Странствия Властимира - Романова Галина Львовна (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
Сломя голову мчались всадники по чаще.
Кони почти падали под ними, от усталости они больше не поднимались в воздух. Вечером следующего дня перед беглецами открылось море. Учуявший его издали Синдбад улыбнулся одними глазами и выдохнул:
— Вот уж не думал, что буду так рад морскому путешествию!
К радости беглецов, корабль все еще ждал их в маленькой бухточке чуть в стороне от песчаного пляжа, на который вынесли их усталые лошади. Моряки готовились к очередной ночевке — часть команды жгла на берегу костры для ночного лова рыбы, часть уже отдыхала. Появление пятерых всадников взбудоражило всех. Ничего не объясняя, Синдбад на берегу выкрикнул приказ немедленно уходить в море и, бросив коня, побежал к вытащенным на песок лодкам.
Трое славян ударили плетьми своих лошадей, и те последний раз взвились в воздух, низко, над самыми волнами, перенося седоков на корабль. Немного задержался лишь Гаральд, бережно снимая со спины лошади украденную девушку. Поставив ее на песок, он на миг обнял морду черного коня — когда-то он принадлежал одному из сраженных рыцарем охранников Кощея, а теперь принадлежал победителю, но Гаральд не мог взять его с собой. Он снял с коня седло и узду и пустил его на волю.
Синдбад и матросы уже ждали рыцаря и девушку в лодке.
В тот самый миг, когда лодка уже пристала к борту корабля, на берегу показались всадники в черном. Они подскакали к самой воде и вскинули луки, но в темноте увидеть цель было трудно — только белели паруса корабля. Дождавшись, пока последний человек поднимется на борт, парусник, как живой, покачнулся на волнах и, подставив паруса ветру, пошел прочь от берега.
В лучах догорающего заката медленно пропадал вдали чужой берег. Всадники на его песке уже не были видны — остались только леса и холмы, за которыми лежали горы и долины. Ветер гнал корабль прочь в открытое море, и тот то и дело приподнимал нос, взбираясь на новую волну.
Славяне и их спутники стояли у борта, провожая глазами землю. Путь был окончен — осталось лишь вернуться назад, а там… Про то мало кто думал.
Оторвав наконец взгляд от горизонта, Буян обернулся на Гаральда и его подругу. Рыцарь одной рукой обнимал за талию девушку не старше двадцати лет. Она пугливо жалась к нему, словно не веря, что это не сон. Выскочила она ночью из терема в одной белой длинной рубахе, ниспадающей до земли, простоволосая, и теперь дрожала от пронизывающего морского ветра. Рыцарь отдал ей свой плащ. Заметив, что на них смотрят, Гаральд чуть развернул девушку к славянам и гордо молвил:
— Вот моя Джиневра!
Девушка оглянулась в их сторону и склонила белокурую головку.
— Ничего не скажешь — хороша, — согласился Буян. — За такую и умереть не жалко!
ГЛАВА 19
Всю дорогу Синдбад ждал неприятностей, но ничего не случилось. На радостях он достал для славян все карты земель к северо-востоку от Персии, так что те могли отправиться в обратный путь посуху. Гаральду и Джиневре наняли отряд в тридцать воинов — он должен был доставить их в Сирию, где те сыщут фрягов или веницейцев, с которыми вернутся домой.
Наступил день прощания. На следующее утро караван наемников выступит на запад, а трое славян пустятся напрямик к берегам Греческого моря, чтобы оттуда, обогнув Сорочинские горы, сразу попасть на родину.
Проснувшись в тот день первым, Буян вышел во двор в суету слуг, собирающих припасы в дорогу. Люди бегали, как потревоженные мураши. Немного приостановил спешку утренний намаз. Слуги и невольники-мусульмане падали на землю, обратившись спиной к восходящему солнцу. Чтобы не мешать им, Буян отошел чуть в сторону, лаская своего коня и шепотом величая его за цвет шерсти «Солнышком».
Сзади раздалось тихое осторожное покашливание. Обернувшись, Буян нос к носу столкнулся с Гаральдом. Рыцарь был смущен и переминался с ноги на ногу. Без доспехов, в рубашке тонкого полотна, он выглядел беззащитным,
— Простите, — смущенно молвил он, — можно вас ненадолго?
Удивленный таким обращением, Буян кивнул:
— Сколько угодно. Гаральд, что с тобой?
Рыцарь потянул гусляра в сторону, уводя его в тень от забора, где их сейчас не мог видеть и слышать никто, кроме славянских лошадей.
Там он, еще раз обернувшись на молящихся истово и серьезно мусульман, вдруг опустился на колени, взял ладонь гусляра и поцеловал.
— Простите меня, святой отец, — сказал он смиренно. Буян был так удивлен, что забыл убрать руку. Он смотрел на коленопреклоненного рыцаря и никак не мог прийти в себя.
— Умоляю вас о прощении, — повторил Гаральд, — и милосердии… И прошу — отпустите мне грех…
— Ты чего? — наконец смог вымолвить Буян, порываясь поднять рыцаря с колен. — Толком объясни, что тебе от меня надо, без всего этого!
Поскольку его просил об этом сам Буян, Гаральд повиновался, но глаз не поднимал.
— Святой отец, — сказал он, — исповедуй меня.
— Слушай, ты, случаем, не пьян? Что ты от меня хочешь? Толком говори!
Гаральд весь покрылся красными пятнами, как какой-то мальчишка, но, запинаясь и пряча глаза, все же объяснил, что означает исповедь и тайна исповеди.. Поняв наконец, что от него требуется, Буян не смог удержаться от смеха.
— Нет, с тобой не соскучишься! — еле выговорил он, вытирая слезы ладонью. — То ты одно выкинешь, то другое… Ну скажи на милость, почему это я должен принимать твою исповедь?
Рыцарь был сбит с толку.
— Как — почему? — искренне удивился он. — Если я правильно понял, вы — священник… э-э… жрец вашей славянской религии, и я прибегаю к вашей помощи, как к духовному лицу!
Чтобы не ляпнуть чего-нибудь резкого, Буян закусил до боли губу.
— Я — волхв, — поправил он, — почти волхв, а волхвы… — Он поглядел на поникшее лицо Гаральда и сжалился, — волхвы еще ни разу не принимали исповеди — моя религия запрещает раскрывать тайны души.
— Но я прошу только выслушать меня!
— И потом, ты ведь христианин, а я — языческий… жрец, по твоим же словам, я — враг рода человеческого, — осторожно добавил гусляр.
— Но я об этом и хотел поговорить с вами! — пылко воскликнул Гаральд, опять припадая на колено. — Вы должны меня выслушать и понять, что я не могу больше молчать!.. Я прошу у вас всех прощения — и у вас, и у князя, и у этого юноши Мечислава. Простите меня — я ошибался в вас, славянах. Я думал, что вы — язычники, суть слуги сатаны и подлежите уничтожению. И я даже хотел убить вас неоднократно, но ваши и мой боги объединились и отвели мою руку, дабы она не совершила святотатства. На вас благословение Божие, и я сам был этому свидетелем, а посему не могу молчать — отпустите мне мой грех!
— Но я не держу на тебя зла! — попробовал возразить Буян.
— У нас в Англии еще осталось много мест, где люди поклоняются идолам и кладут им требы, — продолжал Гаральд. — Раньше я считал за честь разрушить чье-то капище, но теперь мне стыдно за это — я ничего не знал об этих людях, как я мог судить верно тех, кого не знал! И вас троих — тоже… Вы помните наши споры о Боге и дьяволе? Я думал, что Бог лишь с нами, христианами, а теперь понял, что Он — с теми, кто стоит за правое дело, и не важно при этом, кто этот человек — мусульманин, христианин или язычник. Я клянусь, что теперь буду иным и детей своих воспитаю в почитании и уважении к чужим святыням… Простите меня, если сможете!
Он смотрел в землю и не видел, что Буян снисходительно улыбается.
— Ты просишь у меня прощения за то, чего не совершал, — сказал он, — как я могу простить грех, которого не было?
— Но я согрешил против вас в мыслях, а тот, чьи мысли черны, не может быть верным товарищем, иначе однажды он предаст друга! Вот князь — он сразу распознал черноту в моей душе, сказав, что по голосу я представлялся ему иным. Но я изменился, клянусь!
Буян сжал плечи готового разрыдаться Гаральда.
— Верю я тебе, верю, — твердо сказал он. — И чтобы и ты поверил, что ты чист перед нами…
