Золотая рыбка в мутной воде (СИ) - Торрентон Билли-Боб (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Притормаживаю у края площади, оглядываюсь — знатный, однако, ералаш там заваривается. Нож при парне остался, что ему в минус пойдет, а бумажник его у меня. Так, неплохо, неплохо. Если не роскошествовать, на недельку жизни в апартаментах у Менера хватит. Ну-ка, а это что? Приехали… "Ханаранская теневая гвардия". Местная сильно упрощенная и удешевленная версия Серой Стражи. Формально ей подотчетная, но только через канцелярию императорского наместника, которым по традиции является герцог Ханаранский.
Эх, парень, жаль, что ты на меня не похож. Придется графу в коллекцию отдать твою книжицу. Мне ею не воспользоваться. А вот жетон гвардейца — штука полезная. Обыватель какой вряд ли додумается удостоверение к нему потребовать. Скорее, поспешит требуемое исполнить. Пожалуй, оставлю себе. По крайней мере, пока до своих не доберусь.
Все-таки, где Пелер? Он явно где-то рядом — внутренний страж, кажется, сейчас раздолбает мне черепную коробку изнутри. Оборачиваюсь, одновременно делая шаг в сторону…
— Только без глупостей… лейтенант Сиден.
Ну, вот он и нашелся. Что-то упирается мне в спину. Скосив глаза, слева замечаю одного из тех двоих, что пропали из виду в самом начале. Крутит головой, напряженно вглядываясь в толпу. Второй, надо думать, у меня за спиной.
Что делать? А главное — помощи ждать неоткуда.
Так, голововращатель занят делом. В случае чего, он обязательно припоздает включиться в общий праздник. Тот, что у меня за спиной, вряд ли будет стрелять здесь и сейчас. Не должно быть у него такого приказа. Наверняка они намерены увести меня куда подальше — хотя бы "под три бочонка". Те двое, которых я вывел из игры, все еще не здесь. То есть, основная угроза — это Пелер, который сейчас передо мной и тянет руки к револьверам у меня под курткой.
— А что это вы тут делаете? — это Остен, мальчишка из "Белого кота". В руках у него большая корзина с какими-то то ли овощами, то ли фруктами. Спасибо тебе, парень, думаю я — внимание моих противников хоть на секунду, но переключается на него. И — толпа толпой, но места вокруг меня все же достаточно.
Переключаясь на второе зрение, наконец вижу человека у себя за спиной. Нет, это не револьвер — мне в ребра упирается мундштук курительной трубки. Толково. Если что — никому не надо предъявлять документы на оружие. Все вокруг словно замедляется. Наблюдатель пытается повернуться на голос Остена, Пелер тоже отвлекается на пацаненка.
Наступаю на ногу "курильщику", подхватываю его в развороте и швыряю на "наблюдателя", бывший сержант бросается на меня, но ему под ноги летит корзина Остена, и он промахивается, чудом удержавшись на ногах. Толпа мгновенно расступается — на хорошее зрелище сразу находятся зрители. Остен, мгновенно сообразив, что больше ничем мне не поможет, растворяется среди зевак. Пелер все-таки опрокидывается назад, но уже с моей помощью.
О, кажется, городская стража тоже спешит приобщиться к прекрасному — я замечаю знакомые шапки, уверенно колыхающиеся над толпой в нашу сторону. Пожалуй, пора делать ноги, мне объясняться со стражниками совершенно не хочется.
Не знаю, как именно выкрутится Пелер со своими гвардейцами, но жетон, лежащий в моем правом кармане, наталкивает на весьма определенные выводы.
И я, не дожидаясь, пока троица созреет для второй попытки, укладываю обратно на брусчатку ударом в висок начавшего подниматься Пелера. И никто, в том числе он и я, не замечает, как мои пальцы замирают на мгновение на рассеченной коже, прихватывая с собой капельки крови.
Я вспоминаю об этом потом, когда позади остаются самое меньшее три квартала, и людской гам на площади окончательно выветривается из ушей, и ничьи шаги и крики не спешат нарушить равновесия обычных шумов дня. Зачем я это сделал? Смываю засохшую кровь в удачно подвернувшемся фонтанчике и только теперь понимаю, что совершенно не представляю, где нахожусь. В смысле, в какой части Тигуры. Впрочем, вряд ли далеко от вокзала.
Заметив неподалеку арку в стене трехэтажного дома, захожу во двор — нечего на улице торчать, когда перед глазами все плывет. В дальнем углу замечаю играющих детей, в другой стороне — женщин, развешивающих белье. Наконец мой взгляд выхватывает из расплывающейся картинки никем не занятую лавку под деревом, и ноги сами несут меня к ней. Плюхаюсь, опираюсь спиной на ствол… и на какое-то время выпадаю из реальности. Пока кто-то не выдергивает меня обратно.
— Эй… Эй… С вами все в порядке?
С трудом фокусирую взгляд на авторе вопроса. Девчонка лет пятнадцати, странно напоминающая младшую дочку Медведя.
— Со мной все в порядке, — пытаюсь ответить я, получается не слишком убедительно, но я все же выдавливаю еще одну фразу:
— Я немного посижу и пойду. Если я мешаю…
Девчонка мотает головой:
— Нет, не мешаете. И… Вы не уходите, ладно? Я скоро вернусь.
— Скажи, девочка, а до вокзала отсюда далеко?
— До вокзала? Около тиги, а что? Вам на вокзал надо?
— Да нет… — наверное, я хотел сказать что-то другое, но в этот момент мир окончательно расплывается.
Снова открыв глаза, понимаю, что девчонка исчезла, а вместо нее меня трясет за плечо совершенно седая, но крепкая старушка.
— Сынок, что с тобой? Идти можешь? — киваю, она решительно говорит: — тогда идем со мной. Нечего тебе тут сидеть.
Дальнейшее я помню плохо. Вроде поднимался по какой-то лестнице, потом шел по какому-то полутемному коридору, дальше — скрипучая дверь, потом то ли кровать, то ли лежанка, дальше старушка поит меня чем-то… Наконец мир снова сходится в фокусе.
Я понимаю, что уже вечер. И не факт, что того же дня. Я все еще лежу на той лежанке, укрытый какой-то дерюгой вместо одеяла. То, что моя одежда никуда не одевалась, действует успокаивающе. Взгляд упирается в уже виденную ранее девчушку. Заметив мой осмысленный взгляд, она ойкает и снова исчезает. Потом в доступное зрению пространство вплывает все та же старушка и, усевшись на что-то, обращается ко мне:
— Ну что, полегчало? Говорить можешь?
— Где я?
— Не бойся, все еще в Тигуре. И день тот же — ты два часа проспал только.
— А вы, простите, кто будете? Кого мне благодарить?
— Зовут меня матушка Галена, а благодарить меня не за что. Внучку мою лучше поблагодари — если б не она, так и сидел бы там сейчас, только с пустыми карманами и без этих… железок, — она кивнула в сторону стола, на котором лежали револьверы и прочее "железо". — А то бы и стража городская загребла бы, у них подвалы большие… Кто ты и что тут делал — знать не хочу. Уйдешь, когда пожелаешь…
Мы молчим какое-то время, потом она решается:
— То, что тебе плохо стало, это сущая мелочь. Наверное, и правда — посидел бы на лавочке, отпустило бы. Глядишь, и не обокрали бы даже. Только вот… чую в тебе что-то… даже сказать не знаю, что. Я ведь почему в городе живу — не травница я. Словом и руками лечу, а травы мне какие-то особые без надобности. Нет, конечно, и отвары и настойки использую, но самые обычные, всем известные. Травки для них и на рынке купить можно или заказать кому, незачем самой по лесам ползать.
— Что вы во мне почуяли? — прямо спрашиваю я. Вряд ли старушка добавит чего-то к тому, что я уже знаю, но вдруг…
— Сила в тебе, но сила… Даже не знаю, как сказать. Вроде не дикая, тебе послушная, только ты сам не знаешь, как с ней управляться. Словно не одно целое она с тобой, а… как железки вот эти. Инструмент. Словно не твоя она, а тебе досталась, потому что никто больше прав на нее не предъявил.
Хм, очень похоже на правду.
— И что это за сила?
— Говорю ж тебе — не могу оценить, да по полочкам разложить. Показаться бы магу тебе толковому, знавцу настоящему, да где ж взять такого? Я ж лекарица простая, выше головы не прыгну, мне гильдейский медальон — всего лишь защита от любопытства стражников и прочих, причем не слишком надежная.
— Скажите, матушка Галена… — вот чувствовал я к ней необъяснимое безграничное доверие, как Барен ко мне когда-то, — а вот понять, насколько крепко человек забыл что-то, можете? Ну, то есть, может он вспомнить хоть когда-нибудь или там и вовсе стерто-выжжено все подчистую.
