Охотники за Костями (ЛП) - Эриксон Стивен (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
Семар Дев не сводила глаз с лодочника. Потом поглядела на Карсу: — Не думаю, что ты сможешь ехать на Ущербе. Впереди трудные уступы.
— Пока не приедем к ним, я буду на коне, — ответил Теблор. — Если желаешь, веди лошадь за собой. Даже неси на спине, если уступы окажутся особо трудными.
Ведьма раздраженно направилась к лошади. — Чудно. Отныне я еду за тобой, Карса Орлонг. По крайней мере, так мне не грозят удары ветвей по лицу — ты сломаешь все деревья на пути.
Лодочник подождал, пока они не соберутся, и направился к северному краю влажной поляны; там он ловко поднырнул под полог деревьев, пропав из вида.
Карса остановил Ущерба и гневно уставился на густые переплетенные кусты, на заросли черных елей и лиственниц. Семар хохотнула, заслужив разъяренный взгляд.
Теблор спрыгнул со спины жеребца.
Они обнаружили, что Лодочник поджидает неподалеку; на раскрашенном сером лице было виноватое выражение. — Звериные тропы, о Несущий. В лесах водятся олени, медведи, волки и лоси — даже бхедрины иногда бродят рядом с опушками. На севере встречаются карибу и большие лоси. Ты видишь, что эти тропы низкие. Даже анибары наклоняются, чтобы идти быстро. В ненайденном времени, о котором мало что можно сказать, мы обнаружим больше плоских скал и путь станет легче.
Бесконечное и однообразное низколесье делало странствие медленным и тяжелым, тропы петляли и заводили в никуда — как будто лес стремился помешать им. Скалы часто выступали из почвы россыпями неровных пурпурных и черных валунов, жилами кварцитов — и вся поверхность была изогнута и как бы помята, целиком состояла из оврагов, бугров, каменных чаш. Повсюду лежали обросшие зеленым мхом плиты; упавшие стволы черных елей, с их грубой корой и торчащими в стороны жесткими и колючими сучьями.
То тут, то там в лес пробивались прямые лучи солнца, порождая пятна ярких цветов посреди этого сумрачного как пещеры мирка.
На закате Лодочник подвел их к опасной осыпи и полез на нее. Карса и Семар повели коней за собой; каждый шаг становился все более сложным, неуверенным, мхи проваливались словно гнилая кожа, показывая острые выступы камней и глубокие провалы, каждый из которых мог сломать ногу человека или лошади.
Покрывшись потом и грязью, вся исцарапавшись, Семар Дев наконец вылезла на вершину и повернулась, чтобы втянуть лошадь. Дальше лежали более или менее ровные скалы с ковром серых лишайников. В скромных ложбинах укоренились белые низенькие сосны, а иногда всклокоченные дубы, колючие можжевельники. Повсюду виднелись клочки черничников, поросли каких-то вечнозеленых кустов. В лучах заходящего солнца метались крупные словно воробьи стрекозы, охотившиеся среди туч более мелких насекомых.
Лодочник показал рукой: — Тропа на север ведет к озеру. Там заночуем.
Они двинулись в путь.
Вокруг не было видно возвышенностей; смотревшая на бесконечные выходы скальных пород, отделенные друг от друга ложбинами и платформами, Семар Дев начала понимать, как просто было бы заблудиться здесь. Лодочник прошел к восточному краю, долго осматривался и выбрал для продолжения пути гребень справа.
Повторяя его маршрут, Семар поглядела вниз с утеса и увидела то, что он искал: извилистый ряд булыжников, формирующих изображение змеи — ее голова сделана из громадного, отесанного в виде клина валуна, а хвост представляет собой камешек едва ли больше ногтя на мизинце. Камни покрыты лишайниками, намекая, что сложили их мастера давно минувших дней. Трудно было судить, как причудливые извивы тела "змеи" помогают выбрать направление — разве что голова смотрела туда же, куда двигались они.
— Лодочник, — крикнула ведьма, — как вы читаете каменную змею?
Тот оглянулся. — Змея всегда ползет от сердца. Сердце тропы — черепаха.
— Если так, почему вся фигура выложена внизу? Вы же не можете видеть ее.
— Когда мы несем черное зерно, нам тяжело. Очень тяжело. Тогда мы идем этой каменной тропой. Змея и черепаха никогда не подведут.
— Где вы собираете урожай?
— В дальних лагерях, на равнинах. Каждое племя. Мы собираем урожай в одну кучу, потом делим, чтобы никто не остался без еды. Озера, реки, берега — им нельзя доверять. Иногда урожай богат, иногда скуден. Вода поднимается и уходит. Всегда по иному. Кажется, что скалы одинаковы по всему миру, но это не так — поэтому вода прибывает и убывает. Мы не признаем неравенства, дабы не потерять честь, не поднять нож на нож.
— Древние обычаи борьбы с нуждой, — кивнула Семар.
— Обычаи застывшего времени.
Карса Орлонг оглянулся на Семар: — Ведьма, что такое застывшее время?
— Прошлое.
Его глаза задумчиво сощурились; Теблор кивнул: — А ненайденное время — это будущее. Это значит, что подвижное время — это настоящее…
— Да! — воскликнул Лодочник. — Ты высказал главную тайну жизни!
Семар Дев рассудила, что по гребню можно ехать на лошади, и влезла в седло. Двигаться нужно осторожно. Женщина увидела, что Карса последовал ее примеру. Ей казалось, что по телу разливается странное спокойствие, рожденное словами вождя. "Главная тайна жизни. Подвижное время еще не застыло и вот сейчас находит ненайденное будущее". — Лодочник, Железный Пророк пришел к вам давно — в застывшем времени — но говорил он о времени ненайденном.
— Да, ведьма, ты понимаешь. Искар-Джарек говорил на своем языке, но в его словах всё и вся. Он Железный Пророк. Король.
— Ваш король?
— Нет. Мы его тени.
— Потому что существуете лишь в подвижном времени.
Вождь повернулся и отвесил уважительный поклон, вызвав волнение Семар. — Твоя мудрость достойна почтения, ведьма.
— Где же, — спросила она, — дом Искар-Джарека?
В глазах мужчины блеснули слезы: — Мы еще не отыскали ответа. Он потерян…
— В ненайденном времени.
— Да.
— Искар-Джарек был мезла.
— Да.
Семар Дев открыла рот, чтобы задать еще вопрос — но поняла, что он будет излишним. Она уже знает ответ. Тогда ведьма сказала: — Лодочник, скажи, есть ли мост из застывшего времени в подвижное?
Его улыбка была мечтательной: — Есть…
— Но вам не пересечь его.
— Нет.
— Потому что он горит.
— Да, ведьма. Мост горит.
"Король Искар-Джарек и горящий мост…"
Спускавшиеся подобно гигантским ступеням неровные каменные уступы доходили до бурлящей пены моря. Яростный ветер до самого горизонта раздирал темные волны, и вдали небеса закрыли штормовые тучи цвета вороненой стали. За спинами, вдоль западного берега, поднимались ряды скрюченных сосен, кедров и елей; ветра давно изогнули и обтрепали их мощные ветви.
Задрожав, Таралек Виид поплотнее подоткнул меховой плащ и повернулся спиной к бушующим валам. — Мы двинемся к западу, — крикнул он достаточно громко, чтобы перебить рев урагана. — Проследуем вдоль берега до того места, где он изогнется на север. Там снова пойдем прямо на запад, в земли камня и озер. Будет трудно, потому что дичи там мало — хотя мы сможем ловить рыбу. Еще хуже, что там обитают кровожадные дикари, слишком трусливые, чтобы нападать днем. Только ночами. Нужно быть готовыми. Нам предстоит устроить резню.
Икарий промолчал. Он не сводил нечеловеческих глаз с надвигающихся туч.
Таралек скривил губы и вернулся на окруженную каменной стенкой стоянку; скорчился под благословенной защитой стены, почти прикасаясь красными, ободранными руками к огню костерка. Сейчас в Джаге осталось немного его легендарного, почти мифического спокойствия. Он темен, гневен. Переделка Икария, проводимая руками Виида, хотя и по тщательным указаниям Безымянных. "Лезвие затупилось. Ты станешь точильным камнем, граль".
Но камни бесчувственны, равнодушны к лезвию и руке, что его держит. Одержимому страстями воину почти невозможно создать и поддерживать в себе подобное бесчувствие. Теперь он чувствует все растущую тяжесть, сознает, что однажды позавидует быстрой, милосердной смерти Коротыша Маппо.
