Ночной позор - "GO-блин" (читать книги онлайн регистрации .TXT) 📗
Нет, за применение волшебства для личного обогащения — отдельная такса! Вот, еще бланк испортил.
Я вычеркнул «работу», затем, подумав, скомкал бумажку и взял другую.
Старушка-просительница терпеливо ждала, сложив руки на заготовленном кошельке.
Так, давайте сначала попробуем.
«…в соответствии с установленными нормами оплаты за колдовство выдается дозволение… Вычеркиваем дозволение… Выдается форма на получение разрешения на использование в бытовых условиях мелкого колдовства, оплаченного заранее по прилагаемому тарифу в соответствии с законодательством…»
Фух, осилил. Ай да я!
А то посадили, понимаешь, и говорят: получай. То есть, выдавай. Короче, разрешай, а разрешая — властвуй… А как властвовать, не объяснили.
Сколько сам, бывало, приходил вот так, счета оплачивать на содержание этих дармоедов, и сидит через стол против тебя неторопливая рожа, карандаш слюнявит, так что буквы потом на разрешении выходят мутные и размусоленные, и страшно охота по роже этой чем потяжелее съездить, а нельзя.
За нарушение внутреннего распорядка в помещении Контроля карают весьма сурово, так что приходится сдерживаться.
Я послюнил карандаш и затейливо расписался.
Тихая старушка с ненавистью посмотрела на меня и отправилась дальше, по инстанциям. Мою справку предстояло еще завизировать, проштамповать тремя мокрыми печатями, погасить пеню, выставить дату, про-перфорировать в установленных местах и оторвать корешок по пунктирной линии.
— Следующий!
Мне пришлось расстаться со своими друзьями и компаньонами Уткой и Рыбкой. Закидон желал, чтобы я смог проработать во всех отделах Контроля и охватить своим негласным оком… А такое бывает? …и охватить своим негласным оком как можно большее количество народу.
Зовите меня Бонд, просто Бонд.
В кабинет вошел солидного вида мужчина в дорогом костюме. Во вздрагивающих слегка руках он сжимал толстую пачку справок. По недостаточной толщине ее я убедился, что ко мне посетитель зашел преждевременно.
— Вы побывали в комнате номер восемь? — сразу спросил я.— В этом месяце у нас нововведение. Сперва нужно зайти в кабинет девятнадцать, что на втором этаже, где вам выдадут чистые бланки. Затем,— я сверился с планом,— лифтом вы поднимаетесь до этажа семнадцатого, где в удобном, специально отведенном для этого помещении заполняете бумаги в трех экземплярах, проходите небольшой психологический тест для проверки лояльности нашей организации и сдаете обязательный экзамен на знание фактов из биографии Шовенгаса Анатольевича, у него в этом квартале день рождения. Мы должны помнить своих героев. После, опустившись на минус третий уровень, вы должны будете отыскать кабинет номер тринадцать, руководствуясь специально для этого нарисованными на стенах доступными и простыми указателями. Запомните, что нужные вам указатели синего цвета и расчерчены поперечными зелеными и красными полосками. Очень важно не спутать их с указателями, ведущими к пожарной лестнице, на них полоски чередуются согласно солнечному спектру, сперва красный, потом зеленый, а на нужных вам стрелках зеленый стоит впереди красного.
Мужчина почему-то побледнел и попятился к выходу, пухлыми пальцами пытаясь распустить галстук.
— Погодите, товарищ! Я же еще не объяснил! В кабинете номер тринадцать вам объяснят, как попасть к кабинету номер сто сорок восемь. В сто сорок восьмом кабинете вы предъявите документы, которые должны быть заполнены очень тщательно, иначе весь путь придется повторить сначала! Затем вы спуститесь по лестнице этажом ниже, где свернете направо, и будете идти по коридору до третьего по счету фикуса. А оттуда вам совсем легко будет… Эй! Стойте! Куда вы!
Ну вот, еще один убежал.
И что во мне такого ужасного?
Вот так, стараешься, рассказываешь им все подробно, и никто ж не ценит!
В следующий раз просто выдам официальную схему, пускай сами по бумажке попробуют разобраться. Это вам не московский метрополитен.
У моей новой работы, впрочем, есть и свои положительные стороны. Конечно, людская неблагодарность ранит сердце, зато некоторые сознательные граждане с успехом компенсировали мою личностную травму.
— У-у-у… М-м-м… З-з-з… Ц-ц-ц… Т-т-т… А есть ли возможность как-то избежать этих утомительных процедур? — медовым голосом спрашивали они.
Я возводил глаза к паутине на потолке и насвистывал известную песенку популярного когда-то шведского ансамбля «АББА», которая про деньги.
Некоторые, правда, не сразу въезжали, но здесь следует сделать скидку на мои музыкальные способности. Зато под конец дня я до того навострился, что даже вариации пытался выводить, разнообразя таким образом репертуар к вящей и пущей радости трудящихся.
В ящик стола ложился очередной конверт, и тогда я дышал на печать и нежно прикладывал ее к бланку.
На этом, собственно, мои обязанности исчерпывались. Контролю слава!
Конец рабочего дня меня, правда, разочаровал. В кабинет вломились Утка, Рыбка а также с десяток моих новых сослуживцев.
— Что завещал нам великий вождь мирового пролетариата? — спросил Утка. Тон его мне сразу не понравился.
— Ничего не знаю,— заявил я.— Вам чего нужно, товарищи?
— Ленин, как известно, завещал делиться,— со вздохом сказал Утка, видимо, расстроенный низким уровнем современного образования.
Сердце мое замерло, похолодело и рухнуло куда-то в подвздошную область, что в районе малого таза.
— Не отдам,— тихо произнес я, обнимая стол.— Не заставите! Это бабушке на лечение!
— Видел я твое личное дело, нету у тебя никакой хворой бабушки…— сказал Рыбка, нехорошо улыбаясь.— А мы его еще к похвальному листу хотели представить,— добавил он, обращаясь к остальным.
— А за похвальный лист премия полагается? — воспрянул я.
— Нет.
— Тогда и не надо.
Временами нам приходится подчиняться жестокой воле превозмогающих обстоятельств. Как ни жаль мне было расставаться с честно нажитым, попробовал бы я не отстегнуть львиную долю дорогим сослуживцам. Тем более что был это, как я позже узнал, вполне узаконенный на негласном уровне обычай, такая себе круговая порука. Сегодня ты кому-то на лапу, завтра тебе кто-то на лапу, и все довольны.
После шумных разбирательств и препирательств, посвященных преимущественно вопросу, какую суму я могу выделить в общественные фонды, к моему столу выстроилась длинная очередь.
Казалось, вереница Петь, Саш, Зин, Ань, Юль, Коль, Оль, Толь, Леш, Гош, Тош, Сереж, Вась, Стась и прочих иждивенцев будет бесконечной.
Наконец я отсчитал последнюю стопку банкнот, вручив ее голубоглазому созданию в короткой юбке. Наметив себе в будущем обязательно уделить этому созданию больше внимания, я затейливо сложил остатки своих заработков и красивым движением сунул их в карман.
Наше отделение Контроля Всему расположилось в целях конспирации в здании Мокрорецкого трамвайно-троллейбусного управления. Строителям, правда, пришлось малость поработать в четвертом измерении, расширить со всех сторон, добавить пару десятков этажей сверху, углубить подвальные помещения.
Примечательно, что больше всего жизненного пространства занимал именно отдел бухучета и спецаудита. Остальные, даже влиятельные оперативники и отдел разносторонней разработки, и отдел нестандартных подходов, ютились на жалких квадратах площади.
Должен признать, я проявил известную самонадеянность, вздумав выбраться из корпуса самостоятельно. Просто до этого мне и в голову не могло прийти, что в нем можно так легко заблудиться.
Не случайно более опытные сотрудники Контроля избегают появляться на рабочем месте по ночам. Четвертое измерение шуток с собой не любит, и за использование его в жилищном строительстве приходится расплачиваться.
Вечно у нас не уделяют достаточного внимания биосфере. Всякое расширенное за пределы возможного строение стремится вернуться к нормальным формам. Четвертое измерение попросту выпихивает в наш мир втиснутую в него материю, поэтому построенный таким образом дом необходимо постоянно сдерживать. Не удивлюсь, если однажды по чьей-то халатности стабилизирующие силы на миг ослабнут, и здание взорвут изнутри тонны бетона. То-то будет шуму… Хотя нет, все спишут на хищения при строительстве, а поскольку строили наши, концов все равно не найдут.
