Стена змей - Прэтт Флетчер (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Порывшись в багаже и вытащив пару неуклюжих обоюдоострых клинков, он вручил их упомянутым и уселся на длинный еловый корень, явно приготовившись как следует насладиться зрелищем.
– Руби его, о Вольтерпайарт! – гаркнул он. – Снеси ему башку!
– Эй! – забеспокоился Ши, поглядывая на унылые физиономии сотоварищей. – Так не пойдет. Они в этом деле ни черта не смыслят и только зря покалечат друг друга.
Лемминкяйнен откинулся на ствол дерева.
– Либо они этому делу обучатся, либо со мною далее не поедут!
– Но ты же сам сказал, что им можно ехать. Так нечестно!
– Не было такого в нашем договоре, – упрямствовал герой. – Отправились они с нами по моему дозволению, а теперь отменяю я его. Либо пускай упражняются, либо отправляются домой.
На лице его была написана твердая решимость поступить именно таким образом, и Ши был вынужден признать, что с юридической точки зрения он совершенно прав. Но тут на выручку пришла Бельфеба:
– В Царстве Фей, когда обучаем мы новичков зеленых клинком владеть, то применяем деревянные мечи или же попросту ветки, дабы увечий они себе не нанесли.
После непродолжительных пререканий Лемминкяйнен все же согласился на предложенный компромисс. Вскоре Бродский с Байярдом под его язвительные замечания уже вовсю хлестали друг друга палками, вырезанными из стволов молодых березок; запястья они для вящей безопасности обмотали тряпками. Байярд был выше ростом и мог достать дальше, но занятия джиу-джитсу выработали у Бродского хорошую реакцию. После нескольких и без того удачных ударов он так шмякнул противника по руке, что тот выронил свою палку.
– Руки, почитай, нету, – констатировал Лемминкяйнен, успевший полностью войти в роль тренера. – Ну ладно... Все равно никому из вас в жизни не стать таким бойцом и героем, как Каукомъели!
Повернувшись, он направился запрягать оленя. Бельфеба потихоньку положила руку на плечо Ши, поскольку того так и подмывало напомнить герою нелицеприятные подробности одного совсем недавнего поединка.
Дневной отрезок пути оказался полной копией утреннего: окружающая обстановка и не думала меняться, оставаясь столь же монотонной – равно как толчки и тряска, сопутствующие их продвижению. Поэтому Ши ничуть не удивился, когда Лемминкяйнен сам предложил пораньше устроить привал. Вместе с Бродским и Байярдом они соорудили из веток и сучьев нечто вроде односкатного треугольного шалаша, в то время как герой с Бельфебой углубились в лес, чтобы разжиться свежей дичью к ужину.
Пока они обгладывали кости каких-то птиц, размером напоминавших курицу, а вкусом куропатку, Лемминкяйнен растолковывал, что поход в Похъёлу он затеял по той причине, что при помощи волшебства вызнал про намечающееся там большое свадебное торжество, на которое его не пригласили.
– Портить людям праздник из-за такой чепухи? – удивился Бродский. – Чего-то я не просеку. Послал бы их подальше, и всех делов!
– Сие уронило бы мою репутацию, – важно ответствовал Лемминкяйнен. – А кроме того, ожидается там великое число колдунов и чародеев, кои будут демонстрировать свое искусство. Много потеряю я, коли не буду при том присутствовать.
Бельфеба сказала:
– Условились мы сопровождать тебя, сэр Лемминкяйнен, и не мыслю я идти на попятный. Но ежели столь велико торжество намеченное и столь много гостей на нем ожидается, невдомек мне, как даже с нашей четверкою управишься ты с задачей своей быстрей и лучше, нежели в одиночку.
Лемминкяйнен раскатисто расхохотался.
– О девица, о Пельфепи, поразмысли-ка получше! Для любого волшебства потребна основа. Располагая тобою и луком твоим, могу поднять я сотни стрелков; с Харолайненом кипучим в ряд выстрою тысячи воинов – но только ежели будете вы у меня под рукою!
– Он прав, детка, – подтвердил Ши. – Старая добрая симпатическая магия. Помню, как-то док Чалмерс меня на этот счет просветил. Что это у тебя там?
Лемминкяйнен успел вытащить из объедков несколько длинных перьев и теперь бережно их разглаживал. На лице его застыло то самое преувеличенно хитрое выражение, которое они уже не раз наблюдали.
– В Похъёле теперь точно знают, что величайший из героев и чародеев все ближе, – сказал он. – Чтоб готовому быть к любым неожиданностям, надобно заранее всем полезным запастись.
Он затолкал перья в один из своих вместительных карманов, поглядел на костер, все ярче разгоравшийся на фоне сгущавшихся сумерек, и завалился спать.
Байярд сказал:
– Мне тут пришло в голову, Гарольд, что магия в этом континууме и с количественной, и с качественной точки зрения заметно превосходит любую другую, о которых ты рассказывал. И если Лемминкяйнен способен превратить тебя в тысячу воинов, что помешает и остальным поступить подобным образом? Я бы сказал, что все это довольно опасная затея.
– Я уже и сам это успел сообразить, – отозвался Ши, тоже устраиваясь на ночлег.
Следующий день оказался полным повторением первого – за тем лишь исключением, что Бродский с Байярдом под утро настолько закоченели, что насилу выбрались из-под меховых одеял, дабы получить очередной урок фехтования, на котором еще до завтрака настоял Лемминкяйнен. В санях ехали молча, но когда они вечером собрались у костра, Лемминкяйнен столь долго развлекал их баснями о своих подвигах, что Ши с Бельфебой предпочли удалиться за пределы слышимости.
Дальше потянулось одно и то же. К пятому дню бойцы на палках достигли такого прогресса, что Лемминкяйнен лично принял участие в тренировке, ловко отправив Бродского в нокаут. Как ни странно, это только улучшило обстановку в компании: детектив зла не держал, а герой весь вечер пребывал в замечательном настроении.
Но едва только наутро они успели тронуться в путь, как Лемминкяйнен вдруг принялся вертеть головой во все стороны, приглядываясь и принюхиваясь.
– Что стряслось? – поинтересовался Ши.
– Чую волшебство – сильное волшебство Похъёлы. Гляди острей, о Вольтерпайарт!
Однако особо острого зрения не понадобилось. Вначале между деревьями проглянуло яркое зарево, а вскоре перед ними открылась и вовсе исключительная картина. Протянувшись откуда-то справа и теряясь за поворотом вдали, перед ними расстилалась глубокая ложбина, похожая на русло пересохшей реки. Но вместо воды ее заполняло некое рубиновое свечение, отчего песок и камни на дне мерцали, словно раскаленный докрасна металл. На противоположной стороне данного феномена высился острый обломок скалы, на котором восседал орел с пляжный домик размером.
Едва только Ши прикрыл лицо от жара, как орел покрутил головой и с любопытством уставился на их компанию.
Натягивать поводья нужды не было – Лось Хийси остановился сам. Лемминкяйнен повернулся к Байярду:
– Что зришь ты, о глаза Охайолы?
– Раскаленные докрасна булыжники, похожие на мостовую в аду, и орла в несколько раз больше натурального. Что-то в глазах рябит... Нет, и то, и другое на месте, все верно.
Гигантская птица не спеша расправила одно крыло.
– О-го-го, – проговорил Ши. – Ты прав, Уолтер. Это...
Бельфеба выскочила из саней, подняла палец, чтобы оценить направление ветра, и принялась снаряжать лук тетивой; Бродский вертел головой, воинственно хорохорясь, но явно не в силах хоть как-то повлиять на ситуацию,
Лемминкяйнен провозгласил:
– Спрячь, Пельфепи, свои стрелы – я и сам, колдун могучий, птицу мерзкую отважу!
Огромный орел тем временем взмыл в воздух.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Кауко, – бросил Ши и выхватил свою шпагу, сознавая, насколько она в такой ситуации не к месту. Длиной она была не больше, чем когти чудовища, и уж всяк тоньше.
Орел кругами набрал высоту и спикировал на них с такой скоростью и мощью, что Байярд только ахнул. Но Лемминкяйнен, не притрагиваясь к своему оружию, довольствовался лишь тем, что швырнул в воздух пригоршню перьев большой куропатки и с пулеметной быстротой выпалил какой-то стишок, слов которого Ши не сумел разобрать.
Перья немедля превратились в стаю куропаток, которая под мотоциклетный треск крыльев косо вильнула в сторону. Орел, уже нависший прямо над ними – Ши разглядел даже, как трепещут растопыренные перья на концах крыльев и хвосте, которыми он балансировал в воздухе, – испустил пронзительный хриплый крик, захлопал крыльями и устремился вслед за стаей. Вскоре он окончательно скрылся за верхушками деревьев.
