслом в ящик, а тот… уж никто и рассказать-то толком не может, Катип-то даром что малолетка, а до берега доплыл, только вот заикается всё время и говорит странное. Мол, как дед веслом-то — так и случилось это… лодка на куски, а деду хребет переломило, сразу помер. Ох, не зря ведь обычаи придуманы, не зря.
С тем, что обычаи надо соблюдать, Блайт согласился, заметив, что многие беды идут оттого, что люди про законы забывают, богов не чтят. Вот и в самой Империи неспокойно, какие-то люди бродят по лесам, странные люди, с чёрными, как смола, руками. Селяне их боятся — ну да в здешних местах черноруких вроде бы ни разу не видели…
Старуха дёрнулась так, что одеяло, укутывавшее опухшие ноги, соскользнуло на грязный пол. Таша мысленно усмехнулась — да, они явно приехали именно туда, куда следовало. О чёрных руках тут могут порассказать немало интересного… если захотят. Хотя кто сможет сопротивляться красноречию Блайта и магии его пряжки?
— Как же, не видали! — фыркнула Бельга. — Уж повидали мы тут, добрые господа, всякого повидали. Как Хен-дурак найду в дом привёл, так с тех пор его дураком-то и прозвали. Виданное ли дело, баба с чёрными руками. Люди-то терпели, сколь могли, а потом и прогнали Хена, мол, найда его от всех удачу отвернёт. И ведь оно как — самому-то Хену удачи и впрямь как не стало, то сеть порвет, то весло сломает. А на кусок его и вовсе ничего не выносило, вот и повадился Хен по соседним наделам лазать. Раз прогнали, другой. Потом, знамо дело, бить начали. Только он всё угомониться не мог. Ну а потом у Сифа лодка опрокинулась, а Сиф-то весло в руке чуть не с рождения держит. А что пьяный был, так то делу не помеха. У Мыски две козы в одночасье сдохли. А Шупа та вообще рыбу ела, да костью подавилась. И померла. Вот люди-то и решили, не иначе, как эта найда…
— Найда? — Блайт сумел-таки влезть в торопливый монолог. — Это имя такое?
— Да кто ж её имя-то знал, — изумилась старуха. — Найда — она найда и есть, потому как на берегу найдена. А говорить так толком и не говорила, только плакала поначалу. Хен-то обрадовался, дурень, да оно понятно — какая ж баба в его дом пойдет. А найда почитай и ничья, кто ж её спрашивать-то станет? А как дитё родилось…
— Хена дитё? — уточнил Ангер.
— Да этот дурак и сеть-то поставить толком не может, куда ж ему дитё-то сделать? Хотя, — хихикнула бабка, — дитё настрогать, пожалуй, и любой дурень сумеет. Да только не Хен, у него, небось, не токмо руки, а и то, чем детей делают, кривое. Та найда уже брюхата была, а Хен-дурак и рад — мол, стараться не надо, удача и бабу дала, и ребятёнку вместе с ней.
— У этой найды что, руки совсем чёрные были?
— Скажете тоже, господин, как же это чтоб совсем? По-первости пальцы токмо, там уж и по ладоням пошло. А как дитё подросло, так уж и до локтей добралось. Скажете — хворь, да только не так оно, добрый господин. Найда-то здорова была, и дитё здоровое вышло, только вот чернь эта… ну и говорить не говорила, а что спросишь — токмо головой болтает.
Поток слов прервал протяжный скрип открываемой двери. На пороге стоял, ссутулившись, худой старик.
— Матис! — завопила старуха так, что у Таши вмиг заболела голова. — Матис! Удача в дом пришла, гости добрые! Еду доставай, да пиво то, что с рынка привёз. Да побыстрее, Матис!
Убедившись, что старик принялся хозяйничать, Бельга снова повернулась к гостям.
— Старик-то у меня ещё ничего, глуховат только, но дело знает. Ну так о чём это я?
— О Хене и найде, — подсказал Блайт.
— А что Хен? Хен-то вокруг этой бабы ужом вился, да и понятно оно — лицом пригожа, да ещё и не говорит ничего, то ли мужику не в радость, а? — старуха захихикала, старательно подмигивая гостям. — Поначалу-то у них неплохо всё шло. А там как-то и… отвернулась удача от Хена. Сам-то он что, он и говорил, мол, баба та — его набольшая удача в жизни. А про удачу так говорить нельзя, обидится, уйдет. Ладно, от Хена отвернулась бы, а ведь и от других тож. Шупа опять же… виданное ли дело, от рыбьей кости помереть?
— Так говорите, уважаемая, что хозяйство Хена в упадок пришло?
— Да какое там хозяйство! — всплеснула руками Бельга. — Там и хозяйства-то не было. Домовина [14] что у Хена, что у Болга, братца его непутевого, была плохонькая, лодка так и вообще. А сети, я вам скажу, дыра на дыре. Болг ведь от Хена недалеко ушёл, повадился вместе с братцем по чужим наделам шарить. Поговаривают, он и на найду поглядывать стал не по-братски, даром что у самого баба в домовине, да сестра ещё… а ужо что он с сестрой делал, то сама не видала, токмо люди зря говорить не станут. Вот люди и порешили — если уж из-за найды удача от нас ушла, пусть Хен вместе со своей чернорукой куда-нибудь тоже уйдёт. А Болг, дурень, нет чтобы сторону людей взять — начал за Хена заступничать. Его по горячности слегка помяли, да потом вместе с Хеном и выгнали. Купил он у меня конягу… да что там купил, почти задаром взял, по доброте моей. На телегу добро погрузил, да и уехал. Ну и Болг, ясное дело, с ним, да найда с дитёй, да болгова баба, да сестра их с мамкой. А вот же, господа добрые, как уехала найда, так и никто больше от кости рыбной не помирал, вот оно как…
