Измена - Джонс Джулия (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Да, мир не создан для честных людей, но и хорошего в нем немало.
Как только глаз начал различать разные оттенки тьмы, Джек принялся шарить в поисках еды. Сыры лежали на полке, и он стащил один круг, недрогнувшими руками развернув полотно. Он поборол желание впиться в сыр зубами и отрезал себе толстый ломоть. С раной придется подождать до завтра: нельзя же вскрывать ее грязным ножом.
Сыр стоил этой жертвы. Он оказался восхитительным: острым, легко крошащимся и сухим. Дальнейшие розыски привели к находке большого кувшина с пахтой. Усевшись на застланном камышом полу, Джек наелся и напился до отвала. Сыр и пахта, прекрасные сами по себе, сочетались плохо, и ужин получился слишком приторным.
С желудком, урчащим теперь от избыточной сытости, Джек свернулся в клубок и прикрылся сверху камышом. Закрыв глаза, он прислушался, нет ли тут крыс. Он не мог уснуть, если рядом бегали эти твари со стеклянными глазками. Он ненавидел крыс.
Он был почти разочарован, не услышав ничего, кроме работы древоточцев и ветра, свистящего в щели сарая. Отсутствие крысиной возни означало, что можно уснуть спокойно. Спокойно? Теперь он боялся сна чуть ли не больше, чем крыс. Сновидения не давали ему покоя. В них всегда присутствовала Тарисса — она то плакала и молила его, то хитро посмеивалась. Форт горел заново каждую ночь, и порой в нем горела Тарисса. От крыс у него мурашки бежали по коже, зато они не ввергали его в смятение и не отягощали виной.
Но веки его уже тяжелели, и сон овладевал им. То ли из-за сыра в сочетании с пахтой, то ли еще из-за чего, Тарисса впервые за много недель ему не приснилась. Ему снилась Мелли — ее бледный прекрасный лик сопровождал его всю ночь.
XXXII
Целый лес свечей пылал, пуская дым к потолку. Целый луг полевых цветов цвел в серебряных вазах. Целая сокровищница серебра красовалась на тончайшем полотне, и целая гора хрусталя отражала свет. На стенах играла радуга красок, и ковер ароматных трав устилал пол. В Брене настал праздник первой борозды, и герцогский дворец облачился в свой лучший весенний наряд.
Длинные столы тянулись через весь огромный зал. Их украшали жареные лебеди в белоснежном оперении. На синих с золотом скатертях громоздились кабаньи головы, начиненные певчими птицами, и молочные телята, целиком насаженные на вертел.
За столами сидела отборная бренская знать. Одежды, сшитые из тончайших тканей, отличались, однако, странной тусклостью красок: преобладали темно-серые, густо-зеленые и черные тона. Женщины, чтобы возместить мрачность нарядов, надели свои лучшие украшения. Бриллианты и рубины сверкали в пламени свечей, и благородные металлы позванивали при каждом поднятии кубков.
Герцог оглядывал зал. Среди собравшихся чувствовалась тревога. И мужчины, и женщины много пили, почти не уделяя внимания еде. На глаза герцогу попался лорд Кравин — сильный, влиятельный вельможа, который всегда противился браку Кайлока с Катериной. Герцог кивнул ему. Кравин этим вечером будет приятно удивлен. Лорд Мейбор, сидящий рядом, заметил этот обмен взглядами, и герцог поднял кубок, обращаясь к нему. Мейбор, красный и разряженный роскошнее всех за столом, ответил ему тем же. Герцог чуть не рассмеялся вслух. Достойный лорд и не подозревает, что нынешняя ночь изменит всю его жизнь.
Герцог глянул на дверцу сбоку от главного стола. За ней ждала дама, которой суждено изменить ход истории: Меллиандра, его невеста. Она понятия не имеет, что ее отец здесь. Герцог хорошо представлял, как она пьет вино в большем количестве, чем ей полезно, и ругает служанку за то, что та подслушивает у двери, хотя сама занята точно тем же. Уже недолго осталось ей ждать.
Переведя взгляд от двери обратно на стол, герцог заметил нечто такое, что сразу его насторожило: Баралис сидел рядом с Катериной. Уже одно это означало, что желаниями герцога открыто пренебрегли, — а дочь вдобавок сидела с этим человеком чуть ли не в обнимку, подкладывала ему лакомые кусочки и касалась грудью его руки. В другое время герцог не потерпел бы подобного поведения — он просто-напросто вытащил бы Катерину из-за стола и отослал в постель. Она, должно быть, захмелела — ничем иным нельзя объяснить ее развязные манеры.
Баралис на глазах герцога предостерегающе тронул Катерину за руку и немного отодвинул свой стул от нее. Герцог остался доволен, но не удивился — Баралис не дурак.
Но вскоре он очень разозлится.
А Катерина? Как поведет себя она? Ясно одно — повода для радости у нее не будет. Герцог пожал плечами. Не хватало еще считаться с девичьими капризами.
Что ж, пора. Гости уже покончили с едой, зато хлещут напропалую, отбросив всякую сдержанность. Герцог громко постучал кубком по столу. Все взоры обратились на него. Он встал, и в зале стало тихо.
Мейбор ждал этого весь вечер. Он почти не распробовал поглощенных им семь фазанов, олений окорок и два кувшина лобанфернского красного. Все его мысли занимало то, как герцог собирается поддеть Баралиса. Давно уж пора покончить с этим злобным демоном. Однако Баралис нынче добьется-таки своего: свадьба Кайлока с Катериной будет назначена. Как раз сейчас его светлость о ней и объявит. Мейбор откинулся назад, оперев кубок о колено, и стал слушать.
— Лорды и дамы, — сильным, звучным голосом произнес герцог, — я выбрал день первой борозды, чтобы сделать два важных сообщения. Как вам известно, в этот день мы обыкновенно возносим молитву, чтобы посеянные недавно семена дали обильный урожай. Надеюсь, что те два семени, которые я посею этой ночью, принесут не менее богатый урожай.
Герцог помолчал. В тишине послышались перешептывания и кашель. Люди ерзали на сиденьях, и Мейбор заметил, что многие, пользуясь передышкой, припали к кубкам. Но герцог заговорил, и все опять затихли.
— Во-первых, уведомляю вас о своем решении скрепить брак Катерины и Кайлока...
Шум прервал герцога на полуслове. Собравшихся охватило нечто сходное с паникой. Все ахали, поднимали брови и недоверчиво переговаривались. Мейбор взглянул на лорда Кравина: тот сидел угрюмый. Зато Баралис и Катерина сияли, словно пара новобрачных. Мейбору сделалось не по себе. Что, если герцог провел его и пообещал укоротить Баралиса лишь для того, чтобы утихомирить Мейбора?
Вид у герцога был недовольный. Кожа у него на носу натянулась, а губы сжались в тонкую линию.
— Тихо! — рявкнул он, стукнув кубком по столу. Придворные так и замерли. Чаши повисли в воздухе, и языки остановились на полном ходу. Удовлетворенный герцог продолжил: — Я не только решил скрепить этот брак, но и назначил день, в который надлежит произойти оному событию. Через два месяца, считая с этого дня, моя возлюбленная дочь Катерина выйдет замуж за короля Кайлока.
Присутствующие снова потеряли власть над собой, и по залу прокатилось недовольное шипение. Никто, однако, не смел противоречить герцогу открыто.
Лорд Кравин, поднявшись, поклонился герцогу.
— Прошу вашу светлость разрешить мне выйти из-за стола, — сказал он, чеканя каждое слово.
— Я не разрешаю вам этого, лорд Кравин. Вы останетесь и выслушаете мое второе сообщение вместе со всеми остальными.
Униженный лорд Кравин бросил на герцога откровенно злобный взгляд.
Мейбор заметил, что глаза герцога при этом весело блеснули. Двор, видя, какая участь постигла Кравина, несколько притих.
Герцог знаком велел дочери встать. Катерина поднялась, и жемчужины на ее груди заблистали, как капли дождя. «Борк, как она все-таки хороша!» — подумал Мейбор. Ее тяжелые светлые волосы были убраны в высокую прическу, но гребни и заколки не могли удержать все это изобилие на месте, и несколько золотых локонов окружили ореолом ее лицо.
— За мою дочь Катерину, — провозгласил герцог, высоко подняв кубок, — которая еще прежде того, как в поле поспеет урожай, станет королевой Четырех Королевств.
Мейбор поперхнулся вином. Королевой Четырех Королевств! Этот титул должна была носить Меллиандра. Это его дочь должна была стать королевой. В хитросплетениях интриг, касающихся судьбы бренского престола, от всех как-то ускользало то, что Катерина будет королевой. В том числе и от Мейбора. Он почувствовал вдруг большую усталость. Гости весьма умеренно выражали ликование. Теперь, когда Кайлок подходил к халькусской столице, все выглядело совсем иначе, чем тогда, когда те же люди восторженно встретили известие о помолвке.
