Трое из Леса - Никитин Юрий Александрович (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
Дубовые столы тянулись тремя бесконечными рядами. Полуголые женщины едва успевали таскать на столы жареную дичь, кувшины с вином. В окна врывался яркий солнечный свет, от стен шел кровавый свет факелов, все тонуло в сизоватом дыме. У стены темнели десятки железных корыт, на углях жарилось мясо. В зале стоял плотный запах горелого мяса и лука. Обнаженные до пояса повара спешно выхватывали дымящиеся куски, слуги бегом переносили на столы.
Под северной стеной возвышались два трона: один с высокой резной спинкой, другой поменьше, на ступеньку ниже. Подлокотники были украшены драгоценными камнями, ножки вырезаны искусными мастерами…
Киммеры сидели плотными рядами, орали, раскачивались, обнявшись за плечи. Под столами дрались за кости псы. На возвышении виднелось пустое место кагана. Справа на другом возвышении победно рассыпал искры оранжевый Меч. Стражи не пели, не пировали – молча и настороженно смотрели на пирующих, плечи их смыкались, в руках застыли длинные копья, нацеленные в зал.
Сквозь колышущийся занавес из дыма и чада проступал неподвижный Котел – огромный, массивный, поднятый на высушенные бревна с ободранной корой. Пятеро киммеров ползали над Котлом, раскачиваясь на деревянном помосте, подвешивали цепи, тянули металлическую сеть, перекидывали через крюки канаты…
Даже в малый зал доносился шум из-за внешней стены, где под открытым небом толпился простой народ. В щелях между Котлом и краями пролома мелькали вскинутые руки, коротко вспыхивало солнце на голом железе.
Внезапно в главном зале раздался рев сотен глоток. Зазвенело оружие, киммеры дружно колотили рукоятями мечей в железные щиты.
– Каган явился, – сообщил Мрак. – Тарх, перестань трястись! Стол развалится. Ты только погромче пой, ясно? Главное, чтобы услышали.
Из маленькой двери, ведущей в главный зал, появился толстяк в длинном халате. Глядя в потолок, объявил громко:
– Великий каган разрешает исполнить песни в честь Великого Похода! Помните: за удачные песни – награда, за плохие – головы прочь!
Рудольф со стола осведомился вежливо:
– Какие песни каган считает плохими?
– Все песни, что не понравятся кагану, – плохие!
Среди пестрой толпы прошло движение, усилился шум, гомон. Наконец вперед протиснулись два очень пышно одетых музыканта. В руках у них были бубны и медная труба.
– Попробуем, – сказал один хмуро. – Если что… были певцы из племени бодричей!
– Запомним, передадим, – послышались голоса. – Не сумлевайтесь!
Бодричи исчезли за дверью. Через окошки донесся гвалт, стих. Рудольф не отрывался от окошка.
– Один сразу бьет в два бубна, играет на дуде, другой поет… Бубны привязал к бокам, бьет локтями… Бодричи? Значит, киммеры добрались до Алазонских гор.
– Что поют? – спросил Таргитай напряженно.
Рудольф прислушался, отмахнулся:
– О великом и славном… победном пути… Вперед и выше… Нам в мире нет преград ни в море, ни на суше… броня крепка, и кони наши быстры… Шелуха!
Таргитай прошептал:
– Я так не смогу.
Мрак похлопал по спине:
– Не горбись. Пой громче! Если увидят, что не певец, сдерут шкуру и повесят на крюк за ребро… Не шкуру – тебя. А шкуру на барабан натянут. Чтоб, значит, с музыкой не расставался.
– Откуда ты знаешь?
– Олег в старых книгах читал. А певцу-неудачнику просто срубят голову. Без шуточек.
Таргитай, который млел от занозы в пальце, побледнел и прислонился к стене. После долгого ожидания донесся рев, лязг железа. Двери распахнулись, вместе с запахами огня и железа ввалились бодричи.
На их плечах топорщились расшитые халаты, с тощих шей свисали золотые цепи. Певцы растерянно оглядывались, еще не веря удаче. Их тормошили, жадно расспрашивали. Толстяк пропустил в дверь темнокожих полуобнаженных людей, среди них была девушка в набедренной повязке. Грудь у нее была высокая, не по росту крупная, с острыми алыми сосками.
Затем из большого зала снова донесся шум, вопли. Темнокожие вернулись в халатах и с золотыми цепями, но девушки с ними не было. Толстяк отправил к пирующим круглолицего парня с огненно-рыжей шевелюрой, велел изготовиться танцорам.
Когда в зале прогремел раздраженный рев, Таргитай понял, что рыжий не угодил. Толстяк отправил танцоров, не дожидаясь возвращения певца. Тот так и не вернулся.
В главный зал уходили по одному, по двое, группами. Возвращались в нарядных халатах либо не возвращались вовсе. Каган не знал середины.
– Простой мужик, – заметил Мрак с непонятной интонацией. – Либо – либо. Совсем как я.
День клонился к вечеру. Таргитай издергался, потерял голос и сипел, как осенний ветер в забитой сажей трубе. Мрак хмурился, но вдруг толстяк неожиданно объявил:
– На сегодня восхваление кагана – вождя всех народов – окончено! Оставшимся быть завтра с утра.
Таргитай выдохнул с таким облегчением, что едва не сдул Олега. Мрак спрыгнул, он был темным, как гроза.
– Завтра будут злее. Наслушались, приелись… На похмелье головы затрещат, озвереют вовсе…
ГЛАВА 11
На другой день из десяти певцов вернулись только двое. Толстяк уже не вызывал: добровольцев не было – указывал сам. За стеной стоял сплошной пьяный рев, звенело железо. Мрак и Рудольф не слезали со столов, лица обоих были угрюмыми. Рудольф шевелил губами, загибал пальцы.
Когда в зале осталось меньше трети, толстяк внезапно ткнул пальцем в Таргитая.
– Уже? – прошептал Таргитай. – Я не совсем готов…
Вокруг него мгновенно стало пусто. Певцы отодвигались, будто от высокого дерева, стоять рядом с которым опасно во время грозы, а гроза, судя по пьяным крикам и звону железа, нешуточная!
Мрак спрыгнул со стола, крикнул Олегу:
– Бери, а то сомлеет. Споем и спляшем вместе.
В диковатых глазах блеснули красные искры. Толстяк с испугом смерил взглядом их могучие фигуры, отступил. Мрак шагнул через порог, с силой сжал Таргитаю плечо. С другой стороны, как в капкане, локоть Тарха зажал Олег.
Зал был огромен, во главе самого длинного стола сидел низкий, но широкий в плечах киммер с бритой головой – Таргитай не сразу узнал кагана. Голова повелителя была как пивной котел, между глаз поместился бы кулак Мрака. Халат на груди разъехался, обнажая иссиня-черную шерсть, густую, как у лесного зверя. Волосы у кагана росли от самой шеи, голова отливала синевой, но щеки и подбородок были стыдно голыми, как у женщины.
Слева от кагана стояло пустое кресло чуть поменьше и ниже, на нем лежал старый халат и остроконечный колпак с хвостатыми звездами. Справа от кагана сидел, выпрямившись и не шевеля шеей, будто проглотил кол, могучего сложения витязь в железе и толстой коже. На бритой голове вздулись капли пота размером с горошины, на красном распаренном лице блестели мокрые дорожки.
Остальные киммеры, даже одетые как петухи, сидели на простых деревянных скамьях. Столы перед ними прогибались и трещали. Амфоры с вином, жареная птица, дичь, жирные куски мяса теснились, падали со стола. Киммеры пили из деревянных и глиняных кружек, жадно ели мясо диких кабанов, оленей, зайцев, медвежатину, ели гусей, дроф, утятину, перепелов… Ни листка зелени! Киммеры орали песни, счастливо обнимались, расплескивали вино – явно награбленное. Дальние концы столов тонули в дыме и чаде, пролом в стене с огромным Котлом проступал смутно, иной раз вовсе исчезал за клубами пара, в сизом дыме.
Таргитай поскользнулся на объедках, за столом засмеялись те, кто еще мог что-то замечать кроме чаши вина. Ноги Таргитая скользили по ковру, густо покрытому навозом, грязью. Под столом лежали осоловелые псы – даже не скалили зубы на чужака.
Под ноги швырнули обглоданную кость. Таргитай тут же споткнулся, за столом взвыли в восторге, и в невров полетели кости, объедки, швырнули даже пустую амфору.
Мрак, крепко держа Таргитая за плечо, втащил на помост. Сзади повизгивал Олег, пугливо уворачивался от костей, закрывался локтями. Каган глухо хохотал, жирный живот колыхался, звучно шлепался на колени, с чмоканьем отрывался. В животе булькало, квакало, будто каган выпил озеро с его жителями. Раскатисто ржал, вторя кагану, мокрый от пота полководец. Его изрезанное жуткими шрамами лицо стало еще страшнее, крупные, как у коня, зубы блестели.
