Героиня мира - Ли Танит (полные книги TXT) 📗

Домоправительница отошла в сторону, пропуская его. Он вторгся в мое скромное обиталище, за ним явился слуга, несший корзину с едой и бутылки с вином.

— Ах, что за буколический у них уголок. Именно так я все себе и представлял. Вести столь простой образ жизни… до чего я вам завидую.

В поисках поддержки я повернулась к домоправительнице, но она бросила на меня исполненный неодобрения и зависти взгляд, а затем отправилась восвояси.

— Я не ждала вас, сударь, — сказала я.

— Сюрприз, не так ли? Но как божественно вы выглядите. На лице совсем нет краски, и волосы распущены… — Он повернулся как на шарнирах, махнул слуге рукой. — Поди займись лошадьми. Да смотри не сбеги с какой-нибудь деревенской шлюшкой. У них тут у всех зудит в одном месте.

Слуга удалился, закрыв за собой дверь, и мы остались вдвоем, Цветник и я. Мне и теперь не удалось вспомнить, как его на самом деле зовут.

— У вас такой удивленный вид, — сказал он. — Вам интересно, каким образом я разузнал дорогу сюда? Я наводил справки крайне осторожно.

— Мой муж сейчас в Эбондисе, — сказала я.

— Разумеется, — ответил он, — мне об этом известно.

Он подошел к столу, выдвинул стул и уселся на него.

— Прошу вас, принесите тарелки и бокалы, — сказал он. — Я умираю от голода.

Я не заметила ни малейших признаков ума в его лице. Казалось, нет никаких оснований его бояться. Я достала тарелку с бокалом и поставила их перед Цветником.

— И себе тоже, — сказал он. — Пожалуйста, не надо капризничать.

Все это было просто смешно. Я поставила на другой стороне стола еще тарелку и бокал. Затем он попросил меня вынуть из корзины еду, а сам откупорил бутылку и спросил:

— Ну разве не чудесно? Выпейте капельку вина. У вас сразу приподнимется настроение. Вам тут, должно быть, чертовски одиноко. Его все нет и нет. Да к тому же сегодня Дорнойя. Знаете, эти ваши крестьяне вовсю предаются плотским наслаждениям среди холмов.

Он станцевал со мной один раз. Во второй ему отказали. А теперь он явился, претендуя на участие в иных плясках.

Я не стала пить его вина. И сказала:

— Видимо, вы что-то недопоняли.

— Да? Что именно?

— Я не знаю, как вас зовут, — сказала я в надежде, что он воспримет эту фразу как эвфемизм, но он лишь улыбнулся, растопорщив лепестки усов.

— Меня зовут Фирью. Принц Фирью. Я состою на службе при губернаторе. Но Ретка ценит мои услуги куда выше. Можно сказать, что Завион и я — два героя в его колеснице. А впрочем, Завион-то вскоре отправится в горы. Вместе с оловянными солдатиками. И вы станете видеться с ним еще реже. А я… если вы приветливо ко мне отнесетесь, может случиться, что я нередко буду заезжать сюда по пути.

Фирью принялся за еду. Он назвался принцем, а ел как прожорливый дворник, хватая куски и чавкая, а ведь в отличие от бедных людей голод не мог послужить ему извинением. Вероятно, он и в постели ведет себя так же.

Я не могла понять, с чего он взял, будто доступ ко мне открыт. Скорей всего, просто потому, что я живу тут одна, а сам он настолько неотразим, что любая женщина сочтет его подарком небес.

Впрочем, я не разволновалась и даже не разозлилась именно из-за его идиотизма. Я совершенно спокойно села и посмотрела на него поверх печеной снеди и жареных цыплят.

— Разумеется, вы можете поесть у меня за столом, — сказала я, — если вы это понимаете под «приветливым отношением». А что до ваших частых появлений здесь, я нахожу их неуместными и неприемлемыми.

— Вы чересчур осторожны, — сказал он. — Мы и в городе могли бы все устроить. Если два члена одного братства делят женщину друг с другом, в этом нет ничего дурного. Если лилия прекрасна, — проговорил он, бросив на меня до нелепости восторженный телячий взгляд, — необходимо, чтобы всякий мог вдыхать ее аромат.

— Всякий?

— А кое-кому из небольшого числа избранных разрешается ее потрогать. — Он залпом допил вино. — Посмотрите на Ретку с Оберисом. Оберис почел за честь предоставить ему в пользование Сидо. А ведь какая женщина… — (Восхваление достоинств других женщин, по его мнению, является частью ухаживания.) — Я готов променять десять лет жизни на возможность попробовать, какова на вкус Сидо.

— Тогда лучше бы вам этим и заняться, — отвечала я.

— Я задел чувствительное место? Вы ревнуете, при всей вашей холодности?

Я поднялась на ноги, Фирью тоже; он потянулся ко мне, толчком уронил меня навзничь и прижал к столу. С плотоядным видом он изогнулся надо мной и запустил руку ко мне в корсаж.

— А как вам такое? — ликующе вскричал он.

Я схватила его бокал и выплеснула ему в лицо все, что там оставалось. Он выпрямился и, отплевываясь, что-то жалобно заговорил про свои глаза. Я бросила ему тряпку, которой пользовалась при рисовании, и стала смотреть, как он растирает по лбу ярко-синее пятно. Но мне было не до смеха: он оказался сильней, чем я предполагала, и действовал весьма активно на свой придурковатый лад.

— Я ввела вас в заблуждение, сама того не желая, — проговорила я, стараясь держаться как можно хладнокровнее. — Прошу вас, поверьте, кроме мужа я никого не хочу.

— В таком случае вам остается только хотеть, не правда ли? Где же он?

— Вам известно, где. Извините, что облила вас вином. Позвольте, я наполню ваш бокал. А потом вам придется уйти. Само собой разумеется, мы навсегда позабудем о случившемся.

Но он опять потянулся ко мне, ухватился за запястье левой руки и попытался укусить меня в шею, а при этом все твердил, какая же я сука, загубила ему рубашку, ведь винные пятна ничем не выведешь.

Вероятно, на этом пришел конец моему терпению. Мне стало несколько страшновато: разумные доводы на него не действуют. Я выбросила вперед кулак и угодила в помеченную синей краской мишень. Он резко отпрянул, издав странный звук, похожий на мяуканье, и неожиданно шлепнулся на стул.

Он выпустил из рук мое запястье. Покачал головой, обругал меня и налил себе еще вина.

— Мне бы хотелось, чтобы вы ушли, — сказала я.

— Вам нравится борьба, — сказал он. — Что ж, давайте поборемся.

Я тоже, не торопясь, присела на стул. Накрывая на стол, я положила ему нож, а теперь схватила его. Этот поступок вызвал у Фирью раздражение.

— Принц Фирью, — сказала я.

— Ох, да положите вы его на место. И не вздумайте размахивать этой тупой штуковиной. Вы меня поцарапаете.

— Нож достаточно острый, — ответила я. — И мне известно, как им пользоваться.

Тут его взгляд, обращенный на меня поверх бокала, несколько изменился. Но он вытер рот рукой.

— Вам не удастся меня одурачить. Я знаю, чего вам надо.

— Как-то раз, — сказала я, стараясь сохранить ровность голоса, — меня изнасиловал один человек.

— Правда? Вам это понравилось?

— Нет. Но ему это понравилось еще меньше. Я его убила.

— Вы? — Он опять расплылся в улыбке. И принялся тщательно выковыривать из зубов остатки пищи. Но взгляд его переменился окончательно.

— Это произошло во время войны, — сказала я, — в глухом местечке. Он упорно меня добивался. Но пока он занимался своим делом, я перерезала ему горло… — Что-то подтолкнуло меня, я метнулась вперед и прикоснулась кончиком ножа к шее Фирью под ухом, а он отскочил, уронив стул. — Как раз вот тут. Знаете ли, это, как правило, безотказно действует. Жизненно важная артерия. Это был сильный человек, Фирью, куда сильнее вас. Но он умер, беспомощно захлебываясь кровью.

Фирью в растерянности остановился между столом и стеной, он испугался, а его глаза уже ничем не напоминали снедаемого любовью теленка. В это мгновение я ощутила в себе какую-то невероятную силу. Видимо, мне надоело выступать в роли жертвы. И захотелось самой за себя постоять.

Не выпуская ножа из рук, я двинулась в обход стола, а Фирью отступал, семеня ногами.

— Вы мне отвратительны, — громко сказала я. — Ну на кой пес мне такая тварь, как вы? Пошел вон! — Я сорвалась на крик. Это была не истерика, а яростная ненависть. — Пошел вон, грязный мешок с требухой… — Я принялась шарить рукой по столу, схватила тарелку, на которой все еще лежал цыпленок, и запустила ею в Фирью. Тарелка со свистом пролетела у него над головой, а он развернулся и с криком кинулся прочь. Я бросилась следом, словно героиня какой-нибудь скабрезной пьесы, и, все не унимаясь, швыряла в него куски еды, корзину, бутылки с вином, а когда он выскочил за дверь и оказался в коридоре, с воплями погналась за ним; к этому времени я успела обронить нож, но окажись он у меня в руках, мне кажется, я покалечила бы Фирью. Я была готова разорвать его на куски.