Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Тем временем настал сентябрь, ночи стали холоднее, и в очередное утро Квентин слег в постель от приступа местной болезни, здорово напоминавшей ревматизм. После чего мгновенно стало ясно, что порядок в доме Ольгера держался исключительно на нем. Альк, не любивший мажордома за неискоренимое занудство, вечный старческий бубнеж, а прежде всего - за манеру говорить о ройте так, как будто бы речь шла о высшем существе, теперь едва ли не молился, чтобы Квентину быстрее полегчало. Александр чувствовал, что голова у него идет кругом от общения с кухаркой, приходившей в дом готовить им обед и ужин, и от остальных разом свалившихся на него дел.
Спасало то, что Ольгер был не слишком привередлив. Скажем, Альк ни разу даже не притронулся к метелочке из птичьих перьев, которой Квентин без конца сметал со столов и канделябров пыль, но Хенрик этого как будто не заметил.
Впрочем, Ольгеру сейчас было не до него.
Ройт наконец-то получил письмо, из-за которого так часто ездил в городскую ратушу. Но если допустить, что Ольгер ожидал каких-нибудь хороших новостей, то он их явно не дождался. Альк был в гостиной в тот момент, когда Ольгер читал свое письмо, и видел, что за эти несколько минут Ольгер как будто постарел на десять лет. Глаза у него потускнели, а в углах плотно сжатых губ обозначились горькая складка. Альк помимо воли посочувствовал Хенрику Ольгеру - но благоразумно воздержался от вопросов, что его расстроило. Не приходилось сомневаться, что ройт не потерпит непрошенного вмешательства в свои дела даже от равного, а уж от "серва" и подавно.
Впрочем, здравомыслия Свиридову хватило ненадолго. Поздно вечером, когда он уже собирался идти спать, Альк случайно обратил внимание на свет, горевший в кабинете ройта. Это показалось ему крайне необычным, так как в это время Ольгер, поднимавшийся довольно рано, чаще всего уже спал. Как будто невзначай пройдя мимо открытой двери кабинета, Альк почувствовал тянувшийся оттуда горьковатый запах каффры и отметил, что его "хозяин" сидит за столом, бездумно глядя в одну точку.
Альк сказал себе, что это его совершенно не касается. Еще немного постоял у двери кабинета, уговаривая себе плюнуть на странное поведение Хенрика Ольгера и отправляться спать... а потом, мысленно обругав себя последним идиотом, вошел внутрь.
К счастью, Ольгер даже не подумал спрашивать, что он здесь делает. В ту самую минуту, когда Альк вошел, ройт потянулся к чашке, убедился, что она уже пуста, и тяжело вздохнул.
- Да, неудобно жить без управляющего. Тебя, что ли, научить готовить каффру?..
Альк хорошо помнил наслаждение, с которым ройт обыкновенно пил свою густую черную бурду из тонкой белой чашки, здорово напоминающей земной фарфор. Квентин всякий раз смотрел на этот ритуал, как на какое-то священнодействие, но для Алька кафра выглядела куда менее таинственно. Он покосился на лежавший на столе мешочек с зернами, весьма напоминавшими обыкновенный кофе, и решил рискнуть.
- Я знаю, как ее готовят, ройт. Сварить вам еще к...каффры?
Ольгер вопросительно приподнял брови - как всегда, когда чему-то удивлялся. А Свиридов мысленно спросил себя, зачем ему понадобилось лишний раз выскакивать с такими предложениями? Если учесть разницу эпох, мешочек этих зерен вполне мог стоить дороже, чем сам Альк. Охота была связываться!
- Хорошо... валяй, - поколебавшись, кивнул Ольгер, ошарашив этим просторечным выражением Свиридова, привыкшего, что ройт обычно изъясняется совсем иначе.
Когда спустя примерно полчаса Альк вошел в кабинет, неся поднос с местным аналогом кофейной турки, ройт все так же сидел за столом, откинувшись на спинку кресла и держа в руке раскрытый медальон. Тонкая блестящая цепочка медальона, как живая, обвивалась вокруг пальцев ройта. А лицо... пожалуй, сейчас Ольгера вполне возможно было спутать с экспонатом из коллекции мадам Тюссо.
Недавно пробудившееся сочувствие к ройту оказалось вытеснено любопытством. Альк не отказался бы узнать, на что Ольгер смотрел с таким отсутствующим видом.
Обычно необходимость менять своему "хозяину" приборы или наполнять его бокал буквально выводила Алька из себя, но на сей раз он напрочь позабыл почувствовать досаду - слишком соблазнительной была возможность ненароком заглянуть в раскрытый медальон. Наливая каффру в чашку, он скосил глаза и увидел маленький овальный портрет, написанный в такой живой манере, что Альк озадаченно сморгнул. С портрета на него смотрела девушка, выглядевшая немного младше Алька, с тщательно уложенными пепельными локонами и огромными, чуть-чуть испуганными серыми глазами.
- Моя бывшая невеста, - неожиданно сказал ройт Ольгер, от которого, оказывается, не укрылся любопытный взгляд в сторону медальона. То ли дело было в свежей каффре, то ли созерцание портрета привело мужчину в задумчивое настроение, однако он, похоже, не сердился.
Альк заметил, что лицо у Хенрика осунулось, а взгляд сделался непривычно-грустным, и, не удержавшись, брякнул:
- Она умерла?..
Ройт вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна.
- Нет. Она жива и сейчас замужем за моим братом. Это очень давняя история.
Ольгер сжал ладонь, и медальон захлопнулся, тихонько щелкнув. А мужчина взял наполненную Альком чашку, отпил маленький глоток и с одобрением кивнул.
- Отлично. Кто бы мог подумать...
Хенрик даже улыбнулся - почти так же, как обычно. Все, казалось бы, вернулось на круги своя, но темные глаза мужчины словно затянуло пленкой льда. И выглядело это жутковато.
- Это тот самый брат, который не считает вас достаточно серьезным человеком?.. - спросил Альк. Лучше пусть Ольгер злится на его дурацкую назойливость, чем и дальше сидит с таким видом.
Ройт поставил чашку с каффрой и вскинул на Свиридова бесконечно удивленный взгляд. Кажется, если бы с ним вдруг вздумала заговорить бронзовая мантикора с мраморной каминной полки - даже это озадачило бы его меньше, чем замечание Алька.
"Доигрался?.. - мысленно спросил себя Свиридов. - Нашел, о ком беспокоиться. Вот сейчас он просто съездит тебе в ухо - тогда и посмотрим, кто больше нуждается в сочувствии".
Но, похоже, в этот раз все шло наперекосяк, поскольку ройт внезапно усмехнулся.
- Да, тот самый.
"Пронесло. Оттаял!..." - с облегчением подумал Альк.
- Подай вина, - внезапно приказал ройт Ольгер. Альк подал ему стоявшую на подоконнике бутылку, и мужчина, вытащив зубами пробку, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Это настолько не вязалось с аристократичной сдержанностью Хенрика, что Свиридов, позабыв о вежливости, ошалело вытаращил на него глаза.
- Сядь, - последовал новый приказ.
Альк опустился на соседний табурет, с каким-то завороженным вниманием следя за тем, как его "господин" за несколько приемов осушает пыльную пузатую бутылку.
- ...Когда делали этот портрет, ей было лет шестнадцать, - без всяких переходов сказал Хенрик. Глаза у него остались совершенно трезвыми, но это были глаза человека, из которого пытаются извлечь застрявшую когда-то давно пулю. - Мне его прислали, когда дядя и другие родственники устраивали наше сватовство. Я в это время воевал на западной границе. Прошел целый год, прежде чем та кампания закончилась, и только тогда я поехал в их поместье, чтобы обручиться с ней по-настоящему, а потом увезти к себе домой. Наши семьи давно собирались породниться, но мне было наплевать. Мне было двадцать четыре года, и я влюбился в нее с первого же взгляда - не считая многомесячных разглядываний этого портрета, разумеется. Она тоже меня полюбила - ну, по крайней мере, так мы тогда думали. На деле-то все было совершенно по-другому. Ей целыми месяцами говорили, что я ее будущий супруг, расписывали в самых ярких красках мои подвиги в Кронморе, и, естественно, она вообразила себе рыцаря без страха и упрека. А потом влюбилась в собственные вымыслы. Не могу упрекать ее за это, ей было всего семнадцать, а я делал все, чтобы укрепить в ней это наивное детское восхищение, которое я посчитал любовью. Одним словом, я привез ее домой, потом уехал на три месяца в свой лагерь - а когда вернулся, обнаружил, что она, сама того не замечая, уже по уши влюбилась в моего младшего брата. Найтану в то время было девятнадцать - то есть они были почти сверстниками. Он сопровождал ее во время верховых прогулок, раскачивал на качелях и катал по озеру на лодке. К моему приезду все это зашло уже настолько далеко, что он всерьез подумывал украсть ее из-под венца, сбежать с ней вместе в приграничье и навсегда отказаться от нашего родового имени.
