Глинглокский лев. (Трилогия) - Степной Аркадий (полные книги .TXT) 📗
Маленький дешевый складной ножик, таким очень любят играть мальчишки, а еще им удобно резать яблоки, которые Трамгель в глубине души искренне ненавидел. Этот ножик был прост, непритязательно выглядел и не вызывал вопросов. Если бы Трамгель подвергся обыску, девяносто девять шансов из ста, что ножик просто отбросили бы в сторону, как нечто заурядное и не заслуживающее внимания. И еще меньше шансов, что кто-нибудь смог бы заметить на его лезвии тоненькую, едва видимую полоску кламенера, древнего эльфийского металла. Металла, бесполезного в бою и не находящего применения в быту, но обладающего одной весьма занятной особенностью.
Трамгель протер лезвие, сдунул с него пылинки и посмотрел на яблоки. Золотые рэтклифские, кисло-сладкие наливные яблочки. До внедрения в Лондейл он был к яблокам в общем-то равнодушен, но за проведенные здесь годы успел возненавидеть их всей душой. Старуха Ималья, торговка яблоками, была его связной. Через нее проходил канал, по которому его агенты посылали ему донесения. Были и другие каналы, но этот был основным. И ему пришлось килограммами жрать эти кислые плоды, чтобы даже собаки на торговой улице знали, что толстяк Трамгель обожает яблоки и предпочитает всем остальным золотые рэтклифские. А старуха Ималья имела возможность обеспечивать ему связь с агентами, не вызывая ни у кого подозрений и гармонично вписываясь в его образ жизни.
В этот раз Ималья принесла всего три яблока, уже только этот факт сообщил Трамгелю, что на связь вышел агент по прозвищу Буйвол. Ведомством барона Винроэля в Лондейле были развернуты две агентурные сети, действующие независимо друг от друга. Одной из них руководил Трамгель, другой — измененный эльф, работающий под псевдонимом Священник. Интрига ситуации состояла в том, что Трамгель знал о Священнике, а тот о нем нет. Более того, в команде Священника работал агент Трамгеля — Буйвол. И три золотистых яблочка содержали в себе его послание своему истинному начальнику.
Толстяк тщательно осмотрел яблоки и первым взял то, на котором были две червоточины. Он аккуратно разрезал его своим ножом точно посередине. От соприкосновения полоски кламенера с кисло-сладкой мякотью началась реакция и активизировался наложенный на яблоко заговор. Трамгель взял в руки обе половинки и поднес их к глазам под небольшим углом. На частях яблока проступили черные буквы полузабытого старого эльфийского алфавита.
— Анаэли кулотрас тамо… — едва заметно зашевелились губы толстяка, шепча близкие до боли слова родного ему языка.
«Священник получил весточку из дома, постарался послать ответ, но не смог. В весточке содержится требование выйти на связь, а в случае невозможности выхода на связь — задание, которое необходимо выполнить. В чем именно заключается задание, мне пока неизвестно. Буду на связи, жду указаний. Буйвол».
«Вот оно, значит, как, — подумал Трамгель, наблюдая, как расплываются в бесформенные пятна черные буквы на трех разрезанных яблочках. — Значит, Священник получил-таки от Центра задание. Теперь весь вопрос в том, стоит ли мне прийти ему на помощь или попрежнему держаться в тени, самостоятельно стараясь наладить связь. Задание наверняка важное, и с моей помощью шансы на его успешное выполнение повысятся, но Священник горяч и нетерпелив. Он слишком часто играет поверхностно, не утруждая себя глубокой разработкой дела. При прежнем короле это сходило ему с рук, но сейчас к власти пришел другой король, и с ним пришел в город хитромудрый Злотарь. Каковы шансы, что Злотарь уже не держит Священника под прицелом? — спросил себя Трамгель. И, с трудом пожирая покрытые черным налетом яблоки, вынужден был констатировать: — Слишком велики, чтобы ставить на Священника, рискуя в случае провала оставить город без агентуры. И, видимо, к такому же выводу пришли и в Центре. Иначе в полученном Священником сообщении нашлось бы место и для пары строчек, открывающих эльфийскому резиденту информацию о существовании в городе второй агентурной сети.
Ну что ж, — решил Трамгель, приступая к остывшим курам, — значит, так тому и быть. Пускай Священник играет в одиночку, а мы посмотрим, что из этого получится, не оставляя, конечно, попыток наладить наконец-то связь».
В маленькой комнатке, выделенной тайной службе графом по ее настоянию, темно и неуютно. Зато Злотарь мог быть абсолютно уверен, что ни одно слово, сказанное в этих стенах, не выйдет наружу без его ведома.
Докладывай, — сухо велел он помощнику, доедая свой скудный обед, состоявший из овощей и хлеба.
За ночь эльфы совершили четыре попытки, сэр, — доложил помощник. — Первые три посылки мы заблокировали, четвертую пропустили, как и было задумано. Убедившись, что посылка прошла, эльфы дальнейших попыток не предпринимали.
Злотарь смел со стола крошки в ладонь и, закинув их в рот, запил кружкой разбавленного сидра.
Как были оформлены посылки, Агерт? — спросил он, вставая из-за стола и затягивая пояс.
Они запустили фей, сэр, — ответил помощник.
Запустили фей, — повторил Злотарь, улыбаясь краешком губ. — Винроэль начал играть по-крупному, Агерт, не считаясь с дорогостоящими расходами. Это значит, что на него нажали. Что ж, нам это только на руку, барону придется спешить и, следовательно, неизбежно совершать ошибки. Которыми мы в свою очередь должны будем грамотно воспользоваться. Посылку проследили?
Да, сэр. Но весьма приблизительно, очень трудно работать с феями.
Насколько приблизительно? — нахмурился Злотарь.
В кругу своих ближайших помощников он не разыгрывал простачка, эти люди знали, на что он способен, и не было смысла скрывать от них свою жесткость.
— У нас получился круг диаметром триста метров, сэр, — ответил Агерт.
— Покажи на карте, — потребовал Злотарь, подходя к висящей на стене карте города.
Агерт сверился со своими записями и обвел каандашом четкий круг. Злотарь посмотрел на круг и ухмыльнулся:
— Барон решил зайти с козырей, он хочет сыграть жестко. Хорошо, будем играть жестко. Объяви общий сбор, Агерт. Пляски закончились, пришло время играть всерьез.
Глава 7 Время подлетов
В трактир «Старая лошадь» мог зайти любой желающий. Это в теории, а на практике сюда мог зайти только чужак либо до беспамятства пьяный горожанин. Ибо всем было известно, что в этом трактире любит собираться по вечерам угрюмая, злая публика. Они пьют хмельные напитки, горланят песни и бьют морду всякому, кто не принадлежит к их устоявшейся компании.
Городская стража об этом знала. Но нетерпимость посетителей «Старой лошади» редко выплескивалась за ее пределы, а хозяин трактира никогда, в свою очередь, за помощью к стражникам не обращался, поэтому и приходилось страже поневоле закрывать глаза на буйный нрав сей оголтелой публики.
С началом осады трактир было опустел, как и все другие подобные заведения, но пятидневное перемирие вернуло в его стены прежнюю «веселую» компанию. Теперь, правда, добрая половина пьющих щеголяла в форме городского ополчения, да прибавилось на некоторых лицах свежих шрамов, но на этом, пожалуй, все различия и заканчивались. Здесь попрежнему пили, лапали продажных девок и не любили чужих.
За угловым столиком трактира было темно и скучно по сравнению с хмельным весельем, царящим в зале. Здесь не визжали девки и не было слышно пьяного мужского смеха. Но выпивки было вдоволь, стол был заставлен перемешавшимися пустыми и полными, с дешевым пивом и вином, кувшинами. За столом мрачно напивались двое завсегдатаев сего малопочтенного заведения — среднего роста, слегка расплывшийся старик и высокий плечистый молодой парень в форме пятого ополченческого. Иногда они перебрасывались негромкими ленивыми репликами и снова пили.
Изрядно набравшись, старик стал жаловаться молодому собутыльнику на жизнь:
— Сколько лет, сколько лет я выделываю кожи. Сколько лет пашу как раб… ик! И что же ты думаешь, какова благодарность за мою потраченную на это дело жизнь? — Старик сложил дулю и покачал ею в воздухе: — Вот! Вот как меня отблагодарили. Я самый старый подмастерье в городе, самый старый… ик! И все благодаря этим пердунам из гильдии. Ты думаешь, я работаю хуже, чем они? Как же, держи карман шире. Да я… да я еще… ик!.. я, еще когда был моложе тебя, уже тогда заслуживал мастерского звания. Я такие сумки делал, такие сумки… Мм, ты даже себе представить не можешь, какие я делал сумки. А меня, как щенка, мордой… ткнули. В вечные подмастерья… ик!.. записали. А все почему? — Старик многозначительно покачал искривленным пальцем.
