Танец с драконами. Книга 1. Грезы и пыль. (Другой перевод) - Мартин Джордж Р.Р. (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Ну, это пустяки.
— Что еще?
— Юнкай восстановит рабство как у себя, так и в Астапоре. Вы не должны препятствовать этому.
— Юнкай восстановил рабство, не успела я удалиться от его стен на две лиги, и что же? Разве я вернулась назад? Король Клеон умолял меня пойти на Юнкай совместно, но я осталась глуха к его мольбам. Сколько раз мне повторять, что я не желаю воевать с ними? Каких им еще заверений?
— В том-то и подвох, моя королева. Никаким вашим обещаниям Юнкай, увы, не поверит. Они без конца поминают о неком после, которого воспламенили ваши драконы.
— Сгорел только его токар, — бросила Дени.
— Тем не менее Юнкай и Новый Гис к вам не питают доверия. Слова — это ветер, как вы сами изволите говорить. Словами вы себе мира не обеспечите: ваши недруги требуют дел. Они ждут нашей свадьбы и моей коронации.
Дени, страстно желая вылить вино прямо ему на голову и смыть с его лица сострадательную улыбку, вновь наполнила его чашу.
— Брак или бойня, свадьба или война. Таков, значит, мой выбор?
— Мне думается, он очевиден, ваша блистательность. Произнесем свои обеты перед богами Гиса и будем создавать новый Миэрин вместе.
Обдумывая ответ, Дени услышала шаги за спиной. Повара обещали приготовить любимое блюдо Гиздара — собаку в меду, начиненную перцем и сливами, — но это был не подающий на стол слуга, а сир Барристан. Отмытый дочиста, весь в белом, с длинным мечом на боку.
— Извините, что беспокою, ваше величество, — сказал он с поклоном. — Я решил незамедлительно сообщить вам, что в город вернулись Вороны-Буревестники со свежими новостями. Юнкайцы, как мы и опасались, выступили в поход.
— Королева изволит ужинать, — с легким раздражением заметил Гиздар. — Наемники могли бы и подождать.
— Я попросил лорда Даарио вручить письменный доклад мне, как приказывали ваше величество, — не обращая на него внимания, продолжал рыцарь, — но он засмеялся и сказал, что напишет его собственной кровью, если ваш маленький писец покажет ему, как это делается.
— Кровью? — вскричала Дени. — Что это, шутка? Я, конечно же, приму его лично. — Она совсем еще молода, а молоденькие женщины славятся своей переменчивостью. — Созовите моих капитанов… Вы, Гиздар, простите меня, я уверена.
— Миэрин прежде всего, — улыбнулся ее жених. — У нас впереди еще много ночей… тысяча.
— Сир Барристан вас проводит. — Дени выбежала прочь, скликая служанок: капитана в токаре принимать не годится. Дени перемерила дюжину платьев и отвергла предложенную Чхику корону.
При виде преклонившего колено Даарио Нахариса у нее сжалось сердце. В его волосах запеклась кровь, на виске багровела свежая рана, правый рукав был красен по локоть.
— Вы ранены, — прошептала Дени.
— Вы об этом? — Даарио потрогал висок. — Арбалетчик целил мне в глаз, но я обогнал стрелу. Торопился домой, погреться в лучах улыбки моей королевы. А это, — он тряхнул рукавом, — не моя кровь. Один мой сержант подговаривал меня перейти к юнкайцам. Сердце, вырванное у него из груди, я вез в дар моей серебряной королеве, но меня окружили четверо шипящих Котов. Отбиваясь, я швырнул кому-то из них в лицо сердце изменника.
— Доблестное деяние, — произнес сир Барристан тоном, противоречащим сказанному, — но вы, как я понял, имеете сказать ее величеству нечто важное?
— Вести у меня плохие, сир дедушка. Астапор пал, и рабовладельцы идут на север всем своим войском.
— Эта новость уже протухла, — буркнул Лысый.
— Как говорила твоя матушка о поцелуях отца, — не замедлил с ответом Даарио. — Я приехал бы намного быстрее, сладчайшая королева, но в холмах от юнкайских наемников продыху нет — целых четыре отряда! Вашим Воронам-Буревестникам пришлось прорубать себе путь мечами, и это еще не самое худшее. Юнкайцы идут по прибрежной дороге с четырьмя легионами из Нового Гиса, сотней одетых в броню слонов, толосскими метателями камней и квартийцами на верблюдах. Еще два гискарских легиона сели на корабль в Астапоре. Если верить взятым нами пленникам, они намерены высадиться за Скахазадханом и отрезать нас от Дотракийского моря.
Дени морщилась всякий раз, когда капля крови падала с его рукава на мраморный пол.
— Велики ли потери? — спросила она.
— Наши-то? Не считал; мы приобрели больше, чем потеряли.
— Вы о перебежчиках?
— Да, к нам пришли храбрецы, желающие сразиться за правое дело. Они вам понравятся, моя королева: один, топорщик с островов Василиска, побольше Бельваса будет. Есть и вестероссцы, десятка два — эти из Сынов Ветра, Юнкай им чем-то не угодил. Из всех выйдут славные Буревестники.
— Что ж, хорошо. — Дени не привередничала: у Миэрина каждый меч на счету.
— Вы упомянули о четырех вольных отрядах, — хмуро напомнил сир Барристан, — нам же известны только три: Сыны Ветра, Длинные Копья и Дикие Коты.
— Вы мастер считать, сир дедушка. К Юнкаю переметнулись Младшие Сыновья. Тьфу на Бурого Бена Пламма! Дайте только встретить его в бою — я вскрою ему грудь и вырву его черное сердце.
Дени не находила слов. Она так доверяла Бену! Перед ней стояло его смуглое лицо с перебитым носом, белые волосы, морщинки в уголках глаз. Даже драконы любили старого Бена, а он похвалялся, что в нем есть капля драконьей крови. Три измены должна ты испытать… одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви. Которую из них приписать Бену Пламму — третью или вторую? И куда в таком случае отнести медведя-изменника сира Джораха? Неужели никому из ее друзей нельзя доверять? Что толку в пророчествах, если они не поддаются разгадке. Не выйти ли ей за Гиздара еще до восхода солнца, чтобы все эти армии испарились, как утренняя роса?
Слова Даарио вызвали большой шум. Резнак скулил, Лысый бранился, кровные всадники клялись отомстить, Силач Бельвас бил себя по животу кулаком и обещал съесть сердце Бена с луком и сливами.
— Тише, прошу вас, — воззвала Дени, но расслышала ее одна Миссандея. Королева поднялась на ноги. — Тихо! С меня довольно.
— Приказывайте, ваше величество, — опустился на одно колено сир Барристан. — Мы почтительно внемлем вам.
— Будем продолжать то, что задумали. Запасем как можно больше провизии. — Если она оглянется назад, ей конец. — Запрем ворота, поставим на стены всех боеспособных мужчин. Никто не должен входить в город и выходить из него.
— А как нам быть с астапорцами? — после недолгого молчания спросил Резнак.
Дени хотелось вопить, скрежетать зубами, рвать на себе одежду и биться об пол.
— Кажется, мой приказ ясен: закрыть ворота. — Они ее дети, но она больше ничего не может сделать для них. — Оставьте меня все, кроме Даарио. Я еще не обо всем его расспросила, да и рану нужно промыть.
Когда все другие откланялись, Дени поднялась с Даарио в свою спальню. Ирри обмыла рану на виске уксусом, Чхику перевязала.
— Твоя одежда в крови, — сказала королева, отпустив их. — Сними ее.
— Если и ты свою снимешь, — молвил Даарио, скрепив слова поцелуем.
Его волосы пахли кровью, дымом, конем, губы были твердые и горячие.
— Я думала, что меня предашь ты, — проговорила, трепеща, Дени. — «Одна измена из-за золота, одна из-за крови, одна из-за любви» — так сказали мне колдуны. О Буром Бене я и не помышляла… даже мои драконы доверяли ему. Обещай, что никогда меня не предашь, — потребовала она, держа капитана за плечи. — Этого я не вынесу. Обещай.
— Никогда, любимая. Обещаю.
— Я поклялась выйти за Гиздара зо Лорака, если он подарит мне девяносто дней мира, но теперь… Я возжелала тебя с первого взгляда, но как мне было отдаться наемнику, неверному, переменчивому? Ты хвастался, что спал с сотней женщин.
— С сотней? — Даарио ухмыльнулся в пурпурную бороду. — Я лгал, моя королева. Женщин у меня была тысяча, а вот дракона ни одного.
— Чего же ты ждешь? — спросила она, подставив губы для поцелуя.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ДОМ БАРАТЕОНОВ
