День Диссонанса - Фостер Алан Дин (первая книга txt) 📗
«О, черт! – выругался он про себя. – Опять я перестарался и натворил что-то не то!»
Однако, что бы он ни натворил на этот раз, убежать было невозможно. Выронив дуару, он безуспешно рвал с себя «браслеты».
Инструмент брякнулся об пол и засиял, подскакивая, словно иглодержатель над диском.
Медлительный дикобраз поднялся на задние лапы и смотрел во все глаза. Бечеву он выронил, предпочтя развернуться к стойке с оружием и выбрать длинное копье, которое было незамедлительно нацелено в камеру.
И Джон-Тому стало крайне неуютно при мысли о том, что тюремщик может без труда прикончить его на месте.
– Чаропевец! Ты чего это?! А ну, перестань!
– Я ничего! – истерично выкрикнул Джон-Том, молясь в душе, чтобы его страх – вполне настоящий – не показался дикобразу фальшивым. – Развяжи мне руки!
Тюремщик не отозвался на просьбу, ошалело глядя, как по камере медленно кружат жгутики флюоресцирующего газа и сгущаются в подобие столба.
– Не ври! Это волшебство! Волшебство!
– Болван, я сам знаю, что волшебство. Освободи меня! – кричал Джон-Том, безрезультатно дергаясь у решетки.
Тюремщик сохранял безопасную дистанцию.
– Чаропевец, меня предупреждали насчет тебя! А ну, прекрати сейчас же! – Он прижался колючей спиной к стене и пополз вдоль нее к решетке. Откуда мог дотянуться до узника копьем, чей наконечник выглядел исключительно острым.
– Не могу я прекратить. Не знаю, что тут происходит. Не понимаю!
– Не верю! – Надзиратель сорвался на визг и с самыми серьезными намерениями ткнул копьем.
Внезапно в газовом облаке раздалось звонкое «баммм!». Светящийся столб рассеялся, на его месте, в центре тюремной камеры, стояло здоровенное, по меньшей мере семи футов ростом, существо. Оно сутулилось, чтобы не упираться макушкой в потолок.
Мадж трусливо отскочил к стене. Джон-Том торопливо вспоминал последнюю песню, спетую без души, но эффектом превзошедшую всех своих эмоционально насыщенных предшественниц. Тему из фильма «Рокки». Как же она называется?
Ах да, «Глаз тигра»!
Глава 4
Вообще-то их было два, и они с изумлением глядели по сторонам. Никогда еще Джон-Том не видал белого тигра, да к тому же в боевых доспехах и стоящего на задних лапах. Полосы из кожи и меди, образуя подобие юбки, прикрывали его тело от талии до колен. Поножи и наплечники держались на кожаной шнуровке и защищали конечности только сзади. На голове поблескивал роскошный медный шлем со стрелкой, украшенной тонкой резьбой. Из прорезей в шлеме торчали уши.
Огромная мохнатая голова поворачивалась, с неудовольствием разглядывая тюрьму и ее обитателей. Прядая белыми ушами с черными кончиками, четверть тонны тигрятины пыталась разобраться в обстановке. Внезапно лапы опустились к ножнам, и мгновение спустя каждая держала по пятифутовому мечу с бритвенно острым лезвием и зазубренным острием.
– Клянусь всеми девятью кошачьими демонами, я ничего не понимаю! Что тут пхоисходит? Клянусь, я сейчас же получу ответ, или кому-то чехтовски не поздоховится! – Узкие желтые глаза впились в прутья решетки. Тигр шагнул вперед и опустил взгляд на дрожащего дикобраза.
– Эй, ты, что это за конуха? Почему я взапехти? Или ты немедленно ответишь, или я сделаю ожехелье из твоих позвонков.
– С-с-с-т-т-ража! – Вместо крика из пасти дикобраза вырвался сбивчивый шепот. Сообразив, что зов унесся не слишком далеко, он повысил голос: – На помощь!
– Хватит чихикать! Лучше отвечай.
Самка, решил Джон-Том. Голос громовой, но, несомненно, женский. Да и в заклинании подразумевалась тигрица.
Она повернулась и увидела Маджа.
– Эй ты! Почему он не желает со мной говохить?
– Ты ко мне обращаешься, милашка? – неохотно отозвался выдр.
Тигрица наклонилась, положила меч, а затем легко оторвала выдра от пола. Ее когти, выпущенные не целиком, по длине почти не уступали пальцам Маджа.
– А то к кому же, а, мочалка-недомехок?
– Извини, красотка. Я и предположить не мог такой великой чести.
– Караул! – До дикобраза вдруг дошло, что там, где не помогает голос, следует использовать лапы. С поразительной быстротой он взлетел по лестнице. – Караул, помогите!
– Эй, ты! – Тигрица выронила Маджа, и тот предусмотрительно отбежал к стене. – А ну, вехнись! Слышишь?
– Он решил, что вы опасны.
– А это еще кто? – Только теперь она обратила внимание на Джон-Тома.
– Я говорю, что он вас испугался. Поскольку вы здесь, с нами.
– Однако ты ужасно велик для человека.
– А вы ужасно велики для современной девушки. – Джон-Том все еще сражался с наручниками.
– Что это за помойка? – Она медленно повернулась, чтобы повнимательнее осмотреть темницу. Очевидно, тигрица нисколько не боялась – только сердилась.
– Подземная тюрьма в городе Гнилые Горшки.
– Ни хазу не слыхала, – сказала амазонка из семейства кошачьих. – Тюхьма, говохишь? Это я и сама вижу, кхасавчик. – Она заметила его путы. – А почему на тебе нахучники?
– Я – чаропевец, – объяснил он. – Решил немножко помузицировать и, похоже, ненароком затащил сюда вас.
– Так вот оно что! – Джон-Том напрягся, чтобы выдержать взгляд пылающих желтых глаз. Она отступила на шаг и приподняла оба меча. – Так чего же ты ждешь? Отпхавляй меня обхатно.
Он поежился, прижимаясь к решетке.
– Я… гм… Боюсь, мне это не по силам. Ведь я не знаю, как действует мое волшебство. Может, потом попробую. Но без дуары все равно ничего не выйдет. – Он показал на инструмент. – Да и не смогу я играть со связанными руками.
– Да, это вполне очевидно. У меня, да будет тебе известно, глаза есть.
– И очень красивые.
– Ха! – Тигрица чуточку смягчилась. – Чахопевец, говохишь? Если судить по манехам, ты больше смахиваешь на солиситоха.
Не ведая, какого она мнения о солиситорах, Джон-Том не стал упоминать о своем юридическом прошлом. Один из мечей вдруг взметнулся и рубанул воздух. Мадж не то ойкнул, не то взвизгнул, а Джон-Том зажмурился. Но клинок прошел точно между прутьями и разрубил цепочку наручников. Два быстрых поворота когтистой лапы – и руки его на свободе.
Потирая затекшие предплечья, он сказал:
– И все-таки без дуары мне не обойтись.
Сверху донесся шум, и юноша поспешил представить себя и друга:
– Я – Джон-Том Меривезер, а это – Мадж. – Он вспомнил песенку, спетую перед «Глазом тигра». – А тебя, должно быть, зовут Шалфей, Тимьян или Розмарин. – Отчего-то имя Скарборо не казалось ему подходящим.
– Довольно близко. Меня зовут Хозахык.
Джон-Том кивнул своим мыслям. Вновь слова песни и его желания прихотливо смешались. Набрав в легкие воздуха, он в который раз вкратце поведал свою историю и закончил ее так:
– Мы хотим помочь умирающему колдуну. А другой колдун, завистливый негодяй, пытается нам помешать. Его прихвостни схватили нас, притащили сюда и заперли.
– Меня это все не касается, – заключила тигрица. – Но ты в самом деле считаешь, что у меня кхасивые глаза?
– Прекрасные.
«Почему Мадж не проронит ни словечка? – недоумевал Джон-Том. – В таких делах он куда опытней, чем я». Но выдр, забившись в угол, держал пасть на замке.
– Как топаз, – рискнул уточнить Джон-Том.
– Да ты, я вижу, не только музыкант, но и льстец! Ну так вот, захуби себе на носу: я не из тех, на ком всякие самцы могут оттачивать кхаснохечие.
– Конечно, конечно. Мне вовсе ни к чему, чтобы меня считали льстецом и лицемером. Я всего лишь констатировал факт.
– Все, доконстатиховал? Ладно. Так куда это вам нужно попасть, чтобы помочь умихающему пхиятелю?
– За Глиттергейст.
– Так далеко на запад? – Она изумленно покачала головой. – Да, в удивительном михе мы живем.
– Еще в каком удивительном, – пробормотал Джон-Том.
– Ни хазу не плавала по океану, а по Глиттехгейсту и подавно. – Тигрица посмотрела сквозь решетку. – Так это и есть твоя волшебная палочка?
– Это и есть. Кроме нее, мне бы пригодились ключи. Вон они, на столе. Если мы завладеем бечевкой, привязанной к дуаре, может, удастся подтащить ключи сюда. – Он поглядел на лестницу. – Но, боюсь, уже поздновато.
