Легенда об ангеле. Книга 1. Провидение - Макгвайр Джейми (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
– Хорошо, что ты был с нами, Райан. Этот мужик… Если б не ты, он не дал бы Нине сесть в машину.
– Да, спасибо, – поддержала я, обнимая Райана.
Он отстранился, чтобы поймать мой взгляд, но рук, сжимавших меня, не отпускал.
– Я бы сделал для тебя что угодно, – сказал он и убрал челку с моих глаз.
Шагнув назад, я глянула на Бет. Та не знала, на кого из нас смотреть; глаза ее метались от одного к другому и обратно. Райан нервно почесал в затылке:
– Ну ладно… Я, пожалуй, пойду в общагу. Леди, мы встретимся с вами на следующем групповом занятии.
– Пока-пока! – чирикнула Бет.
Я улыбнулась и махнула рукой; Райан повернулся и ушел.
Бет схватила меня за руку и повела за собой:
– Ни-и-ина! Что ты будешь с ним делать? Он же влюблен в тебя по уши!
– Да нет же! – Я сердито посмотрела на подругу. – Он просто пока не смирился с тем, что наши отношения могут быть только платоническими.
– И ты считаешь, он смирится?
– Да, – отрывисто сказала я.
– Или ты надеешься на это?
– Он примет это.
– Потому что ты влюблена в Джареда? – ухмыльнулась Бет.
– С Джаредом мы едва знакомы! – раздраженно возразила я. – Бет, послушай себя, ты говоришь несусветную чушь. Райан любит меня, я люблю Джареда. Я их обоих знаю пару секунд.
– Ты ушла в отказ.
– Завтра я встречаюсь с мамой. Хочешь пойти со мной?
– Нет, у меня встреча.
Я вскинула брови:
– Какая встреча?
– Не буду говорить, а то ты станешь надо мной смеяться.
– Скажи мне, Бет. Я не буду смеяться. – С этими словами я взяла свою наперсницу под руку.
Она поджала губы и вздохнула:
– Мы организуем группу для студентов из Оклахомы.
– И сколько вас будет? – В моих словах ненамеренно прозвучало сомнение.
– Не много! – с вызовом ответила Бет.
Я поборола усмешку.
– Вы станцуете кадриль и устроите потасовку с клубом коренных американцев?
– Не смешно.
Я хихикнула и посмотрела в сторону:
– Это было забавно.
– Тебе известно, что парковочный счетчик изобрели в Оклахоме? И тележку для покупок тоже придумали в Оклахоме! Знак «Уступите дорогу», автопилот, голосовая почта – все из Оклахомы. Билл Гейтс вдохновился статьей Эда Робертса, жителя Оклахомы. У нас есть доступное жилье, природный газ, Уилл Роджерс и «Сунерс». Шутки над оклахомцами давно устарели. Мы не кучка диких горцев… ты дружишь со мной, ведь правда? – задыхаясь, выпалила она.
– Да, Бет! Да, мы друзья! Ты права, извини меня. Больше я ни слова не скажу об Оклахоме.
От стыда и замешательства у меня округлились глаза. Я обидела Бет.
– И к Ким это тоже относится, – буркнула она.
– Я не могу отвечать за Ким, но не дуйся, пожалуйста.
Бет крепилась, чтобы удержаться от смеха, но все равно хихикнула. Я сконфуженно улыбнулась, и мы обнялись прямо перед дверью нашей комнаты.
– Ты чудачка, но как тебя не любить! – со смехом сказала я.
– Я тебя тоже люблю. Ни с одним другим янки я бы не ужилась, – призналась Бет, ужасно растягивая слова, как говорят жители юга.
На следующее утро Бет решила встать пораньше, чтобы пойти со мной выпить кофе. Я чувствовала: после вчерашнего объяснения мы стали ближе; а она, казалось, пришла в необычайно приподнятое настроение из-за того, что так рано проснулась.
Дальше начались занятия. Не успела я оглянуться, как уже опять сидела одна в своей комнате и думала о Джареде и его незапланированном появлении в моей жизни. Вдруг мысли переключились на мистера Доусона. Я взяла мобильник и набрала номер конторы Томаса. Ответил секретарь и сообщил, что мистера Розена весь день не было в офисе. Расстроившись, я повесила трубку.
Я не могла припомнить никакого секретного сейфа, никакой важной сделки с недвижимостью, в которую был вовлечен отец. И это неудивительно. Я ничего не смыслила в отцовских делах и была даже рада, что все так и оставалось. Хотя это было верно лишь до момента, когда меня стали преследовать странные мужчины. По крайней мере, один человек полагает, что у меня есть доступ к документам. Надо бы разузнать, почему это так важно.
Я влетела в дверь родительского дома и позвала Агату.
– Да, Нина, дорогая! Что ты как ракета? – отозвалась та, торопливо выходя в прихожую.
– Мама дома?
– Она в Крествуде, что-то готовит. Ты ведь знаешь, как она занята в эти дни.
Конечно, ее нет дома. Сразу после похорон Джека моя мать погрузилась в дела – она вникала в проблемы каждой маленькой общественной группы, каждой благотворительной организации, какую только могла найти. У нее бывало по нескольку встреч на дню, и хотя временами меня раздражало, что я не могу ее застать, но я и ценила это: мама могла с толком проводить время вдали от моей комнаты в общежитии.
Целый час я копалась в почте матери и совала нос во все шкафы на первом этаже, после чего отправилась в кабинет Джека. Но ведь это слишком очевидно, едва ли я найду там что-нибудь полезное. Я уже собралась не трогать круглую дверную ручку, убедив себя поискать счастья в других местах, но все-таки повернула ее и заглянула внутрь.
Комната не изменилась.
В центре – командный пост: стол красного дерева и вращающееся кресло. Вдоль дальней стены – стеллажи с книгами: налоговое право, энциклопедии, поэзия, классика и доктор Сьюз.
Я прошла по толстому, привезенному из-за границы ковру и уселась в отцовское кресло. Бумаги, которые Джек просматривал накануне аварии, россыпью лежали на одной стороне стола, нераспечатанные конверты – на другой. Я начала с последних: открывала конверты один за другим и бегло просматривала заявления, приглашения, запросы, письма… Ничего интересного. Все это я выбросила в корзину для бумаг под столом.
Я уже собралась положить нож для вскрывания писем обратно в ящик стола, но тут мой взгляд зацепился за надпись, сделанную от руки. Ага, это открытка, которую купила мама, чтобы я подарила отцу на день рождения. Написано было всего несколько слов: «Папе с любовью. Нина». Я с нежностью провела по буквам пальцем и засунула открытку во внутренний карман. Мама не станет ее искать.
Взгляд перепорхнул на стопку бумаг толщиной сантиметров пять, из которой врастопырку торчали разноцветные наклейки с надписью «На подпись». Я пролистнула документы большим пальцем, но ничего насчет передачи собственности не обнаружила.
Выдвинув нижний ящик стола, я переворошила все папки. Ничего интересного на глаза не попадалось. Я обыскала остальные: старые фотографии, расчеты для налоговых деклараций за последние десять лет, ключи от машины. Со стуком задвинув последний ящик, я тяжело вздохнула: «Пфф». Пробежалась глазами по шкафам, в которых хранились папки с разными бумагами: вот они, выстроились в шеренгу вдоль левой стены кабинета. Я начала с верхнего ящика ближайшего к дальней стене комнаты шкафа – искала что угодно, относящееся к собственности, коммерческим сделкам и прочему в том же роде. Меня захлестнула одержимость: всякий раз, задвигая ящик, я глушила в себе рыдания, и каждый очередной ударялся со все более громким стуком. Только один шкаф не поддался.
Когда я обшаривала последний ящик, у меня затряслись руки. Не найдя ничего подозрительного – в том числе бумаг, в которых упоминался бы мистер Доусон, – я пинком задвинула ящик. Шкаф заходил ходуном.
– Черт! – Я топнула ногой, сжала кулаки и уперла их в бока.
Описав круг по комнате, я подошла к столу и плюхнулась в отцовское кресло. Слева от меня стояла бронзовая рамка. В ней – фотография: я с Джеком, мне года четыре. Мы ездили в отпуск на Гранд-Каньон, там я упала. Вглядевшись пристальнее в фотографию, я различила пластырь на своей коленке и улыбнулась. Я сидела у отца на руках; он только что закончил обрабатывать рану и налепил мне на ногу разноцветный пластырь, который взял из маминой сумочки. Отец поцеловал мою коленку и сказал, что могло быть и хуже, хотя немного поболит; я поверила ему.
