По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
– Бегом.
И кабан ринулся в атаку, огибая клыками строя неистового старика, чтобы зажать его в смертельном объятии щитов и убить, пронзив клинками. Но тот, разбросав жадные лезвия алебард, в несколько арлягов разорвал дистанцию и оказался среди блондинов, хлещущих бичами строй. А те разошлись, и удары бичей уже валили с ног, и двое опрокинутых уже не поднялись. Седогривый взмахнул мечом, и тяжеленное чудовище, с гулом пронзив воздух, пробило щит, кирасу и тело воина, оказавшегося у него на пути, отбросило на идущего позади. Старик опустился на колено и резко встал. Кабан непроизвольно остановился.
– Берс.
Уж очень похоже было оружие воина на страшные пики повелителей. И, воспользовавшись непонятным замешательством, пятеро атаковали! Бичи ударили, разрывая стену щитов, мечеобразный клинок ударил в щель забрала, в то время как закрепленный на цепи моргенштерн вмял шлем соседнего воина. Копье метнулось обратно, слегка переместив вектор атаки, рубануло наискосок, разваливая нестрого надвое, и в открывшуюся щель ворвались четверо, щедро рассыпая удары гундабандов! Воины, спасаясь от неистовства валькирий, брызнули в стороны. Глупо держать строй, когда враг в его середине. Так что Захад получил как раз то, что собирался навязать меченосным великанам. Сутолоку. Прекрасно обработанную. Среди его воинов крутились, раздавая удары, четыре воительницы, а по краю, планомерно сокращая число Пестрых, неторопливо передвигался седогривый со своим чудовищным копьем.
Делать что-то было надо, пока эти не перерезали его людей, как волки овец. Причем волки в шкурах непроницаемых. Захад видел, как бессильно скользили клинки по доспеху, даже не оставляя отметин в тех редких случаях, когда удавалось попасть во владелицу слепящего одеяния.
Рыком он сбил подмышечных и швырнул ощетинившийся алебардами ком щитов на ближайшую воительницу. Та в это время увлеченно рубилась сразу с тремя воинами. Именно рубилась, а не отбивалась, перемещаясь в пространстве с известной долей изящества. Ударом ноги в щит отпихнула одного, сунула второму меч в щель забрала, полукружием лезвия, закрепленного на длинной косе, полоснула по открывшейся шее третьего. И рухнула, сбитая стеной щитов. Захад вскинул меч, чтобы пробить гибкое тело, и вдруг попятился от удара ноги, нанесенного снизу. А девка одним движением вскинула себя на ноги, локтем двинула в шлем, приласкала одного из подмышечных клинком, отмахнула острие алебарды, нацеленной в спину, косой и уже было вырвалась на оперативный простор, когда один из воинов буквально повис на ее руке, и Захад успел вбить прямо в сердце кривой нож, подаренный дрангхистаром. Удивился:
– Правда пробил.
И вдруг холод стали, пронзившей справа грудь, сообщил, что скоро он повидается со своими предками. Захад стал падать вперед, опрокидывая воительницу. И уже умирая, дотянулся до ее губ. Было ли это предсмертной галлюцинацией, но ему показалось, что она ему ответила. Потом он умер.
А ощетинившийся сталью малый кабан покатился к следующей валькирии, уже зная, как бороться с таким противником.
Чувство, которое испытывал, глядя на Привратный Чертог, молодой конт, одним каким-то словом определить было невозможно. Мозаичный пол, заваленный телами воинов Белой Пехоты, иссеченных, исколотых короткими стрелами. Длинные балконы, на перилах которых висят его воины. Вырванные страшным ударом ворота, сквозь которые валом валят рогоглазые. И разлитый в воздухе то ли стон, то ли рев Замка. Горацио не мог его сейчас понять, потому что его Слуга Замка лежал мертвым на пороге комнаты той, которая должна была подарить роду Шарм’Ат нового наследника.
И висящая в синеве чертога белоснежная лестница, по которой поднималось множество чужих воинов. Те слова, что могли обрушить ступени вниз, конт, конечно же, знал. И, несомненно, бы их произнес. Если бы во главе колонны рогоглазых воинов не шла та, которая должна была стать его женой.
Странный вопрос «Что делать?» даже не возник в симпатичной голове конта Флери. С детства приученный отцом (как же – наследник!), быстро и правильно решать и более сложные задачи, он думал ровно столько времени, сколько нужно, чтобы сделать шаг.
Вперед. Захват. Отступление. Слово. И обрушившаяся лестница отрезает нахалов, посмевших напасть, от резных врат, что ведут в сам Замок. Затем тревога. Конт Флери был молод, но не глуп.
– Стан, мое копье.
И шершавое тело испытанного копья в ладони.
– Стан, сообщение.
– Но мой конт..., – попытался возразить мальчишка-оруженосец.
Не оборачиваясь, отрезал:
– Слово конта.
И с облегчением услышал частый топот.
– Атака.
Такого нечеловеческого замка девчонка никогда не видела. И правду говорят Старшие, что местные – родня берсов. Хотелось, конечно, посмотреть, но некогда любоваться диковинами. И сероглазая малолетка сурово выцеливала живое на балконах. Хотя кто может там остаться после Стального вихря, устроенного кардом Наследницы. Здесь и там с перил свисают тела этих, в белых плащах, что осмелились противостоять воле клунга. Зал был чист. От чужих чист. Как вдруг распахнулись тяжелые резные ворота, венчавшие лестницу, и в лоб атакующим рогоглазым ринулся жесткий клин местных. Сам удар Жайрат не видела, лишь гулкий стон столкнувшегося железа заставил ее повернуть голову. Страшно и мощно ударили чужие. Попавшие под атаку копейщиков воины погибли сразу. А стальной клин вгрызся. Заставил остановиться, а затем и попятиться.
Конт довольно улыбался. Атака удалась. Наглецы шли, не ожидая сопротивления. Они успели наклонить копья, но у напавших было преимущество, они наступали сверху. И когда белый клин, ударив в рогоглазых, опрокинул первый ряд, конт, стоявший во главе своих, восьмисторонним замахом срубил два длинных копья, затем развалил головы их владельцев. И неожиданно для себя оказался перед Сатарой. Она вскинула было меч, но промедлила, узнав любимого. Конт с силой отбросил ее себе за спину, ударил шлемом в забрало стоявшего рядом с ней воина. Теснота. И прыжком вернулся за надежную стену щитов, лишь там обнаружив, что так и не застегнутый шлем свалился. Клин медленно пятился. Конт сорвал шлем с уже кем-то обезоруженной невесты и вдруг увидел глаза. Не виноватые, не обиженные. Счастливые!
– Сатара, – туром взревело над строем рогоглазых.
Сознание еще не успело воспринять случившееся. А руки привычно приподняли арбалет, чтобы выстрел прошел чуть навесом. Прямо в щиты стрелять не имело смысла, и поющая стрела взмыла вверх, указывая цель десятку.
Улыбающиеся пухлые губы вдруг вздрогнули. Удивленно. И Сатара стала падать. Горацио подхватил ее. Поймал ставшую вдруг заваливаться голову и ощутил пальцами теплеющую прохладу несуразной плоской стрелы. Сознанием воина он все понял. В груди встал жесткий ком, и удар стрелы в горло молодой конт воспринял как избавление. Секунды еще они стояли, обнявшие друг друга. А потом стали падать.
По доспехам сыпануло, лидер оглядел гоард. Все целы. И вдруг обернулся на отчаянное:
– Збых!
Его конт и так и не ставшая контессой падали, пробитые стрелами. Ерема, младший телохранитель конта, пытался удержать их, но по тому, сколь мягко опускались тела, опытный лидер понял. Бесполезно.
– Отход, – скомандовал он, желая сберечь хотя бы жизнь мальчишек.
– Командуй атаку, Збых.
– Кто сказал?
Не разобрать.
– Не позорь нас.
– Дурачье, – бормотнул лидер. На узкой лестнице у гоарда был шанс. Маленький. Но был. В широких коридорах замка вряд ли. – Атаку.
Что творилось там, наверху, разобрать было трудно. Но после удара стрелами шатнувшийся было назад белый клин уперся и вновь атаковал. Атаковал неистово.
