Королева Тирлинга (ЛП) - Йохансен Эрика (первая книга .TXT) 📗
«Где же ты прятала её, тварь?»
Возможно, не в Тирлинге, но это делало бы честь прозорливости Элиссы. Кроме того, если бы ребёнок был спрятан не в Тирлинге, то он бы в большей степени попал под власть Мортмина. Элисса до самого конца верила, что наибольшая угроза её ребёнку исходит не из её собственного королевства, и это была её очередная ошибка. Нет, девчонка по-прежнему должна быть где-то в Тирлинге.
С кровати донесся глухой храп.
Королева закрыла глаза и потёрла виски. Она ненавидела, когда храпят. Женщина нетерпеливо посмотрела на камин, размышляя, стоит ли разжигать его. Тёмная сущность могла бы дать ей ответы, если бы она осмелилась задать вопросы. Однако сущность не любила, когда её вызывали по пустякам, и не терпела слабости. Попросить её о помощи значило бы признаться в своих сомнениях по поводу успешности поисков ребёнка.
Хотя она уже не ребёнок. Я не должна её недооценивать. Ей уже девятнадцать лет, а Элисса не была полной дурой: где бы эта девчонка ни была, её учили выживать. И править.
«И я не вижу драгоценных камней».
Ещё одна мысль, которая беспокоила её. Во снах на девчонке не было ожерелья, и также не было видно сапфира. Что бы это значило? Неужели Элисса спрятала драгоценности где-то в другом месте?
Теперь раб храпел непрерывно, начав со вполне безобидного похрапывания, которое переросло в настолько сильный рокот, что его, наверняка, было слышно в пекарнях двадцатью этажами ниже. Королева выбрала именно этого раба из-за его тёмной кожи и орлиного носа, что было явным признаком мортийской крови. Он был одним из Изгнанных, потомком мортийских предателей, сосланных в подчинённое государство Калле. Хотя Королева сама отправила их в Калле, мысль об Изгнанных странным образом возбуждала её. Однако храпевший раб был более бесполезен.
На стене рядом с окном были две кнопки, чёрная и красная. Немного подумав, Королева нажала на чёрную.
Четыре человека с обнажёнными мечами, закованные в чёрные доспехи дворцовой стражи, почти беззвучно вошли через дверь. Среди них не было капитана стражи Гислена, но, конечно, его и не могло быть, ведь он стал уже слишком стар, чтобы работать по ночам.
Королева указала им на кровать. Стражники быстро напали на храпевшего человека и схватили его за руки и ноги. Раб, с трудом вздохнув, проснулся и начал вырываться. Он пнул одного из стражников левой ногой и попытался перекатиться к краю кровати.
? Ваше Величество? ? спросил старший стражник, сжав зубы и пытаясь удержать вырывающегося раба за руку.
? Отведите его вниз в лабораторию. Прикажите отрезать у него язык и нёбный язычок. И вырезать голосовые связки, на всякий случай.
Раб пронзительно закричал и начал вырываться ещё сильнее, пытаясь не дать стражникам прижать себя к кровати. Его силе можно было позавидовать: он сумел высвободить правую руку и левую ногу, прежде чем один из стражников ударил его локтем в поясницу. Мужчина издал крик отчаяния и перестал вырываться.
? Ваше Величество, а после операции?
? Как только его пролечат, предложите его леди Дюмон с нашими наилучшими пожеланиями. Если он ей будет не нужен, то отдайте его Лафиту.
Как только стражники вытащили всё ещё истошно оравшего человека из комнаты, Королева снова повернулась к окну. Возможно, Елене Дюмон он понравится: будучи слишком тупой, чтобы вести разговор, она любила, когда её мужчины молчали. Крики раба резко стали приглушёнными, когда стражники закрыли дверь, и вскоре совсем затихли.
Королева постучала пальцами по подоконнику, размышляя. Камин манил её, почти умоляя её разжечь огонь, но она была уверена, что это будет неверным ходом. Всё было не настолько плохо. Регент нанял убийц из Кейдена, и, несмотря на своё презрительное отношение ко всему тирскому, Королева не считала нужным недооценивать их. Если же девчонке каким-то образом удастся добраться до Нового Лондона живой, то люди Торна позаботятся о ней. Так или иначе, к марту голова девчонки будет висеть у неё на стене, а оба ожерелья будут у неё в руках, и затем она сможет поспать без сновидений. Королева вытянула руки ладонями вверх и щёлкнула пальцами. Далеко на западе рядом с тирской границей сверкнула молния.
Королева повернулась и пошла обратно к кровати.
Т
ретий день путешествия начался для них задолго до рассвета. Келси встала, услышав звяканье оружия в темноте за палаткой, и начала одеваться, твёрдо намереваясь самостоятельно собрать палатку, прежде чем кто-либо из стражников сделает это за неё. Она собиралась зажечь лампу, но внезапно поняла, что и так всё видно. Палатка изнутри была залита тусклым светом, и девушка легко нашла свою рубашку в углу. Но рубашка почему-то была синей.
Келси осторожно осмотрелась, пытаясь найти источник света. Лишь дважды повернувшись вокруг своей оси, она поняла, что не отбрасывает тени на стенки палатки и что свет исходит от неё, а точнее от сапфира у неё на шее. Но это было не то кобальтовое мерцание, которое он всегда испускал, когда от него отражался свет от огня. Это был яркое аквамариновое свечение, которое, казалось, исходило из самого камня. Келси сжала подвеску в ладони и поняла ещё кое-что: украшение излучало тепло. Его температура была, по крайней мере, на двадцать градусов выше температуры её тела.
Достав камень, она смотрела, как синий свет танцует по внутреннему полотну палатки. Келси всю жизнь носила этот сапфир на шее, и, кроме идиотской привычки выскальзывать из-под одежды, в нём не было больше ничего примечательного. Но теперь он сиял в темноте.
Волшебство, с удивлением подумала Келси, зачарованно смотря на лазурный свет. Прямо как в книгах Карлин.
Девушка сняла плащ и с нетерпением достала из кармана второе ожерелье, но затем откинулась назад, разочарованная. Парная драгоценность ничуть не изменилась: у неё на ладони лежал большой синий сапфир, но он не излучал свет.
? Гален! Помоги мне с седлом!
Голос, раздавшийся снаружи, глухое недовольное ворчание Булавы, если Келси не ошибалась, вернул девушку к реальности. У неё не было времени любоваться светом: наоборот, не следовало никому его показывать. Она порылась в сумках, нашла свою самую плотную и самую тёмную рубашку из бургундской шерсти и надела её, засунув под неё ожерелье. Затем Келси стянула волосы в тугой пучок и надела плотную вязаную шапку. Драгоценный камень лежал у неё между грудей как маленький тёплый уголёк, излучавший приятное тепло, резко контрастировавшее с пронизывающим утренним холодом. Всё же он не сможет греть её весь день, поэтому она надела больше тёплой одежды и перчатки, лишь после этого рискнув выйти наружу.
На востоке небо представляло собой лишь тонкую светло-голубую линию в тени холмов. Гален отошёл от группы стражников, навьючивавших лошадей, и протянул подошедшей Келси несколько кусков плохо прожаренного мяса, которые она с жадностью съела. Девушка сама собрала палатку, радуясь тому, что никто не предложил ей свою помощь. Кэрролл кивком поприветствовал её, направляясь к молодым деревцам, к которым были привязаны лошади, но его лицо по-прежнему было мрачным. Он выглядел совсем не спавшим.
Келси упаковала палатку в сумку на лошади Пэна, прежде чем заняться собственными седельными сумками. Даже Мэй, похоже, за ночь смягчилась: девушка протянула ей морковку, которую принёс Булава вместе с другой провизией, и кобыла с удовольствием поела у неё с рук.
? Ястребы, сэр! Двое на востоке!
Келси внимательно посмотрела на светлеющее небо, но никого не увидела. Тишина нервировала девушку. Она выросла в лесу, в котором было много ястребов, и от их высоких пронзительных криков у неё всегда кровь стыла в жилах. Но это безмолвие было ещё хуже.
Кэрролл навьючивал седельные сумки на своего коня, но теперь остановился и пристально посмотрел небо, обдумывая что-то. Мгновение спустя, он крикнул:
? Эй, вы! Все сюда! Пэн, кончай тушить костёр!
Мужчины собрались вокруг него, у большинства из них в руках были припасы и другие вещи. Пэн, чьё лицо было чёрным от сажи, подошёл последним. Они начали укладывать вещи в седельные сумки, но Кэрролл рявкнул:
