Крадущаяся Тьма - Флевелинг Линн (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Стеб посмотрел на Мирна, явно разрываясь между привязанностью к другу и долгом.
— Ты прости, лейтенант, но вас ведь останется всего двенадцать. А я стреляю и орудую мечом с одним глазом не хуже, чем с двумя.
— Поэтому ты и нужен, чтобы в случае чего защитить раненых, — ответила Бека и прочла облегчение на лице воина. — Это относится и к тебе, Никидес, — добавила она, заметив, что капрал тоже собрался возражать. — Держите путь на север, двигайтесь так быстро, как только сможете. Вы тоже будете курьерами, на случай, если Ариани не доберется. А мы, остальные, остаемся шпионить, а не сражаться.
Поручив Бракнилу распоряжаться, Бека объехала окрестности стоянки и наконец остановила коня на краю смотрящего на запад обрыва. Отсюда она слышала, как переговариваются ее воины. Те, кто отправлялся на север, не хотели оставлять остальных в опасности; другие гадали, что еще можно узнать о намерениях врага.
Бека тяжело вздохнула. Ей и так все время приходилось бороться с собой: от турмы осталось так мало… Никто из ее начальников не мог бы винить ее, реши Бека повернуть назад.
А вот что они сказали бы насчет ее решения остаться? Глаза Беки скользнули по береговой линии, и она снова испытала странное ощущение, которое охватило ее в ту ночь, когда она впервые увидела комету: что-то было в этом знакомое, такое, как и должно быть…
Кто бы ни был этот Мардус и что бы он ни затеял со своими некромантами и этим странным походом в никуда, обострившийся инстинкт говорил Беке: она слишком близко подобралась к его секрету, чтобы повернуть теперь назад.
Глава 47. Олень в темном лесу
Когда Алек помчался по поляне, сзади раздались крики. Голоса Человека и Другого на секунду смешались, потом стихли. Алека охватило смутное беспокойство, но инстинкты животного гнали его прочь, глубже в лес, подальше от этого мерзкого запаха падали. Он чуял всюду вокруг в лесу других Людей, но остаться не замеченным ими было легко…
В первый раз, когда Нисандер произнес заклинание истинной сущности — все эти долгие месяцы назад, в безопасности садов Орески, — сознание Алека было настолько подавлено инстинктами испуганного оленя, что старому волшебнику пришлось поспешно произвести обратное превращение, прежде чем охваченное паникой животное причинило вред себе или окружающим.
Теперь все было так же, и именно присущий зверю инстинкт самосохранения, несомненно, спас Алеку жизнь.
Он мчался по темному лесу, и ветер доносил до него множество разнообразных запахов. Благодаря чуткому носу Алек легко обнаруживал пленимарских часовых; оленьи ноги с легкостью переносили его через заросли кустов, промоины и завалы. Пока Алек бежал, разум его медленно преодолевал шок от превращения; натура человека и оленя, сливаясь, делала его более восприимчивым, чем это было бы доступно животному и человеку порознь.
Выскочив из чащи деревьев на нависший над морем утес, Алек остановился; морда его была покрыта пеной. У подножия утеса ревел прибой, фонтаны брызг взлетали высоко вверх.
На небе ярко горела комета, и вид ее вызвал новый прилив паники. Каждый мускул подрагивал, каждый инстинкт зверя вопил: беги! Но Алек остался на месте, насторожив длинные чуткие уши и раздувая ноздри. Постепенно кровь человека-оленя перестала кипеть, и его острые чувства уловили что-то новое. Ударив по скале копытом, Алек жалобно затрубил, потом замер, прислушиваясь.
Ответ прозвучал в его уме, как еле слышный шепот. Это не был голос, запах, образ — просто что-то, говорившее скорее инстинкту, чем разуму.
«На север, все еще на север. Доверься и иди».
Подобно птице, после первых заморозков неожиданно вспоминающей путь, ведущий на юг, Алек последовал за этим путеводным проблеском; сознание его было еще слишком затуманено оленьей природой, чтобы задавать вопросы или сомневаться.
Он повернулся навстречу ветру, издал еще один низкий рев и поскакал на север.
Алек бежал и бежал, лунные блики скользили по его широкой спине, и разум человека постепенно начал исследовать способности этого поразительного нового тела. Алек чувствовал, как напрягаются мощные мышцы, как ровно бьется могучее сердце, как оттягивают голову тяжелые рога — украшение, вызывающее у оленя не большее удивление, чем у человека — шапка на голове.
Знакомые запахи моря и леса обрели новое богатство, какого человек не мог бы и вообразить. Остановившись у источника, чтобы утолить жажду, Алек не смог устоять перед ароматом молодых побегов просвирника, выросшего около воды. Их влажный зеленый вкус наполнил его рот, напомнив вкус меда из сотов. Когда Алек снова двинулся в путь, дорогу ему пересекла маленькая серая сова, тихо прошелестев крыльями.
По мере того как он бежал на север, местность становилась все более суровой; вдали на фоне звезд стал вырисовываться одинокий высокий пик. Уступы на скалах сделались шире, берег — более изрезанным. Камень с темными прожилками был покрыт глубокими трещинами, а там, где голые утесы уступали место травянистым склонам, сладко пахли вороника и лишайники.
Отлив заставил море медленно отступать, обнажая дно и оставляя озерца, которые блестели в лунном свете, как черные зеркала. Луна опускалась в море, звезды начинали бледнеть. Ветер переменился, ночные запахи стали развеиваться, и тут Алек учуял лошадей и их всадников. Осторожно спустившись в небольшой овраг, он замер на месте и стоял, принюхиваясь, пока они не скрылись в северном направлении.
Алек почувствовал приближение рассвета задолго до того, как первые его лучи окрасили небо. За горами засиял ясный свет зари; флотилии чаек и уток, качавшиеся на волнах за линией прибоя, пробудились. Первые проблески рассвета о чем-то смутно напомнили Алеку, но он был так полон стремлением вперед под действием непреодолимого инстинкта и тихого зова, что не смог вспомнить, в чем дело.
Первый луч солнца упал на Алека, когда он перепрыгивал через расселину в скале. Олень словно растворился в воздухе, оставив вместо себя худого голого юношу.
Инерция прыжка перенесла его на другую сторону. Алек неловко приземлился, ободрав локти и колени. Трансформация вызвала головокружение, и Алек растянулся на спине, глядя в золотое небо и вяло гадая, где это он и как здесь очутился.
Волны начавшегося прилива, пенясь, начали заполнять расселину, через которую он только что перепрыгнул, и окатили его сверкающими брызгами. Холодная вода на голой коже заставила Алека встать на колени; при этом он обнаружил, что все еще носит на шее сосуд из слоновой кости, снятый с Варгула Ашназаи. Юноша открыл его и вытряхнул на ладонь содержимое — несколько стружек потемневшего дерева.
Память вернулась к Алеку ослепительной вспышкой: Ашназаи, поигрывающий сосудом во время пыток на борту «Кормадоса»; выражение удовлетворения на его лице, когда он перерезал горло Серегилу; последний отчаянный вопль Теро, смешавшийся с воем той твари, что была послана по их следам после побега. Со сдавленным рыданием Алек швырнул стружки в море.
Но даже горе не могло заглушить ведший его до сих пор призыв. Шепот стал еще тише, но все же оставался ясным:
«На север».
Первые пленимарские разведчики достигли окрестностей храма сразу после рассвета. Микам, стоявший на часах, вовремя услышал их приближение и спрятался в кустах у дороги. Он дождался, пока они миновали его, направляясь к белому камню, потом поспешил к сосне, чтобы предупредить остальных.
— Они приближаются, — прошептал он, забираясь под нависшие ветви. — Двое пленимарских разведчиков только что проехали мимо, направляясь на север.
— Удачно, что они не сворачивают с дороги, — пробормотал Нисандер, рассеянно поглаживая подбородок.
— Почему? — поинтересовался Серегил.
Нисандер тяжело вздохнул и посмотрел на своих двух товарищей.
— Алек тоже идет сюда. Он держится берега, поэтому хорошо, что пленимарцы едут по дороге.
— Алек идет сюда?! — ахнул Микам, не веря своим ушам. — Откуда ты знаешь? Давно узнал?
