Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья (книга жизни txt) 📗
Он удивился, но парировал ее атаку. Она была разъяренная, быстрая, но все же недостаточно сильная. Перестав отступать, Милован ударил ее, однако встретил сопротивление, которое лишь слегка оттолкнуло его. Он рявкнул и рубанул ее сверху вниз. Лета вывернулась, уходя от удара, и в полуобороте занесла меч, по инерции намереваясь вонзить клинок Миловану в таз. Он качнул корпусом в сторону, и Анругвин впустую рассек воздух. Он ждал ее следующей атаки и сделал обманный финт. Лета в очередной раз воткнула меч в пустоту и еле спаслась от клеймора, который мог завершить ее жизнь, ударив по голове.
Они разошлись, переводя дыхание. И тут же услышали вдалеке гудение незнакомого рога. Они одновременно повернулись к долине. Со стены было видно, как там, на горизонте, за схлестнувшимися в схватке воинами и магами, высоко вздымались штандарты с темно-синими развивавшимися стягами, на которых виднелся белый месяц, у вогнутой стороны которого красовался крупный размашистый иероглиф из точек и линий. Шло призрачное войско, блестели кольчуги на иссохших телах, выступали из плоти белые кости, шатались над гладкими черепами острые концы пик и сарис. Зазвучали литавры, останавливая на несколько мгновений сражение.
На бугор поднялся всадник на вороном коне и в шлеме с крыльями птицы. Рог протрубил еще раз. Всадник высоко поднял копье и указал им на крепость. Войско с криками, эхом прошедшимся по долине, сорвалось с места и поспешило в битву. Здесь были и другие всадники, и пешие воины, и лучники. Все, как один, — страшные, худые, в потемневших доспехах и с остатками мышц на костях рук и ног.
Армия мертвых. Армия проклятых.
Неблагий Двор. Изгнанники пришли на помощь.
Милован и Лета перевели друг на друга глаза. Бой вспыхнул вновь. Командующий в два прыжка преодолел расстояние между ними и стал наступать. Он рубил быстро, выкручивал невероятные финты, которые заставили девушку попятиться. Рана на бедре докучала, мешала ей опираться на эту ногу. Она почувствовала, как ткань брюк набухает теплым и влажным.
Командующий напирал, сокрушая ее мощными рубящими ударами. Вокруг гремели разрушавшиеся стены крепости и взрывались заклинания. Очередной взмах меча распорол рукав рубахи Леты, вынудив девушку затанцевать еще резвее и чаще. Милован стал атаковать нарочито медленно, не спеша ее ранить. Ему приносило удовольствие то, как Лета скакала, опасаясь каждого его проскальзывавшего мимо удара, как она вздрагивала, как совершала ошибки, за любую из которых он мог убить ее мгновенно, но он щадил ее…
Будь в ней поменьше злобы… Тогда бы она и потягалась с ним.
Порез на бедре мешал ей не так сильно, как Милован надеялся. Лета вполне обходилась переносом веса на одну ногу, на которой же и крутилась, избегая его ленивых ударов и изредка выбрасывая свой клинок вперед в надежде уколоть его.
— Это все, что ты можешь, выродок китривирийского царька? — прорычал Милован, выкручивая меч во все стороны. — Я разочарован.
Он толкнул ее, сбивая с ног. Лета повалилась на колени, но тут же поднялась и отбежала в сторону. Рукоять меча заскользила в потных пальцах.
— Что ты за дрянь-то такая, а? Хочется всадить тебе в брюхо клинок, да поглубже, как я это сделал твоему кернику!
Она закричала и со слезами на глазах бросилась на него. В отчаянии пропустила несколько ударов. Он стукнул ее в грудь эфесом, она отлетела, но не хотела позволять ему почувствовать, что он начинает побеждать. Хотя так оно и было.
Лета атаковала его вновь, уже с меньшей силой. В памяти всплывали образы Драгона и матери, лица которой она никогда не узнает. Ярость вела ее, только она и по-прежнему просящий крови Анругвин подталкивали ее сражаться, не давали сдаться. Но она хотела. Отступала, защищаясь, потом вспоминала и вновь нападала. Возвратившаяся боль потери кусала ее, обжигала, она видела перед собой черные холодные глаза и думала только о том, как вгрызется скоро сталь ее меча в плоть противника.
Милован забавлялся. Он мог убить ее сразу, потому что она, ослепленная ненавистью и болью, пытаясь достать до него клинком, постоянно открывалась. Она совершала ту же ошибку, что и Драгон.
Что он хотел с ней сделать, Лета прекрасно знала. Он лишь ранит ее, серьезно, но недостаточно для того, чтобы убить. Он прикончит ее потом, сделав свое мерзкое дело.
Как же это ее злило, как она вскрикивала и вертелась вокруг него, пытаясь хоть как-то задеть его, хоть полоснуть концом клинка по доспехам. Ей бы хватило оставить на его коже крошечную царапину. Змеиный яд, которым Лета обмазала все лезвие Анругвина, глубоко въедался в поверхность меча и оставался там на многие часы, не смываемый ни кровью, ни водой. Будто в нем была магия.
«Может, так оно и есть», — подумала девушка в краткий перерыв между своими наскоками на командующего.
Царапинки было бы достаточно. Но огромный как зверь, закованный в тяжелую броню Милован демонстрировал столько прыти, что Лета потеряла всякую надежду. Это было даже смешно. Один его удар — и она ляжет на пол, разрубленная пополам двуручником, а один ее удар в лучшем случае пощекочет его непробиваемый доспех.
«Ублюдок… Нет, ты не станешь моей смертью сегодня».
Она вновь ударила его, но промахнулась. И тут ему наконец надоела эта игра. Он пошел на нее жестко, схватившись за рукоять клеймора обоими руками. Такой силы он прежде не проявлял. Он пытался выбить ее из равновесия. Она парировала, с каждым ударом слабея и чувствуя, что ее руки вот-вот бессильно упадут, не выдержав. Заметив ее колебания, он на мгновение прервался и пнул ее окованным в железом сапогом по раненому бедру. Лета взвизгнула и поняла, что ей пришел конец.
Она заслонилась мечом от последней, самой мощной атаки, и сила этого удара отнесла ее назад. Милован последовал за ней и, заметив, что на устояла, присел и подбил ее ногой по голени. Она рухнула на спину и застонала.
Шельмовская улыбка исказила лицо Милована.
— Ты поняла, что ты бессильна против меня? — он опустил меч и подошел к ней. — Ты ведь могла уйти, скрыться, и я уверен, что я бы тебя нескоро нашел…
Она была совершенно не способна подняться, чувствуя, как растекается внутри нее бессилие. И только злоба, бешеная злоба не давала ей расплакаться. Голень болела, казалось, будто вся собранная Лиамом по частичкам кость в ней снова разлетелась осколками.
— Но ты вернулась. Ты решила, что отомстишь, — проговорил Милован, обходя вокруг нее. — Это благородно… и в высшей степени глупо.
Лета издала рык и перевернулась на живот, чтобы оттолкнуться руками и подняться.
— Лежать, девка, — Милован кольнул ее острием меча в позвоночник, помешав встать. — Лежать.
Рыдания толкнули ее в грудь. Она засопела, безвольно распластавшись ничком по плитке.
— Я, как ты помнишь, хочу кое-что с тобой сделать. Но ты ведь не будешь мешать мне, да?
Борись с ним.
Драгон?
Борись. Сражайся.
Драгон… Что мне делать?… Он забрал тебя у меня.
И он заплатит за это.
Лета, обернувшись, приподняла голову и увидела над собой Милована. Огромного, страшного, с черными глазами, в которых отражались огни сражения. Она всхлипнула. Нога ныла, опухала, придавливала ее к земле.
— Что скажешь, Лета? Почтим память о Драгомире и твоей матушке?
Лета ощутила руки Милована на своих ягодицах и в глазах у нее потемнело от ярости. Она дернулась, но командующий взял ее за волосы и впечатал лицом в плитку. Его прикосновения вызывали у нее сильнейшее отвращение и желание вырваться. Она затрепыхалась как рыба, выброшенная на сушу, и только получила по затылку ударом кулака.
Пусть думает, что он победил….
Она испустила вздох, закрыла глаза.
А ты… Слушай. Слушай эту песню.
Она лежала долго, чувствуя, что он не спешил. Он наслаждался происходящим. Она захныкала, прижавшись щекой к полу. Она ничего не слышала, кроме грязи, которой он ее поливал, треска и грохота сражения перед крепостью, собственного, задыхающегося пульса, бьющего в голову.
