Путь отречения. Том 1. Последняя битва (СИ) - Шевцова Анастасия (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Разведка, вернувшаяся через час после того, как они снялись с места, доложила, что за плато началось какое-то движение — неприятель заметил опасность. Лирамель не хотелось сильно углубляться на чужую территорию, но кузен настаивал, а перечить ему, когда ее собственный авторитет был ничтожен, она не решилась и, оглядев войско, одобрила приказ идти дальше. Страх за Кристиана и его воинов, которым вскоре предстояло пересечь горы, был сильнее тревожного предчувствия.

У подножия высокого покатого холма между огромными, причудливо разбросанными валунами спешно строила разрозненные ряды чужая армия. Крепкие, коренастые и рыжие, как Каэлы, аллотары, судя по тому, что видела Лирамель, были хорошо вооружены и не выказывали никакой паники. Они явно ожидали нападения, хотя и вряд ли могли предугадать, что враг начнет атаку в столь ранний час.

«Необходимо отвлечь князя от севера», — словно убеждая саму себя, подумала она. Обезопасить гарнизоны Кристиана и сохранить их передвижение в тайне до нужного момента — в этом и состояла ее основная цель. Безумная, но необходимая жертва. Требовалось внести панику в ряды врага, вынудить его стянуть силы к границам. По крайней мере, генералы и Совет надеялись именно на такое развитие событий.

Гайд оставил Лирамель на склоне вместе с несколькими офицерами. Обзор сверху был хороший, и в случае опасности она могла незаметно отступить. На этом настоял Параман. «Если тебя ранят или убьют на глазах у офицеров, это ударит по их боевому духу, — сказал он, прощаясь с ней у ворот Бартайоты. — Захочется погеройствовать, сделай это так, чтобы никто не почувствовал на себе вины». Тогда она не нашла, что возразить ему, а теперь, глядя, как медленно спускаются с холма ее воины, засомневалась, что поступает правильно. И все-таки ослушаться двоюродного брата не хватало духа. Теперь, когда смерть подошла вплотную, Лирамель стало по-настоящему страшно. Она понимала, что путь в Бартайоту ей уже заказан, но оставалась возможность сбежать в Тир и дождаться Кристиана. Возможно, Параман потому и велел оставаться в стороне — давал ей шанс. В конце концов, Тарэм мог и ошибаться.

Низко и протяжно застонал над степью горн. Взмахнув рукой, Гайд хлестнул лошадь и поскакал вперед. За ним живой волной потянулась конница, и бело-синяя форма смешалась с хлынувшим навстречу желто-красным потоком. Лирамель медленно выдохнула, и поднявшийся над степью ветер резким порывом вздыбил ее плащ. Не было ни парламентеров, ни ответных труб, лишь, шурша, развернулся над холмом черный стяг Королевства с символами Рода: цветущей белой яблоней и венцом Арматея между переплетенных корней. Тори поднял руку повыше, и ветер остервенело вцепился в знамя.

Крики, лязг металла, ржание раненых лошадей… Воздух дрожал и рвался на части. Это были звуки ада. Лирамель сделалось дурно. Ей никогда еще не приходилось видеть одновременно столько ужаса, боли и смерти. Оцепенев, она глядела вниз и могла думать только о тех, кто падал и больше не вставал. С каждой минутой их становилось все больше и больше: белое мешалось с желтым, и было уже не разобрать, кто кого убивал. Сколько людей они с Гайдом должны были оставить здесь сегодня? Сколько матерей, жен и детей могли не дождаться домой своих сыновей, мужчин и отцов? Со страхом и тревогой Лирамель всматривалась в людское море, стараясь не выпустить из виду белоснежного жеребца кузена. Гайд сражался наравне со своими офицерами уже почти у самых валунов, и его меч безостановочно рубил направо и налево, отбрасывая пытающихся остановить его аллотаров. Несмотря на безнадежность своего положения, рыжеволосые варвары сражались с такой яростью, что Гайду никак не удавалось взять их в кольцо.

Два резервных палечника, стоявшие рядом с Лирамель, почти одновременно обнажили клинки. Глядя на них затуманенным взором, она понимала, что каждый, кто остался с ней на холме, отдал бы многое, дабы оказаться сейчас там, внизу. В отличие от нее офицеры бы не боялись и не раздумывали.

Тори, все еще державший знамя, внезапно вскрикнул и указал свободной рукой на восток. Оторвав взгляд от сражения, Лирамель нехотя оглянулась и обмерла. Справа ползла между двух холмов огромная желто-рыжая волна вражеской конницы.

«Откуда Миэль мог узнать? Как сумел так быстро стянуть такие силы?» — в панике подумала она и, вновь взглянув туда, где бились ее воины, поняла, что никто из них не замечает опасности. Впрочем, даже если бы Гайд увидел приближающееся войско, отступать ему было бессмысленно: спасительные стены Бартайоты остались слишком далеко.

— Ваше Величество, надо немедленно уходить!

Вздрогнув, Лирамель всмотрелась в полные ужаса глаза Тори и помотала головой. Мысли ее путались, сердце билось так, что казалось, еще чуть-чуть — и грудь разорвется. Было очевидно, что если Миэль отдаст приказ двигаться к крепости, то война закончится быстро и предсказуемо. Князь мог взять Бартайоту и Тир в осаду, и у него хватило бы сил, чтобы сдержать оба гарнизона и ударить в лоб по основным силам, пока Кристиан вел своих воинов к границам.

«Что мне делать? Что делать?» — вспомнив свое видение в Пате, Лирамель похолодела.

— Ваше Величество! — отчаянно повторил Тори, тронув ее за плечо. — Прошу вас!

Словно очнувшись, она со стоном упала на колени. Мир перед глазами раскололся надвое, воздух стал ледяным и вязким. Все исчезло. Осталась только боль за тех, кого она обрекла на смерть, и какая-то запредельная надежда. Ничего не замечая от охватившего ее исступления, Лирамель молилась вслух, и отчаянные слова лились из сердца, складываясь в предложения, смысл которых она даже не успевала понять. Выхода не было, его просто не существовало, но со всей дерзостью, на которую была способна, она взывала, вопила и кричала о спасении своего народа. Сколько длилась эта полубезумная молитва, Лирамель не запомнила — время потеряло значение. Когда у нее не осталось сил произнести ни слова, она замолчала и поднялась.

Вокруг висела гробовая тишина. Отряхнув с белых брюк налипшие комочки земли, Лирамель посмотрела вниз. Воины Горгота стояли в окружении вражеской конницы. Белый плащ Гайда отчетливо виднелся в самой середине.

— Нас заметили, — заставив ее вздрогнуть, пробасил Тори и отдал стяг стоявшему возле него офицеру. — Отвези знамя в Бартайоту и передай герцогу Параману, — коротко приказал он. — Скачи быстро и не оглядывайся.

Взглянув на замешкавшегося палечника, Лирамель коротко кивнула:

— Исполняйте. Кто-то должен.

Поклонившись, тот повернулся и, вскочив в седло, пришпорил коня. Пока Лирамель глядела ему вслед, он несколько раз обернулся, слегка натягивая поводья, будто надеясь, что его позовут обратно.

— Ваше Величество… Лирамель, — бесцветным голосом произнес Тори. — Каков будет приказ?

Она не смогла заставить себя посмотреть на него. Ей нечего было ответить. Обнажив меч, она сделала несколько шагов вперед и остановилась. Внизу все было по-прежнему: никто не шевелился.

Когда два всадника отделились от общей желто-черной массы и медленно двинулись к холму, Лирамель накрыл почти осязаемый животный ужас: захотелось убежать, спрятаться и исчезнуть. В одном из воинов она почти сразу же узнала Карла, второй всадник держался немного позади него и был настолько высок, что его фигура смотрелась неестественно даже на огромном коренастом тарпане. По мере того, как они приближались, черты лица незнакомца становились все различимее: короткие светлые волосы обрамляли высокий лоб, волевой подбородок смягчала правильная линия губ… Он был удивительно красив и чем-то неуловимым, как ни странно, напоминал сына Рода.

Вспомнив увиденный однажды сон, Лирамель содрогнулась, поняв, что уже видела Миэля. Последние сомнения и надежды растаяли как дым: было совершенно ясно, что Тарэм не лгал, называя князя потомком Морло. Даже не зная наверняка, Лирамель нутром чувствовала присутствие древнего врага. Ее кровь вопила об этом громче доводов рассудка.