Леди, которая любила лошадей (СИ) - Демина Карина (мир книг .TXT) 📗
А тошнота… не то, чтобы отступила.
- То есть, я тоже… больше не маг?
Пустоты не было.
Напротив, под сердцем дрожала искра дара, слабая, хрупкая, что весенний лед, но была же. Или… Демьян потянулся было к ней.
Теплая.
А туман перед глазами уплотнился, и в нем появились тончайшие нити, что уходили куда-то… в стены? В вещи?
- Не знаю, - Ладислава туман окутывал полностью, собираясь за плечами в некое подобие крыльев. – Мертвомир… он иной по своей сути. И его только-только начинают изучать. Как и дары, которыми он наделяет людей, способных его коснуться.
- И я…
- Теперь способен.
Демьян сел. И вытянув руку, позвал свою искру, которая распустилась на ладони сгустком тумана.
- Значит, я теперь некромант?
- Возможно.
Не было печали.
Некромантов не любят. И нельзя сказать, что для нелюбви этой вовсе нет причин. Есть… и туман свернулся клубком на ладони.
- Это… невозможно.
- Но боюсь, что ты не совсем некромант, - Ладислав наблюдал за клубком с немалым интересом. – Они опять напортачили…
- Кто?
- Целитель этот. Не люблю целителей. У них руки холодные.
И Демьян кивнул, соглашаясь.
- И главное, лезут исцелять без разбору… печать вот поставил. Стабилизирующую. А что там стабилизировать, если структура только формируется? Тебе бы еще пару месяцев походить…
- Он не протянул бы этой пары месяцев, - громкий голос Никанора Бальтазаровича спугнул туман, заставил его втянуться в ладонь. – Да в него сила уходила, что в бездонную бочку…
- Мертвый мир всегда голоден, - сказал Ладислав, будто это что-то да объясняло. – Он должен был справиться сам.
- Не справлялся.
Демьян почувствовал себя неловко.
А уж когда Вещерский вошел, неловкость стала просто-таки всеобъемлющей. Наверное, не только для него, если воцарилось молчание.
- А… ничего так вышло, - сказал княжич, почесав щеку. – С фантазией.
- Что вышло? – мрачно поинтересовался Демьян. Чужие фантазии на собственном теле его совсем не радовали. Однако что-то подсказывало, что избавиться от них не выйдет.
- То, что ты, дорогой мой товарищ и почти родственник, теперь уникальный по сути своей маг…
Спина опять зачесалась, верно, от избытка уникальности. А Вещерский руки потер, и вид у него сделался предовольнейший.
- Я тебя к себе заберу.
- Если выживет, - счел нужным добавить Никанор Бальтазарович, сложивши руки на выдающемся своем животе.
- Выживет, - пообещал Ладислав и носом шмыгнул. – Если до сих пор живой, то и выживет.
- Зеркало дайте, - Демьян попробовал было сползти с кушетки и покачнулся.
Во взгляде целителя появился некоторый скепсис, пробудивший в душе Демьяна самые нехорошие предчувствия.
- Можно и без зеркала, - Вещерский взмахнул рукой, сотворяя иллюзию. Подробную. И судя по одобрительному кивку Никанора Бальтазаровича, весьма себе точную.
Дракон…
Дракон остался. Правда, теперь он обвивал дерево с красными ветвями и белыми хрупкими с виду цветами. Хвост змея упирался в волны, выписанные весьма тщательно, а из волн выглядывала огромная рыбина. В ветвях же дерева скрывались существа вида самого удивительного.
Птицы?
Кошки?
Твари мертвого мира?
- Знаете, - сказал Демьян, коснувшись красной ветви, которая переходила через плечо на грудь. – Я к вам больше не приду.
- Почему? – Никанор Бальтазарович поджал губы, изображая обиду.
- Воображение у вас чересчур уж живое.
Глава 7
Марья примеряла шляпки.
Одну за другой.
И вокруг нее стайками вились продавщицы, равно охая и ахая, восхищаясь не то Марьей, не то шляпками, не то тем, до чего оные шляпки Марье идут. Она же, поворачиваясь перед зеркалом то одним боком, то другим, вздыхала.
Морщила носик.
И снимала очередное творение провинциального мастера, давая шанс другому.
- Вам просто чудо до чего хорошо, - вздыхали продавщицы, совершенно, кажется, не раздражаясь тому беспорядку, который Марья принесла с собой.
Шляпки, прежде чинно возлежавшие на деревянных болванах либо же на полках, ныне были везде. Они возвышались горами белой и золотой соломки, тончайших тканей, растопыривали перьевые веера, переплетались узорчатыми ленточками и спускали нити бус.
Но Марью это не волновало.
Кажется.
- Вот, - сняв премиленькую шляпку из узорчатой соломки, украшенную голубыми и желтыми лентами, она протянула ее Василисе. – Попробуй. Тебе пойдет.
Шляпка и вправду была прелестной, вот только смотрелась на Василисе… как и предыдущие семь. И Марья сморщила нос.
- Не понимаю, - сказала она, взяв несчастную шляпку, которая на ней словно ожила. – Почему так?
- Простите, но… ей просто фасон не подходит, - очень-очень тихо произнесла молоденькая девушка и, словно испугавшись своих слов, спряталась за старшими продавщицами. А те нахмурились.
- Возможно, - согласилась Марья и, зацепившись за девушку взглядом, велела: - Тогда принеси то, что ей пойдет.
Девушка густо покраснела.
И отступила, чтобы исчезнуть за неприметной дверью. Марья же задумчиво взяла в руки соломенную шляпку с огромными полями. На полях раскинулся настоящий цветочный луг, пусть цветы были выполнены из лент, но довольно искусно. Как и чучело белой птицы, которая будто ненадолго присела меж цветов. Птица и вовсе казалась живой, отчего становилось несколько жутко.
- Ужас, - сказала Марья в никуда. – Хуже только та муфта из крыльев чайки, которую Хованская на каток взяла…
Василиса подавила зевок.
Не то, чтобы шляпки ее вовсе не интересовали, скорее уж она догадывалась, что и здесь не найдет ничего подходящего.
- Вот, - девушка вернулась. В руках она держала несколько коробок. – Попробуйте… это шотландский беретик…
Шляпка была крохотною и забавной. Исполненная из атласа горчичного цвета, она была украшена лишь брошью с темными камнями.
- Интересно… - Марья взяла и повертела ее в руках.
- В Париже весьма модны, - девушка вновь покраснела. – У меня… сестра работает в модном доме… и говорит, что скоро широкие поля выйдут из моды.
- Не здесь, - отмахнулась Марья. – В Париже возможно, а у нас солнце…
- И бледность тоже…
- Глупости, загар…
Шляпка сидела… пожалуй, сидела. Шляпка. Василиса повернулась одним боком к зеркалу. И другим. Поправила…
- Это носят вот так, - девушка сдвинула шляпку, чуть в сторону и расправила тончайшую вуаль, которая доходила лишь до середины лба. – А еще вот настоятельно рекомендую…
- Покажите, - потребовала Марья.
- Вам тоже пойдет… удивительный фасон. Мне прислали эскизы…
- …теперь ее точно за дверь выставят, - проворчал кто-то. – Сказано было, чтобы не лезла к людям…
- …и я подумала…
Марья с удовольствием мерила шляпку столь махонькую, что ее и ладонью-то накрыть можно было. Один бархатный край загибался вверх, другой, напротив, вниз, и с него спускалась все та же сетка, правда, на сей раз светлая и куда длинней, нежели у Василисы.
- А еще…
Василиса отступила к окну.
И присела на пуфик, понимая, что ждать придется долго, что Марья никогда-то в жизни не упустит случая приобрести нечто, чего еще нет у других, а уж если речь идет о шляпке…
Василисе же на конюшни надобно.
И в гости ведь заглянуть собирались, хотя, конечно, хорошо, что теперь-то вряд ли получится, ибо подобный визит выглядел довольно-таки наглым, но… или нехорошо? Она бы не отказалась продолжить вчерашнюю беседу.
Или новую начать.
Или…
Ее взгляд остановился на человеке, что неспеша следовал по улице. Был этот человек в общем-то обыкновенен, что обликом своим, что неспешною повадкой, словно показывающей, что он изволит отдыхать и никуда-то не спешит. И Василиса сама не поняла, чем же он так заинтересовал.
Просто…
Зацепилась. Иначе и не скажешь.
Она разглядывала его так, будто… сама понять не могла, что же не нравится ей в нем. Светлый ли льняной костюм, слегка измятый, как того требует мода. Штиблеты ли, тоже белые, но с непременным черным каблуком. Шляпа…
