Леди, которая любила лошадей (СИ) - Демина Карина (мир книг .TXT) 📗

- Что?

- Не знаю, - Марья покрутила шляпку, правда, не с птицею, а с парой проволочных ветвей, что переплелись над макушкой этаким подобием дивных рогов. На ветвях виднелись каменные вишенки, а с боков торчали тряпичные листики. – След поискать…

- Стерся давно…

- Это в нынешнем мире, - некромант отвлекся от изучения птицы и посмотрел на Демьяна. И Вещерский тоже посмотрел на Демьяна.

И кажется все-то в крохотной этой лавке, чересчур тесной для такого количества людей, посмотрели на Демьяна. В том числе Василиса, и была в ее глазах такая надежда, что стало просто-таки неудобно.

- И что надо делать? – спросил он, уже предчувствуя, что ему не понравится.

Иначе отчего спина зазудела, и показалось, что ожили нарисованные чудовища, заволновались.

Глава 8

На улице было… обыкновенно.

Так обыкновенно, словно ничего-то и не произошло, разве что опаленные огнем деревья еще возвышались этаким напоминанием о магическом огне. Но к утру и они исчезнут.

Как исчез, развеялся след.

Вот Вещерский встал, и редкие прохожие, которым не сиделось в этот полуденный жаркий час, сами собой отступили, будто почуяли скрытую в сутуловатой фигуре княжича силу. И сила эта пролетела волной, пронеслась да и развеялась, так ни за что и не зацепившись.

Княжич хмыкнул.

Недовольно нахмурилась княжна, поправивши новую шляпку, или как оно называется. А Демьян поглядел на некроманта, который лишь плечами пожал.

- У каждого по-своему, - сказал он. – Я вот… запахи обычно. Или еще образы могу поднять. Передать тоже. Но образы тяжело, тем более в таком месте. Много людей, много следов. И времени, чтобы найти нужный, понадобится изрядно.

А Демьяну как быть?

Он, между прочим, некромантии не обучен, он вообще только туман и видит, разве что тот теперь сделался неодинаков.

Над Марьею будто золотой или огненный, прячущий в себе немалые силы.

Над княжичем тоже золотой, но темнее, гуще, злее будто бы… а вот вокруг Василисы туман перламутром переливает, аккурат как пуговицы на свадебном платье сестры. Помнится, они ей нравились едва ли не больше чем само платье.

И этот туман расползается.

Прокладывает тоненькую тропку… вот он след. Демьян почувствовал его, но… слабый, размытый. А если…

- Позволите вашу руку?

Она протянула ее молча, тонкую теплую, горячую даже. Нервно бился пульс, и Демьян слышал его, как слышал стук ее сердца, ее страх и смешанную с ним надежду. А еще… опасения? Она боялась не его, но за него, и этот было, пожалуй, необычно.

Никто-то и никогда, кроме, пожалуй, Павлуши, не беспокоился за Демьяна.

Однако стоило прикоснуться, и туман потек к Демьяну, принося с собой смесь запахов, терпкую, словно старое вино. И пьянила она не хуже. Ветром степным, лошадьми, железом и камнем, разогретым сосновым бором, старою смолой, которую в детстве Демьян со товарищами сковыривал с деревьев и жевал.

Нет, ему не запахи нужны.

След.

Он окреп.

И теперь виднелся яркою перламутровой нитью. Одна шла с улицы и гляделась более тусклой, а вот другая протянулась от двери лавки… на три шага. И все три Демьян сделал, не выпуская Василисину руку. Не то, чтобы боялся потерять след, нет, теперь он бы отыскал его и с закрытыми глазами. Но вот… просто… не отпускал.

- Да, я здесь стояла, - сказала Василиса.

И след горел, переливался. Он сохранил остатки удивления, узнавания… и снова удивления. Каплю страха, но какого-то запоздалого.

Она не поняла.

И вправду не поняла, что происходит, и от этого собственная сила Демьяна вдруг ожила, рванула, желая свободы и мести. Спину обожгло резкой болью, и Демьян стиснул зубы.

Не хватало еще…

Надо дальше смотреть.

Вот полыхает белым светом след огня, будто рубец на ткани мира.

Демьян не без сожаления, но выпустил руку. И шагнул дальше. Лицо опалило несуществующим пламенем, но то ли мир подвинулся, то ли он сам изменился, однако огонь этот едва не заставил отступить.

Дальше.

Пламя разрывало мир.

И оставалось лишь пройти по этому разрыву до места, где огонь родился.

- Да… там… - послышалось за спиной. Голоса доносились издалека и, признаться, казались чужими, искаженными.

Смотреть.

Вот след огня. А рядом, куда менее четкий – человека. И его не похож на след других людей. Он будто размытый, полустертый, словно и сам этот человек не является в полной мере частью мира яви. Демьян моргнул.

Присел.

Осторожно коснулся пятна. Закрыл глаза, прислушиваясь к тому, что происходит, в том числе и в его собственном теле. Теперь он ощущал рисунок полностью, в каждой черте его, в каждой чешуйке дракона, в перьях чудовищных то ли птиц, то ли зверей, в змеиных извивах ветвей и цветах, что теперь раскрывались, причиняя немалую боль.

Но зато Демьян услышал и человека.

Его нервозность, беспокойство.

Желание бежать.

И волю, что управилась с этим желанием. Ожидание… он пришел сюда не случайно. Ему было велено… кем? Не понятно, главное, что человек боялся того, кто приказал прийти. И боялся куда сильнее, нежели жандармов, хотя и их тоже.

Именно страх его и подтолкнул.

Именно страх…

…погнал вперед.

След продолжился и ныне виднелся, пусть не так ярко, как Василисин, но все же достаточно, чтобы не потерять его. Он протянулся нитью. Человек бежал. Он уже не просто был напуган, он пребывал в уверенности, что жизни его грозит смертельная опасность, что, если остановится, он погибнет. И потому продолжал бег даже когда закололо сердце.

И под сердцем.

И…

Демьян остановился там, где на мостовой растекалось темное пятно, будто крови плеснули. Или не крови? Он решился коснуться пятна пальцами и поморщился.

У смерти неприятный запах.

Демьян закрыл глаза и попытался вернуться. А когда открыл, то увидел перед собой женщину, от которой все одно пахло степью, пусть, кажется, запах этот слышал лишь он.

- У вас кровь идет, - сказала Василиса и протянула кружевной платок. – На шее. И на щеке… и наверное, вам нужно к целителю.

- Нет, - Демьян платок взял. – К целителю мне никак нельзя.

- Почему?

- Страшные это люди… - он осторожно приложил платок к шее, там, где продолжился рисунок. И еще подумал, что она, верно, заметила.

Не могла не заметить.

Особенно тот, который с цветами… и за ухом… помилуйте, какой солидный человек позволит изрисовать себя цветами? Право слово, хоть ты возвращайся и проси, чтобы к этим цветочкам чудищ добавили. С чудищами оно как-то посолидней.

А Василиса улыбнулась.

И сказала:

- Знаете… а вам идет.

И Демьян отчего-то смутился.

…тело нашлось в мертвецкой.

- Так… ваше благородие… того… несчастный случай, - жандарм, вызванный Вещерским, в присутствии начальства столь высокого, чувствовал себя до крайности неловко. Он то оглаживал мундир, то поправлял перевязь, то дергал себя за соломенные усы, то вдруг вовсе замирал, словно надеясь, что этакая неподвижность избавит его от внимания. – Сообщили-с… бежал, упал-с… вызвали-с доктора, а он сказал, что, мол, сердце не выдержало.

Мертвец был бледен и нехорош.

То есть, конечно, случалось Демьяну встречать мертвецов и куда более отвратительных, взять тех же утопленников. Нет, внешне нынешний выглядел вполне себе благостно и даже солидно, казалось, человек просто уснул, но… стоило приглядеться…

- Не трогайте его, - сказал Демьян, когда Вещерский потянулся было к телу.

И тот, что характерно, руки убрал.

- Вот-вот, - некромант обошел мертвеца по дуге. Вытянув шею, прислушался к чему-то, кивнул и вперился в жандарма. – Одежда где?

- Не имею чести знать! – рявкнул тот, вперившись в Ладислава совершенно честным взглядом.

- Так выясни.

- Выясни, - подтвердил Вещерский. – И не приведи вас Господь, чтоб даже пуговица пропала…

Он посмотрел превыразительно, и жандарм слегка побледнел.