Карми - Кублицкая Инна (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Карми принимала выстиранное белье, прополаскивала в чуть теплой воде немного подальше по берегу, отжимала и относила сушиться на Сухой Камень. Досуха белье высохнуть здесь не могло бы — слишком велика влажность воздуха.
Закончив стирку, девочки собрали белье и поволокли потяжелевшие корзины на горку, где были натянуты на шестах веревки, а Карми вернулась на Огненное поле.
Здесь продолжалась работа. Смирол стоял над копошащимися мальчишками и горделиво командовал своими помощниками. Карми хотела подойти к нему, но один из коттари метнулся к ней и учтиво попросил погулять где-нибудь в другом месте.
Тогда Карми направилась к Неламе, но и там работы для нее не осталось. Нелама протянула ей миску с горячим бульоном и пирожок. Карми покорно сжевала, а после, разморенная не то сытостью, не то недавним купанием в озере, задремала у костра.
Смирол объявился незадолго до заката, жадно набросился на еду, одновременно болтая какую-то чепуху. От его громкого голоса Карми проснулась.
— Любовь моя! — заорал Смирол, заметив, что она открыла глаза. — Просыпайся, сейчас солнце сядет.
— Что? Неужели уже вечер? — удивилась Карми.
— Сегодня был самый короткий в году день, а сейчас начнется самая длинная ночь… Пошли!
Он повел ее на Огненное поле, где уже собрались в круг почти все обитатели и гости замка. Мальчишки пели, старые хокарэмы беседовали, поглядывая на площадку в центре, где двое гэнкаров не то дрались, не то танцевали, а скорее всего просто грелись, потому что были обнажены по пояс.
Плотно утрамбованную площадку окружали двенадцать огромных закопченных котлов с водой, настолько глубоких, что в них мог бы окунуться с головой взрослый мужчина. Студеная вода в котлах уже покрывалась ледком.
Все поглядывали на запад — ожидали, когда солнце полностью уйдет за горизонт.
К тому времени когда солнечный диск коснулся гор, на поле собрались все. По краям поля с факелами наготове стояли гэнкары, они должны были по сигналу зажечь огни в двенадцати жертвенниках (хотя Карми, вспомнив о вольномыслии хокарэмов, сильно сомневалась, что это действительно жертвенники; если же учесть, что устройством поля для праздника занимался Смирол, да еще делая при этом какие-то расчеты, вряд ли можно было ожидать, что возжиганием жертвенников все ограничится).
Последний солнечный луч угас, и вопль из сотни хокарэмских глоток послужил сигналом для факельщиков. Карми оглянулась на жертвенники, но ничего особенного не произошло, просто в медных тарелках жертвенников затеплились огоньки.
Громкий крик вернул ее внимание к центру площадки. В середину круга выскочил полуобнаженный рослый райи и закричал на языке, которого Карми никогда еще в жизни не слышала.
Откликнулся другой парень, сбросил с себя куртку и тоже выскочил в круг.
— Первый сказал: «Я самый лучший боец», — прокомментировал Смирол на ухо Карми. Они сидели в обнимку, и Смирол угощал Карми изюмом и орехами.
— А второй?
— Второй сказал, что лучший боец он, — ответил Смирол. — Но ты им не верь, это неправда. Самый лучший — я.
Двое в круге затеяли бой. Он был бы похож на настоящий, но проходил под задаваемый толпой ритм, так что Карми решила все же называть это зрелище танцем.
— Что же ты не вышел в круг?
— Мне рано, — ответил он, набивая рот орехами. — Я подожду.
«Танец», — окончательно решила Карми, наблюдая за красивыми отточенными движениями соперников. Похоже, что они долго репетировали, иначе откуда бы взялась эта слаженность.
— Нет, — качнул головой Смирол. — Каждый из них тренировался сам по себе.
Он объяснил, что каждый танцующий в этом своеобразном поединке может прикасаться к противнику только ладонью. Если же он допустит прикосновение чем-то еще, он проиграл.
Зрители вмешивались в поединок ритмом хлопающих ладоней и громкими воплями; этот нарастающий ритм захватил и Карми, она подключилась, хлопая, но вдруг поединок завершился. Один из танцоров издал гортанный возглас и высоко подпрыгнул. Другой машинально потер живот, которого коснулась рука противника.
— «Я выпустил ему кишки», — равнодушно перевел Смирол слова победителя.
— Теперь ты?
— Нет, — ответил Смирол.
Зрители тем временем пропели в один голос:
— Ге ира!
— «Это правда», — перевел Смирол.
— Какой это язык? — спросила Карми.
— Это язык древнего племени тэрайнов, — ответил Смирол.
— Я слышала о тэрайнах, но…
— Я расскажу тебе потом, — перебил Смирол. — А пока смотри и слушай.
Танец не возобновлялся. В кольцо зрителей выскочил коттари лет десяти и, уставив в Логри указательный палец, в лицо ему закричал, что мастер Логри — убийца: в этом году умерло коттари больше, чем в прошлом, и виноват в этом Логри, суровость которого переходит всякие границы.
— Ге ира! — заорали коттари, поддерживая обвинение. Логри, вскочив как молодой, прокричал в ответ, что его обвинитель трус, испугался взять в руки паука-ануури, и мальчишка отступил, подстегиваемый хором хокарэмов: «Ге ира!»
На смену ему выскочил гэнкар Стэрр, крикнул, что Авар, которого обвиняют в трусости, вовсе не трус, а просто не любит брать в руки пауков.
— Ге ира! — подтвердили мальчишки.
— Он не трус! — повторил Стэрр.
— Ге ира!
— А ты воровал лепешки у Неламы, — бросил обвинение Логри.
— Ге ира! Это правда! — подхватил хор.
— Но меня никто не поймал за руку, — ничуть не растерялся Стэрр.
— Ге ира! Ге-э и-ира! — пели вокруг.
И Карми почувствовала, что она с интересом следит за этой игрой.
Мальчишки нападали на Логри, а тот отбивался, напоминая своим ученикам большие и мелкие их прегрешения. И все, все подхватывали завораживающее восклицание «Ге ира!», потому что только в ночь Тэлани и может мальчишка-коттари упрекнуть в чем-то мастера замка Ралло.
Однако одним только Логри не ограничивалось, и не одни только коттари высказывали свои обиды, о которых молчали целый год. И взрослые, уважаемые всеми хокарэмы не упустили своей очереди облегчить душу. Никто не обижался и не оскорблялся, какие бы тяжкие обвинения ни произносились. Не нашедший слов для ответа с позором изгонялся из круга.
Нашлись обвинения и против Карми. Седой хокарэм, которого, видимо, волновали сословные предрассудки, проговорил, уставив палец в Карми:
— Ты принцесса, госпожа, а в любовники взяла раба.
— Ге ира! — грянул хор.
Карми бросила взгляд на Смирола. Смирол улыбался.
— Он самый красивый, — ответила она. И хор подтвердил:
— Это правда!
— Он самый рыжий!
— Ге ира!
— Он самый хитрый!
— Ге ира! — первым рявкнул Смирол и вскочил. — Я самый хитрый!
— Ге ира!
— Я самый умный!
— Ге ира! — рассмеялся хор.
— Я самый ловкий! — Он сбросил куртку и выбрался в круг.
Навстречу ему выскочил молодой райи, рослый и смуглый до черноты, с мощными мускулами, играющими при каждом движении.
— Как его зовут? — шепнула Карми сидевшему рядом гэнкару.
— Алаато, — ответил тот.
Танец Смирола и Алаато показался Карми самым безупречным из тех, что она когда-либо видела. Движения юношей были изумительны в своей красоте. Казалось, они вовсе не ставят целью коснуться друг друга, но их тела постоянно пребывали в такой опасной близости, что любое неверное движение могло стать причиной поражения обоих противников. Карми чудилось, что она видит свившуюся в кольцо змею: движения танцоров были до такой степени синхронны, что они казались единым целым, хотя между их телами всегда оставалось по крайней мере полдюйма воздуха.
Карми вскочила.
— Это прекрасно! — крикнула она, забыв обо всем.
— Ге ира! — согласился хор.
Выкрик ли Карми помешал Алаато, или же он просто устал, однако райи покачнулся и, потеряв равновесие, повалился на Смирола. Смирол выскочил из-под его тела и с размаху припечатал спину Алаато ладонью.
Гортанный крик победы — и Смирол свалился в объятия Карми.
Алаато поднялся на ноги и объявил, повернувшись к Смиролу:
