Героиня мира - Ли Танит (полные книги TXT) 📗
— При этом полностью нарушился бы территориальный баланс прибрежного Темерида, — сухо возразил секретарь. — Не говоря уже о том, что подобный шаг гарантирует нам попадание в рабскую зависимость на ближайшие три столетия, на этот раз от Кронии, сохрани нас боги.
— Очевидно, — сказал Ретка. — Но как, по-вашему, поступила бы в этом случае Тулия?
Его слова снова повергли всех в молчание. Здесь, в Бирюзовой гостиной любовницы Ретки, гостиной, превратившейся в зал заседаний совета, они сидели, тщательно обдумывая услышанное. Вокруг пятна солнечного света. Раздалось тихое бряканье — одна из дам поставила фарфоровую чашку на блюдце. Я увидела, как моргает Сидо, как мелькают длинные ресницы над глазами ящерицы, которая, казалось бы, совсем бездумно нежится в лучах власти повелителя над рабами.
Думала ли я о себе? Вовсе нет. Я распрощалась со всякой мыслью о том, что могла бы как-то влиять на происходящее. Даже право выйти по своей воле из зала, не говоря уже о доме Сидо, казалось мне иллюзией.
— К тому же, — продолжал Ретка, — вскоре у нас появится собственная армия, расскажу об этом лишь вкратце. Патриотические чувства и энтузиазм бойцов восполнят недостаток навыков. И по меньшей мере одному из ее командиров присущи незаурядный талант и смелость. — Стоя в противоположном конце зала, он устремил взгляд на меня и поклонился. Ретка выказал уважение к моему супругу.
— Прекрасно, — заговорил было секретарь, — но…
— Нет, господа, — с улыбкой возразил наш идол, обращая изрытый оспинами металлический лик то в одну сторону, то в другую, смягчая легкий упрек дружелюбным тоном, — мне кажется, нам пора вспомнить, что мы находимся в гостиной красивой женщины. Мы утомили наших дам. Поговорим о другом.
Я бродила взад-вперед по обнесенному стенами двору в доме Сидо, похожему на двор женского монастыря, упиваясь свежим обманчивым воздухом лета.
Порой до меня доносился свист сидевшей на смоковнице птицы. На побегах вьющегося по стене инжира появились винные ягоды… все прочее казалось абсолютно безжизненным. Даже город проглотил язык.
Еще час, и солнце зайдет. Меня пригласят отобедать с ней, ведь в доме находится Ретка, теперь он проводит здесь много времени, ни от кого не скрываясь. А Оберис ни разу не переступил порога.
— Арадия.
Присутствие Ретки дает о себе знать в доме, в Эбондисе, на всем Китэ — неудивительно, что он явился и сюда. Как некоторые крупные люди, он перемещается совсем бесшумно; свойство, роднящее его с тиграми.
— Надеюсь, вы в добром здравии.
— Да, благодарю вас.
— У вас очень задумчивый вид.
Что мне сказать на это? Я промолчала, пристально вглядываясь в зеленовато-фиолетовые круглые плоды инжира.
— Жаль, что вы не смогли отправиться с ним в горы, — сказал он. — Но ведь вы — женщина совсем иного рода, нежели какая-нибудь обутая в сапоги амазонка, сжимающая нож в зубах.
Листья отозвались дрожью на тембр его голоса, на это вкрадчивое мурлыканье, вибрацию в замкнутом пространстве.
— Вы сильно по нему скучаете, — добавил он.
Что правда, то правда. Я сказала:
— Да.
— А письма приходят нечасто. Кроме того, клочок бумаги не может заменить живого человека.
Фенсер не присылал мне писем. Я не ждала писем от Фенсера.
Я потрогала листья инжира.
Он сказал:
— Как видно, к вам не пристает загар. Какая маленькая белая ручка.
Он потянулся в мою сторону, сорвал побег с темными листьями и вплел его мне в волосы возле правого уха Пальцы его ни разу не притронулись к моей коже, но я поежилась от одного их прикосновения к волосам.
— Вы ведь не боитесь меня? — проговорил он. — Вспомните, попав в беду, вы обратились ко мне.
— Я не забыла, — ответила я. И поспешно попыталась смягчить фразу: — И вы, и Сидо проявили чрезвычайную доброту ко мне, и теперь я в долгу перед вами.
— Мне пришлось бы по душе, если бы вы оказались моей должницей. Но я не смею утверждать, что так и есть на самом деле. Что касается Сидо, сомнительно, чтобы ваше присутствие нарушило ее жизненный уклад.
Я отвернулась от смоковницы и посмотрела на двор, залитый светом клонящегося к западу солнца Сегодня вода не бьет из фонтанов. Их красота исчезла вместе с песней.
— А может, вы злитесь на меня, — сказал Ретка, — за то, что я возложил создание армии на Фенсера и отослал его отсюда.
— Он взялся за это дело по собственной воле, — сказала я.
Он проговорил:
— Между вами произошла ссора.
Мне стало тошно и неловко, как будто я опять выложила ему свои секреты. Но какой смысл отрицать? Со временем он сам увидит, что не ошибся в своем предположении.
— Ошибка, свойственная женщинам, — сказал он, — хотя мне доводилось встречать и мужчин, совершивших такую же. Вы строите свою вселенную вокруг одного-единственного мужчины. Все ваши помыслы сосредоточены только на нем. И постепенно вы впадаете в заблуждение, полагая, что он принадлежит вам Вы посягаете на право владения, которым может обладать лишь бог или богиня. Ваше творение должно быть вашей собственностью. Но разве кому-либо из нас под силу вынести такое, под силу жить, оправдывая чьи-то ожидания.
— Ну, вас-то это вряд ли бы потревожило, — сказала я. Меня задели его слова.
— Вы полагаете, кто-то и со мной проделал подобное? Кто же? Во всяком случае, не Сидо. Она — существо крайне осмотрительное. Блестящая змея на теплой стене. С приходом зимы Сидо уползает прочь.
Его немногословное описание в точности соответствовало моим представлениям о ней; я подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза.
— Возможно, найдется несколько женщин, чья вселенная вращается вокруг Зуласа Ретки, — сказал он, — но я им не доверяю. Они нечисты на руку. Арадия, предприятия такого рода приносят одни тревоги, когда за них берется столь пылкий человек, наделенный сильной волей, как вы. Неужели вы думаете, что женщина с таким характером выбрала бы меня основой для создания своих ландшафтов? К чему ей уродливая глина и строение, похожее на развалину?
Его неотразимый лик повис надо мною в воздухе, смутно виднеющаяся маска пробудила в памяти какую-то тень — быть может, Кира Гурца, соскользнувшего со своих высот в пределы моего ограниченного видения, или же тень стихийного явления, рокочущего морского мрака; столба пламени, взметнувшегося над горящим зданием…
Он смотрел сквозь густые заросли черных завитков, обратив ко мне лицо, уродливое, как он и сказал, но вовсе не похожее на развалину; его словно вырвали из первобытного хаоса сразу после появления на свет, затем покрыли гладкой позолоченной медью или бронзой и вставили глаза, сотворенные в отличие от остального из каких-то непознанных жидкостей, до того черные, что невозможно смотреть в них подолгу, а все же взгляда от них никак не оторвать.
Я отшатнулась, прижалась спиной к стене, и листья инжира зашуршали у меня под руками.
— Зачем я вам понадобилась? — спросила я. — Чтобы как-то скрасить день… оставьте меня в покое.
— Ну где же ваша деликатность? — ответил он, вероятно забавляясь. — Неприкрытые обвинения. Ни взмаха веером. Арадия, разве вы не взрослая женщина?
— Я маленькая бестолочь и дура. Я ничего не понимаю. Ни как вы живете, ни как обращаетесь друг с другом.
— Кто? О чем вы говорите?
— Эта страна взрослых. Я не имею права находиться в ней. Мои документы подделаны. Никогда мне не уразуметь… как следует жить в этом мире.
— А кто это понимает? — сказал он. — Мы все справляемся по мере сил.
Он отошел от меня, тиски напряженности разжались, и я сразу сникла. Он направился к фонтанам.
— Разгар лета, засуха, — проговорил он. — Она простоит до осени. Включать фонтаны разрешается только после сбора винограда. — Его целиком укрыла тень навеса абрикосового цвета. — Хотите, я вызову его сюда, чтобы порадовать вас? — спросил он. — Я имею в виду Завиона.
— Нет.
— Армия патриотов обойдется без него пару дней. Мы дали ему сырой материал, и его возможности не беспредельны. Завион — идеалист, он будет трудиться до потери сил, пытаясь добиться самых лучших результатов. А нужно лишь сунуть каждому в руки копье, да немного дисциплины. Так что же?
