Воин кровавых времен - Бэккер Р. Скотт (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
В каменистую почву были воткнуты древки знамен. Вассалы, потерявшиеся за время скитаний в пустыне, отыскали своих лордов. Воины возводили самодельные палатки и шатры. Шрайские и культовые жрецы собирали верных и служили панихиды по бессчетным тысячам, которых поглотила пустыня. Был созван совет Великих и Меньших Имен, где после долгого ритуала благодарения за спасение из Кхемемы разработали план захвата Карасканда.
Нерсей Пройас встретился с Имбейяном. Встреча состоялась у Ворот Слоновой Кости, прозванных так из-за того, что их огромная башня была построена не из красноватого камня энатпанейских каменоломен, а из белого известняка. Конрийский принц через переводчика предложил сапатишаху сдаться и пообещал жителям города жизнь, а свите Имбейяна — освобождение. Имбейян, облаченный в великолепное сине-желтое одеяние, расхохотался и ответил, что стены Карасканда довершат то, что начала пустыня.
По большей части стены Карасканда возносились над крутыми склонами и спускались на ровное место лишь на северо-востоке, там, где холмы сменялись пойменной долиной, плотно забитой полями и рощами и усеянной брошенными фермами и поместьями — равниной Тертаэ. Здесь айнрити разбили большой лагерь и стали готовиться к штурму ворот.
Саперы начали копать туннели. В горы был посланы люди с упряжками быков, валить лес для осадных машин. Верховые отправились патрулировать и грабить окрестности. Обожженные лица зажили. Изглоданные пустыней тела окрепли от тяжелой работы и обильной добычи, взятой в Энатпанее. Айнрити снова принялись распевать песни. Жрецы водили процессии вокруг стен Карасканда, метя землю перед собой пучками тростника и проклиная камень укреплений. Язычники улюлюкали со стен и швырялись в них чем попало, но жрецы не обращали на это внимания.
Впервые за несколько месяцев айнрити увидели облака, настоящие облака, клубящиеся на небе, словно взбитое молоко.
По ночам, когда айнрити собирались у своих костров, истории о бедах, перенесенных в Кхемеме, и о спасении оттуда постепенно сменялись рассуждениями о Шайме. Карасканд часто упоминался в «Трактате», достаточно часто, чтобы этот город казался огромными вратами в Святую землю. Благословенная Амотеу, страна Последнего Пророка, была совсем рядом.
— После Карасканда, — говорили они, — мы очистим Шайме.
Шайме. При звуках святого имени воинство вновь исполнилось пыла.
Толпы собирались на склонах холмов, чтобы послушать проповеди Воина-Пророка. Многие верили, что это именно он спас Священное воинство в пустыне. Тысячи вырезали на руках знак Бивня и становились его заудуньяни. На совещаниях Великих и Меньших Имен лорды Священного воинства с трепетом прислушивались к его советам. Князь Атритау присоединился к Священному воинству, не располагая никакой силой; теперь он командовал войском, не меньшим, чем у всех прочих.
Затем, когда Люди Бивня приготовились идти на приступ Карасканда, небеса потемнели и пошел дождь. Три сотни тидонцев погибли, смытые внезапным наводнением к югу от города. Десятки были убиты, когда рухнули проложенные саперами туннели. Сухие русла ручьев превратились в бурные потоки. Дождь все шел и шел. Пересохшая кожа начала гнить, а кольчуги приходилось постоянно трясти в бочках со щебенкой, чтобы очистить от ржавчины. Во многих местах земля сделалась мягкой и скользкой, как сгнившие груши, а когда айнрити попытались подтянуть к стенам огромные осадные башни, оказалось, что их невозможно сдвинуть с места.
Настало время зимних дождей.
Первым человеком, умершим от мора, был неизвестный кианский пленник. Его тело зарядили в катапульту и перебросили через городскую стену — как и всех, кто последовал за ним.
4111 год Бивня, конец осени, Иотия
Мамарадда решил, что первым убьет колдуна. Хотя сам он толком не знал причины, но идея убить колдуна вызывала у капитана джаврегов настоящее возбуждение. Ему даже в голову не приходило связать это с тем фактом, что его хозяева тоже были колдунами.
Он вошел в молельню быстрым шагом, сжимая и разжимая кулак с Безделушкой, которую дали ему хозяева. Колдун висел в дальнем конце комнаты, словно охотничья добыча; его избитое тело омывало оранжевое свечение стоящих вокруг треножников. Подойдя поближе, Мамарадда заметил, что колдун тихонько покачивается из стороны в сторону, словно от легкого сквозняка. Потом он услышал пронзительный скрип, как будто кто-то царапал железом по стеклу.
Джаврег остановился на полпути, под высокими сводами, инстинктивно приглядываясь к полу под колдуном — к черно-красным каллиграфическим знакам Круга Уробороса.
Он увидел что-то маленькое, припавшее к полу у края Круга… Кошка? Погадила и теперь закапывает? Джаврег сглотнул и прищурился. От быстрого царапанья у него заныло в ушах, как будто кто-то подпиливал ему зубы ржавым ножом.
ЧТО?
Он вдруг понял, что перед ним крохотный человечек. Крохотный человечек, который склонился над Кругом Уробороса и сцарапывает таинственные письмена…
Кукла?
Мамарадда зашипел от внезапного ужаса и схватился за нож.
Звук прекратился. Висящий колдун поднял бородатое лицо, и взгляд его блестящих глаз остановился на Мамарадде. Миг малодушного ужаса.
«Круг нарушен!»
А потом — тихое бормотание…
Изо рта и глаз колдуна хлынул солнечный свет.
Невозможный свет, изогнутый, словно клинки кхиргви, сомкнулся вокруг джаврега, как паучьи лапки. С мозаичного пола ударили гейзеры пыли и черепков. Казалось, будто сам воздух начал потрескивать.
Мамарадда вскинул руки и завыл, ослепленный неземным белым сиянием.
Но затем свет исчез, а он остался стоять — целый и невредимый…
Тут он вспомнил о зажатой в кулаке Безделушке. Мамарадда, щит-капитан джаврегов, расхохотался.
Треножники рухнули, словно от пинка. Ливень углей полетел Мамарадде в лицо. Несколько штук попали ему в рот, и зубы затрещали от жара. Джаврег выронил Безделушку и закричал, перекрывая бормотание…
Сердце взорвалось у него в груди. Огонь ринулся наружу. Мамарадда упал — уголь, обтянутый оболочкой кожи.
Возмездие шло по коридорам резиденции, словно бог.
Он пел свою песню со слепой животной яростью, отделяя стены от фундамента, швыряя крышу в небо, словно эти творения рук людских были сделаны из песка.
А когда он отыскал их,съежившихся под своими Аналогиями, он разорвал их Обереги, как насильник — хлопчатобумажную юбку. Он избивал их светом, держал их визжащие тела, словно любопытные предметы, — так идиот смотрит на насекомое, мечущееся у него в руке.
Плясал водоворот смерти.
Он чувствовал, как они мечутся по коридорам, бесплодно пытаясь организовать хотя бы подобие сопротивления. Он знал, что крики боли и опаленный камень напоминают им об их собственных деяниях. Их ужас был ужасом вины. Сверкающая смерть пришла, дабы покарать их за прегрешения.
Паря над устланным коврами полом, окруженный шипящими Оберегами, он сжег полуразрушенный коридор. Он наткнулся на отряд джаврегов. Игра окружающего его света превратила выпущенные арбалетные болты в пепел. А потом джавреги закричали, хватаясь за глаза, превратившиеся в горящие угли. Он прошел мимо них, оставив позади лишь размазанное по полу мясо и обгоревшие кости. Он наткнулся на разрыв в ткани бытия и знал, что новые джавреги, вооруженные Слезами Бога, ждут его приближения.
Он обрушил на них здание.
И он смеялся, говоря безумные слова, упиваясь разрушением. Вспышки огня разбились вдребезги об его защиту, и он повернулся, переполненный темной иронией, и сказал двум Багряным магам, атаковавшим его, сокровенные истины, губительные Абстракции, и мир вокруг них был разрушен до основания.
Он разорвал их хрупкие мистические защиты, поднял их над развалинами, как верещащие куклы, и швырнул на камни.
Сесватха освободился и шел путями настоящего, несущего на себе знаки древнего рока.
Он им покажет Гнозис!
Когда по фундаменту пробежала первая дрожь, Ийок подумал: «Мне следовало знать».
