Великий Эллипс - Вольски Пола (первая книга txt) 📗
«Королевы» не выражали особого желания пускаться в плавание. Пока МумЯхл трясла своей огромной башкой, хрипя и стеная, БуБуудж, выставив напоказ серым небесам сморщенную, желтовато-коричневого цвета задницу, нырнула на дно. Поднялась густая муть, и дрожь сотрясла баржу. Лизелл зашаталась и ухватилась за дверной косяк. Ругаясь по-вонарски, увещевая по-авескийски, ягдинер взмахнул поводьями и заработал стрекалом. Наконец его манипуляции и многочисленные поплавки-погремушки, прикрепленные к сбруе, заставили БуБуудж всплыть на поверхность. Хозяин встретил ее с восхищением. Йахдини простонала и сплюнула. Ягдинер присвистнул, и королевы поплыли.
Вопреки первому впечатлению Лизелл, дождь лил не беспрерывно. Время от времени он прекращался, иногда просто на несколько минут, и в эти минуты смирения стихии она могла выйти из каюты и наблюдать за проплывающими мимо пейзажами. Первые часов шесть путешествия, пока баржа преодолевала узкие каналы дельты, она видела маленькие затопленные фермы; поля при них полностью ушли под воду. Темная желто-коричневая вода доходила до окон разрушенных деревянных домов. Перед ее глазами проплывали многочисленные трупы животных, домашняя утварь, мебель, обломки, вместе с ними плыли маленькие гребные шлюпки и плоты, на которых сидели люди целыми семьями, со всем своим скарбом, а порой и с домашним скотом. Она не понимала, куда они все плывут. Куда они вообще могут плыть?
БуБуудж и МумЯхл оказались неутомимыми, хотя и норовистыми пловчихами. И вечером, когда непросыхающие небеса из свинцовых превратились в синевато-серые, баржа достигла Йейбехской протоки — одного из четырех больших рукавов Золотой Мандиджуур. Там и бросили якорь на ночь.
Пока Йахдини ныряли в поисках рыбы и водорослей, их хозяин приготовил ужин на маленькой решетке, подвешенной над углями прямо на палубе, под парусиновым навесом. Несмотря на видимые неудобства, ягдинер изловчился и приготовил удивительно вкусное блюдо из смеси риса, произрастающей здесь зеленой спикки и кусочков копченого мяса. — «Это дикая собака», — довольно сообщил он.
После ужина Лизелл читала при свече в своей крошечной каюте. Когда свечка совсем оплыла и строчки начали сливаться, она задула огонь и забралась в узкую постель; простыни, хотя и чистые, терпко пахли авескийскими пряностями. Некоторое время она лежала, прислушиваясь, как дождь барабанит по крыше, река бьется о борт баржи и Йахдини жалобно похрапывают во сне. Время от времени перед ее мысленным взором проплывал Меск Заван, распростертый на дороге, в грязи, истекающий кровью, без чувств. Она отгоняла эти видения, умышленно заменяя их на каменное лицо судьи и вспоминая, к чему ей нужно готовиться, если она не выиграет эти гонки. Этот прием оказался необычайно эффективным, он надежно стер воспоминания о Заване.
Просто ему не повезло, убеждала себя Лизелл. Он должен был быть готов к тому, что Великий Эллипс — рискованное предприятие. Она сожалеет о той роли, которую она сыграла в его несчастье, но не может принять всю вину на себя. Она сделала только то, что было необходимо.
Ранним утром маленькая капля воды, упав на лицо Лизелл, разбудила ее. Она вытерлась и открыла глаза. Новая капля упала ей на лоб, она посмотрела вверх и увидела, что ярко-красный потолок усеян бусинками влаги: похоже, абсолютно водонепроницаемая каюта дала течь. Надо, чтобы ягдинер ее устранил. А лучше, посоветовал ее практичный разум, передвинуть кровать…
Дождь лил весь день. МумЯхл и БуБуудж обиженно плыли вверх по течению, таща за собой баржу на север, через Йейбехскую протоку и далее по Золотой Мандиджуур, которая была похожа не столько на реку, сколько на море: противоположного берега не было видно, а по поверхности гуляли волны, бурные и пенистые. Вдоль ближнего берега выстроились величественные дома богатых вонарских плантаторов. Ценные поля таврила — пряности, завоевавшей славу во всем мире своим пикантным запахом и голубым цветом — ушли под желто-коричневые воды разлившейся реки. Большие дома плантаторов, преимущественно классической западной архитектуры, окутывал легкий туман, почти полностью скрывая их из виду. Частный речной пирс также ушел под воду, и судоходство остановилось.
Вот она, Авеския — экзотическая, пестрая, легендарная. Земля тайн и сказок, извечных и неразгаданных. Реальность оказалась мрачной и гнетущей, совсем не сказочной и слишком влажной. Уединившись в своей протекающей каюте за плотно закрытой дверью, Лизелл погрузилась в чтение очередного романа. Через несколько часов ее оторвал от книги радостный голос ягдинера:
— Мадам, многоуважаемая мадам…
Открыв дверь, она высунула наружу голову:
— Что случилось?
— Смотрите, смотрите, — ликовал ягдинер.
— Что там? — она вышла и встала под навесом, чтобы по лучше рассмотреть, что так взволновало ягдинера. Проследив за тем, куда указывал его палец, сквозь пелену дождя она разглядела высокий каменный столб или какой-то указатель, поднимающийся из воды. На нем виднелась трехцветная эмблема — царственно-багровый, черный и золотой. — Что это?
— Граница, мадам, — объявил ягдинер. — Позади остался Порирул, а впереди нас ждет гочаллат Кандерула.
Ну, наконец-то. Ура! Лизелл улыбнулась:
— Как вы думаете, когда мы…
Но ее вопрос потонул в хриплом протестующем реве. Королевы, очевидно, не желающие покидать пределы своего отечества, выражали недовольство. Извернувшись в двойной упряжке, они одновременно рыгнули на палубу, после чего нырнули на дно с изяществом профессиональных акробаток.
Вонючая зеленая лужа растеклась по палубе, забрызгав подол нового серого платья Лизелл и изрядно испачкав ее туфли. У нее вырвался крик отвращения. Баржа закачалась, вода забурлила и, захлестнув палубу, размыла лужу.
— БуБуудж, МумЯхл! — молил ягдинер, усердно работая шестом. — Государыни мои! Красавицы! Королевы! Приказываю вам, умоляю вас, вернитесь!
Отступив назад, в каюту, Лизелл захлопнула за собой дверь. Быстро переоделась и сменила туфли. Затем разыскала тряпку, намочила ее и, насколько было возможно, отчистила испачканную одежду. Когда-то она теперь высохнет и высохнет ли вообще? Все время, пока она занималась этим, продолжался конфликт между ягдинером и его королевами. Баржу раскачивало, грязная вода затекала под дверь каюты, и, наконец, протестующие стоны оповестили о появлении чудищ на поверхности. Ягдинер выкрикнул пронзительную команду, и баржа вновь тронулась в путь, вверх по течению, пересекая границу Кандерула.
Немного погодя Лизелл решила для себя, что особого различия между Порирулом и Кандерулом не существует. По берегам Золотой Мандиджуур тянулись все те же бесконечные тавриловые плантации, принадлежащие вонарцам. И там, и здесь они были одинаково затоплены водой и потому однообразны. Но ягдинер — гражданин Уль Фуда, чем он очень гордился — с ней не соглашался:
— Да что вы, они совершенно не похожи, — уверял он Лизелл весь вечер, пока они под кухонным навесом ужинали рисом с тушеными пиджхаллями. — Понимаете, многоуважаемая мадам, жители Порирула и Кандерула произошли от совершенно разных племен, потому-то они и говорят на двух совершенно разных языках. Кандерульцы считают свой язык более великим, они называют его «Королевский язык» и потому считают, что и боги их выше ценят. Они хвастливы, заносчивы и страшно высокомерны, а порирульцы — скромны и учтивы. Кандерульцы — скрытные, все секреты держат при себе, а мы, напротив, честные и открытые. У них сердца как камни, они жадные, а мы — дружелюбные, сердечные и щедрые. Они не едят мяса диких собак, а мы едим, и они из-за этого над нами насмехаются. И, однако, у них нет ритуала очищения пищи, и поэтому они немногим лучше мусорщиков. Многоуважаемая мадам, мы с ними как небо и земля.
— Понимаю, — пробурчала серьезно Лизелл. — Понимаю.
Они возобновили путешествие на рассвете, под проливным дождем. Через семь часов, когда дождь все еще продолжал лить, баржа вошла в порт Афа Хаал. Лизелл заплатила вторую часть суммы, обещанной ягдинеру, он помог ей сойти на берег и вынес ее чемодан.
